– Ага, моржеванием занимается, – загоготал паренёк. – Закаляйся если хочешь быть здоров!
– Кама - это ресторан тут по соседству, – смущенно крякнул Ефимыч.
– Спасибо, – буркнул я и поспешил на выход.
– До свидания, товарищ Никонов! – крикнул молодой Витюша вслед.
– Физкульт-привет! – махнул я рукой.
«Десять минут мне мозг пудрили, лицедеи», – проворчал я про себя, снова выйдя под моросящий дождь. Ресторан «Кама», на который я сразу же не обратил внимания, примыкал к зданию театра с левой стороны, то есть находился буквально в десяти шагах. Поэтому не прошло и пяти секунд, как я оказался внутри этого питейного заведения. Вообще-то в ресторанах столицы к концу рабочей недели, как правило свободных мест не бывает. Но в данный момент, в час дня, здесь со свободными столиками проблем не было. Кстати, за одним столом в обществе каких-то товарищей, которые сидели спиной ко входу, действительно обедал администратор Валерий Янклович. Его кучерявая голова мне отлично запомнилась по фильму «Место встречи изменить нельзя», где он сыграл тоже администратора, но не Таганки, а Большого театра. И я тут же решительно направился в его сторону.
– Добрый день, Валерий Павлович, – поздоровался я, приблизившись к столику.
– А с нами поздороваться не желаешь? – обернулся на меня Высоцкий.
– И вам, товарищ Жеглов, приятного аппетита, – пролепетал я, пожав руку Владимиру Семёновичу, а так же актёру Всеволоду Абдулову и Валерий Янкловичу, и кивнул головой какой-то юной симпатичной барышне.
– Что же ты, тезка, грекам в пустые ворота не загнал? – прохрипел Владимир Высоцкий, поразив меня своим болезненным и колючим взглядом. Словно жизненная сила уже покидала поэта, истекая из него со скоростью мелких песчинок, что высыпаются через горловину песочных часов.
– Зато финнам красиво положил, – заступился за меня Абдулов.
– Судьба моя лихая давно наперекос, – усмехнулся я, присев на свободный стул. – Я шёл с мячом к воротам, да в рамку не донёс.
– Ты смотри, Сева, он у нас ещё и шутит, – съязвил Владимир Семёнович. – Ты же чуть ли весь наш театр до инфаркта не довёл, когда вы с Финляндией играли.
– Лично я, потом всю ночь не мог уснуть, таблетки глотал, – согласился с поэтом администратор Янклович. – Я так понимаю, вы приехали по поводу концерта? Сейчас, к сожалению, у Владимира Семёновича небольшие проблемы со здоровьем, поэтому …
– Что ты говоришь, птицам моя? – криво усмехнулся Высоцкий. – Да я здоров как бык. Когда вы в Тарасовке хотите концерт?
– Где-нибудь ближе к Новому году, – соврал я. – Снимем большой ресторан, например «Арбат». Соберёмся семьями, на первое отделение пригласим актёров из «Ленкома», на второе вас, Владимир Семёнович, а потом устроим разрезание большого кремового торта, танцы под музыку группы «Мираж» и праздничный фейерверк. Приходите с друзьями, наш «Спартак» всем будет рад.
– «Мираж»? – удивилась молоденькая девушка. – Это которые поют, что музыка нас связала, тайною нашей стала? Я их недавно в «Утреней почте» видела. Мне кажется, в них что-то есть.
– Они самые, – улыбнулся я, а Высоцкий, услышав про эстрадную музыку, скривился, словно от зубной боли. – Как вам такая идея? Кстати, братья Старостины никогда не экономят на угощении.
– Мне кажется, это интересно, – согласился Янклович.
– Вот и замечательно, – обрадовался я и, посмотрев на часы, стал прощаться. – Приходите завтра в Лужники. Я вас проведу через служебный вход.
– А ведь верно, завтра же сюда приедет «Шахтёр», – оживился Всеволод Абдулов.
– А я о чём? Приходите-приходите, будет самый настоящий спектакль, – я ещё раз пожал всем руки и попросил Валерия Янкловича, чтобы тот вышел со мной.
На улицу, где было хмуро и дождливо мы, конечно, не пошли. Я остановил администратора перед большой стеклянной уличной дверью ресторана.
– Если Высоцкого не положить сейчас в клинику, то он летом во время Олимпиады умрёт, – прошептал я, ошарашив известием Янкловича. – У Андрея Петровича Старостина большие связи по всей Москве и по всей стране. Он поможет. Надо решать сейчас, завтра будет поздно.
– Володя сказал, что сам со следующего года ляжет в клинику, – пролепетал администратор.
– Вот тебе телефон группы «Мираж», – я достал маленькую самодельную визитку, где был записан номер Гены музыканта, – бери ребят под своё крыло и гастролируй с ними по городам и весям, зарабатывай деньги. На них уже сейчас народ валом прёт. А Высоцкого отпусти. Его теперь надо лечить в принудительном порядке, не слушая обещаний и уверений. Сам он из такого состояния не выберется.
– Ты шутишь, да? – попытался улыбнуться он.
– Какие шутки, – прошипел я. – 25 июля 1980 года вот на этой самой улице, – я ткнул пальцем за окно, – будет стоять толпа народу и рыдать. Думай, товарищ администратор. И завтра перед футбольным матчем я хочу услышать твоё твёрдое согласие. Затем в воскресенье, ты Владимиру Семёновичу скажешь, что он едет на концерт, мы его посадим в машину и отвезём туда, где его вернут к жизни.
