Далее я имел два варианта продолжения атаки, либо сыграть в стенку с Женей Сидоровым, либо зарядить налево туда, где ускорился Сергей Шавло. И я решил сыграть через длинный пас, в стиле киевского «Динамо», ибо Сидорова строго караулил защитник гостей Сергей Бондаренко, который весь матч намертво цементировал оборону «Арарата». И через секунду Шавло пусть не без труда, но мою дальнюю передачу удачно принял на грудь. А потом, поддавшись моему же примеру, бабахнул на противоположный край атаки, куда спешил как на пожар Саша Заваров.
«Отличный пас!» – похвалил я про себя Сергея Шавло, так как соперник, который привык к нашим средним и коротким передачам, такого длинного перевода мяча просто не ожидал. Из-за чего спустя несколько секунд Заваров на своей правой бровке оказался один на один с крайним защитником гостей, коего никто не страховал. И когда я стал стремительно приближаться к штрафной «Арарата», болельщики на трибунах заорали: «Даваааай!». И Александр Заваров дал, дал отличный пас точно на ход. Правда пока я бежал ко мне успел «приклеиться» Сергей Бондаренко и ещё один защитник ереванского клуба, который судорожно дышал мне в спину.
И как только я влетел в штрафную нашего соперника и убрал мяч под рабочую правую ногу, а потом замахнулся, то Бондаренко и его партнёр по команде разом прыгнули на газон. Я же аккуратно убрал мяч под себя, посмотрел, как мимо скользят самоотверженные защитники «Арарата» и, не дожидаясь других игроков из солнечного Еревана, пробил с нерабочей левой ноги. И слава футбольным Богам мяч удачно закрутился в дальний нижний левый угол. Голкипер Владимир Васильев прыгнул, вытянувшись в струнку, но мяча коснулся лишь самыми кончиками пальцев. И футбольный снаряд рикошетом от штанги юркнул в сетку ворот.
– Гоооол! – запрыгали болельщики на трибунах.
– Дааааа! – закричал я и, обнимаясь со своими товарищами по команде, подумал, что в следующий раз такого везения может и не быть.
И тут же стадион принялся скандировать:
– «Спартак» - чемпион! «Спартак» - чемпион!
***
Общее праздничное настроение, что захватило нашу красно-белую дружину на поле, после финального свистка предалось и в раздевалку, так как победный счёт 1:0 говорил о том, что до золотых медалей осталось набрать в 5-и последних матчах всего одно очко. Парни друг другу жали руки и принимали поздравления спартаковских ветеранов. По окончанию игры к нам заглянули: Геннадий Логофет, Игорь Нетто, Анатолий Крутиков и Никита Симонян.
– Коля, что у тебя Никон-то раньше не выходил? – хохоча, спросил нашего «деда» Игорь Нетто, который сейчас работал тренером спартаковского СДЮШОР.
– Перевоспитывался, – проворчал Николай Старостин.
– Как? – сплеснул руками Симонян. – Опять?
– Не опять, а снова, – пророкотал Андрей Старостин.
– Послушай меня, Володя, пить и нарушать спортивный режим нехорошо, – похлопал меня по плечу Логофет, который сейчас являлся главным тренером второй сборной СССР. – Многие пытались совмещать это дело с футболом, не получилось.
– Учту, – смущенно пробурчал я.
– У меня для всех два объявления, – произнёс, хлопнув два раза в ладоши, Николай Старостин.
– Не опять, а снова идём в ресторан? – хохотнул Юрий Гаврилов.
– Не совсем, – крякнул «дед». – Сегодня в федерации приняли решение наш воскресный матч против «Пахтакора» перенести на ноябрь. Поэтому в Ташкент мы не летим и спокойно готовимся к игре Кубка кубок против португальской «Боавишты», которая состоится ровно через неделю.
На этих словах футболисты разом притихли, потому что многих интересовало, будут ли объявлены выходными предстоящие суббота и воскресенье, или нет. Николай Петрович сделал небольшую паузу, покосился на меня и добавил:
– В субботу после дневной тренировки все желающие могут разъехаться по домам до утренней тренировки, что будет в понедельник.
– Даааа! – громко и дружно закричали почти все парни, словно нам вручили золотые медали.
– Вот и замечательно, – сказал Ринат Дасаев, подойдя ко мне и моим друзьям. – Никон, Калаш, Заварчик в субботу приглашаю к себе на сабантуй. Прихватите девочек, пива и вина. Музыка и закуска с меня. Пора помириться, ведь мы одна команда, – пробурчал голкипер, протянув мне руку.
– А я ни с кем и не ссорился, – улыбнулся я, пожав ладонь Рината Дасаева.
А значительно позже, когда клубный автобус тронулся в Тарасовку, меня подозвал на кресло переднего ряда «дед».
– Сердишься на старика? – спросил Николай Петрович.
– Не имею такой привычки, – усмехнулся я. – Только зря вы устроили собрание. Чтобы команде сопутствовала удача, парни должны быть друг за друга горой. А если футболисты начнут голосовать: этого наказать, а этого простить, то из нас не получится единого кулака. Чемпионат мы теперь по любому выиграем, но впереди Кубок кубков, впереди Олимпиада.
– Ты, Коля, смотри, как он заговорил, – хмыкнул Андрей Петрович, который сидел через проход. – С собранием ерунда вышла, тут мы дали маху. Но ведь и ты виноват.
– Если виноват, то штрафуйте рублём, – пожал я плечами. – Так будет честнее.