– Я должен всё обдумать, – нахмурившись пролепетал Валерий Янклович.
«Бог мой, – бубнил я про себя, сидя в вагоне метро, – а ведь по большому счёту из всех своих близких Высоцкий никому не нужен. Отец написал на него донос, что его сын антисоветчик. Марина Влади в Париже, и у неё там свои киношные дела. Эта молоденькая девушка крутиться с Владимиром Семёновичем, потому что это престижно, и потому что он тратит на неё хорошие деньги. И остаётся один администратор Янклович, который за Высоцкого будет держаться до тех пор, пока на него идёт зритель и пока он жив. Правда есть Сева Абдулов. Однако Сева на своего друга Владимира никакого влияния не имеет».
Глава 7
Хмурая и дождливая пятница закончилась небольшим праздником жизни. В мою полупустую квартиру на новоселье заглянули соседи Фёдор Черенков с женой, Саша Калашников с подругой Олесей, Ринат Дасаев, Юрий Гаврилов, а ещё с базы приехал Саша Заваров. Заваров пока не осушил бокальчик красного вина, сидел злой и недовольный, из-за того что его не включили в стартовый состав на завтрашний матч против «Шахтёра». Гаврилов тоже всё больше хмурился и морщился, ибо выпить ему хотелось, но притрагиваться к вину после мистической истории в ресторане «Арбат» он пока опасался. Юрий Васильевич мне даже как-то признался, что теперь вечерами он побаивается смотреть в зеркала. А когда к 8-и часам вечера нагрянули четыре манекенщицы из ГУМа и на магнитофоне зазвучали лёгкие танцевальные мелодии, то начался самый настоящий праздник. Правда Черенкова и Калашникова их верные подруги через пять минут такого веселья быстренько утащили домой.
– Разрешите представить своих гостей, – гудел я, разливая по бокалам шампанское, которое предназначалось персонально для прекрасных дам, – это Милана, одна из лучших манекенщиц Москвы. – Кивнул я на свою подругу. – Это её соперница по подиуму Татьяна. Татьяна мечтает сниматься в кино, где ей лучше бы всего подошла роль роковой красотки.
– Вы на меня наговариваете, Володя, – картинно возмутилась манекенщица Таня, которая уже вовсю снималась для иностранных журналов, и что-то такое немного хищное в её лице определённо было.
Кстати, с девушками, которые в крупнейшем магазине страны демонстрировали новинки женской моды, я сам познакомился всего несколько часов назад. Я тогда привёз своей новой подружке Милане джинсы из города Порту, затем перебросился парой слов с её коллегами, которые тоже захотели подобные штаны. И вот Милана и её подруги уже у меня в гостях.
– А шо это за красотка? – спросил Заваров.
– Эта такая мадмуазель, из-за которой главные герои фильма совершают безумные поступки, а порой и убивают друг друга, – захохотал я.
– А потом кричат, так не доставайся же ты никому, и убивают роковую красотку, – хмуро заметил Гаврилов, чем развеселил всех присутствующих манекенщиц.
– Едем дальше, – буркнул я, налив в свой бокал виноградный сок. – Эту барышню зовут Лёка. Она …
– А я уже снималась в кино, – перебила меня девушка, которая выглядела постарше и посерьёзней своих коллег. Судя по всему Лёке доверяли демонстрацию одежды для тех, кому уже исполнилось 30 и более лет, и на мой личный взгляд она чуть-чуть походила на актрису Наталью Фатееву. – Кино - это неблагодарный труд. Работаешь, работаешь, а потом тебя даже не упоминают в титрах.
– Если так рассуждать, то футбол тоже неблагодарный труд, – возразил Юрий Гаврилов. – Футбольный мяч гоняют по всему миру, а чемпионами становятся либо бразильцы, либо сборная ФРГ.
– А ещё Уругвай, Италия, Англия и Аргентина, – добавил я. – Хотя Юрий Васильевич в чём-то прав.
– Ну и шо эта Архентина? – усмехнулся Сага Заваров. – Мы в этом ходу у них молодёжный чемпионат выихрали. И потом их обыхраем.
– Кстати, против сборной ФРГ мы играем 21-го ноября, – скромно добавил Ринат Дасаев, который увидев столько красоток разом, чуть-чуть оробел. – Это совсем скоро.
– Вы едете в Германию? – заинтересовалась женщина вамп Татьяна.
– Едем практически за границу, – хохотнул я. – В Тбилиси, где много спелых помидоров.
Услышав про помидоры, мои партнёры по команде громко заржали.
– А что в этом смешного? – удивилась моя подруга Милана.
– В том, что помидоры иногда очень красиво летают по воздуху и попадают точно в цель, – протараторил я. – Но это не интересно. И наконец, последняя моя гостья: красавицам Елена. И я просто уверен, что Елена в новом 1980 году снимется в замечательном фильме про инопланетян.
– Это ещё не решено, – тоненьким голоском произнесла будущая киношная инопланетянка Елена Метёлкина. – Были только фотопробы, и вроде бы я понравилась главному режиссёру, но всё может, как всегда, сорваться в последний момент. Кстати, Володя, а что это такое? – манекенщица указала рукой на неприличное слово из трёх букв, которое я пока не успел закрасить.
– Это эскиз кистей внука художника Малевича, который был большим специалистом по разным квадратам,– улыбнулся я. – Хочу вырезать эту работу и толкнуть кому-нибудь там, за бугром.