– Может быть, ты и прав, – кивнул Николай Старостин и добавил, – спасибо, что вытащил игру. Здорово в концовке сыграл.
– Но премию мы тебе срежем, – захохотал Андрей Старостин.
– А если я в следующий раз с левой ноги по воротам не попаду? – усмехнулся я. – У меня левая нога для ходьбы.
– Будет тебе премия, прогульщик, куда ж тебя девать? – отмахнулся «дед». – Топай к себе, на «камчатку». Глаза б мои тебя не видели.
***
Выходной воскресный день я встретил в жарких объятьях замечательной барышни Гали, с которой познакомился на субботней вечеринке у Рината Дасаева. Чем она была замечательна? Во-первых, она не предлагала на ней непременно жениться, не требовала разменять мою двухкомнатную квартиру на две однокомнатные и не настаивала, чтобы я сделал из неё звезду эстрады. Во-вторых, Галя работала в комиссионном магазине и жила в собственной дорого обставленной кооперативной «двушке». В-третьих, после ночи проведённой в диком и необузданном соитии двух тел, Галя принесла завтрак и кофе в постель.
– Удивлён? – спросила она, словно кошечка, разваливавшись рядом.
– Признаться - да, – ответил я, отхлебнув горячий и душистый кофейный напиток.
– Просто я хорошо разбираюсь в людях, – промурлыкала она. – Ты не пьёшь алкоголь, не куришь, много работаешь и много забиваешь голов. И потом ты чётко знаешь, чего хочешь добиться в жизни. Через месяц ваш «Спартак» станет чемпионом, о тебе начнут писать газеты, и тебя будут снимать на телевидении. И бабы на тебя будут вешаться гроздьями.
В подтверждении своих слов Галя снова прильнула ко мне и начала покрывать поцелуями моё тело.
– А, правда, что ты ещё серьёзно занимаешься музыкой? – заурчал она.
– Не совсем, – хмыкнул я. – «Утреннюю почту» в эту субботу смотрела?
– У нас в комиссионке телевизор работает круглосуточно, – буркнула Галя, убрав поднос с кофе и бутербродами, которые теперь немного мешали.
– Группу «Мираж» видела?
– Музыка нас связала? – удивилась моя страстная подруга.
– Вот с этими музыкантами я и сотрудничаю, – захихикал я. – Этот музыкальный номер мы писали в понедельник, и там ещё должен был танцевать мексиканец в сомбреро и с маракасами. Музыка осталась, дым из дым-машины тоже остался, девочки поют, прыгают и танцуют, музыканты стучат по клавишам, а мексиканца полностью вырезали, – захохотал я.
– А что смешного? – Галя смахнула с меня одеяло, чтобы перейти к более серьёзным и решительным действиям.
– Ничего, просто этим мексиканцем был я, и режиссёрка гоняла меня в студии почти полчаса, – хохотнул я.
– Ничего страшного, сейчас твоим «мексиканцем» я займусь сама, – промурлыкала она.
И моя ненасытная подруга свою угрозу в самом лучшем виде выполнила бы наверняка. Но тут на прикроватной тумбочке затарахтел телефон. Галина нервно вздрогнула и вместо моего «мексиканца» схватила трубку телефона.
– Алло, вам нужен Володя? – округлила она свои большие глаза и протянула эту трубку мне. – Это тебя.
– Если это беспокоят из Кремля, – наиграно проворчал я, – то передай товарищу Брежневу, что я сегодня немного занят.
– Это звонит какой-то Николай Петрович, – пролепетала Галя.
После этих слов уже нервно пришлось вздрогнуть мне. Ибо если «дед» разыскал меня здесь, в кровати малознакомой барышни, следовательно, произошло что-то экстраординарное.
***
– В среду игра с португальцами, и я просто ума не приложу, что теперь делать, – произнёс Николай Петрович Старостин, когда спустя два часа я вошёл в его комнату на базе в Тарасовке.
Ситуация и в самом деле вырисовывалась патовая. Этой ночью из-за сильных болей в животе в больницу увезли Олега Романцева. В той первой истории ничего такого не было и в помине. Романцев должен был спокойно доиграть до 1983 года, и более того он должен был выступить на московской Олимпиаде. А в этой новой альтернативной истории на нашего 25-летнего капитана буквально сыпались болячки. Зато «Спартак» за пять туров до конца практически обеспечил себе чемпионство, выиграл Кубок СССР и готовился стартовать в Кубке обладателей кубков УЕФА. Словно футбольные Боги что-то давали, а что-то и брали взамен.
– Что молчишь? – спросил Старостин, видя как я, застыв словно истукан, пялюсь на макет футбольного поля с магнитиками. – Гера Ярцев после промаха с пенальти окончательно решился перейти на тренерскую работу. Я его вместе с семьёй отпустил на пару недель в Алушту. И теперь наш состав похож на «тришкин кафтан». Если мы твоего Калашникова переводим в опорную зону, а Хидиятуллина смещаем в защиту, то в атаке у нас остаешься ты и Родионов. И вас менять просто некем.
– Да уж, – крякнул я. – И потом Романцев подключался к атакам по левой бровке, где существенно помогал Шавло, а Вагиз если и побежит вперёд, то через центр.
– Что будем делать, прогульщик?
– Раз пошла такая пьянка, будем резать последний огурец, – пробубнил я. – Пойдём на риск. У нас в дубле есть хороший парень - Гена Морозов. Мне про него Родионов все уши