— Она потеряла подкову, — заметила Ариадна, осмотрев ноги. — Насколько я понимаю, без лошади нам не обойтись?
Обойтись без лошади они не могли никак: транспортировать Киллера можно было только на повозке. Ариадна неохотно согласилась, и они подогнали повозку к дому.
Они неожиданно легко перенесли Киллера в повозку, использовав вместо носилок ковер. Карло без возражений взялся за один угол; его лицо оставалось непроницаемым — если он и раскаивался в том, что пытался убить этого человека, он держал это при себе. По возможности незаметно Джерри разрядил все винтовки и автоматы и припрятал обоймы и магазины в повозке; только после этого он смог вздохнуть спокойно. Остальное снаряжение он решил бросить на месте — Оракул сможет послать за ним потом, а скорее всего все это просто исчезнет сразу же после их отъезда.
Гиллис явно чувствовал себя лучше, хотя его лицо тоже пострадало этой ночью и он все еще напоминал пострадавшего от какого-то страшного катаклизма.
— Мы подбросим Карло до шоссе, — сказал Джерри. — Возможно, что мы раньше попадем в Меру, но он в курсе. Вы с Мейзи можете отправиться с нами или задержаться здесь ненадолго. Выбирайте сами.
Здоровяк недовольно покосился на него.
— Вы забираете моих детей?
— Забираю.
— Тогда я еду с вами.
Мейзи всхлипнула.
Джерри пожал плечами.
— Очень хорошо — все едем вместе, и вы сможете сами поспорить с Оракулом.
Пусть попробует!
Ариадна взялась за вожжи; Алан и Лейси в восторге подпрыгивали на скамейке рядом с ней. Джерри устроился за ней, присматривая за тремя взрослыми, сидевшими сзади. Неподвижное тело Киллера лежало между ними.
Солнце стояло уже высоко, небо было голубое и безоблачное, в воздухе чувствовался запах смолы и хвои. Пожалуй, сейчас не помешал бы добрый завтрак. Повозка неторопливо громыхала по дороге.
Очень скоро дом с конюшней скрылись за поворотом дороги, которая только вчера казалась абсолютно прямой.
— Милый, мне страшно, — призналась Мейзи. — Место, где люди не стареют или не умирают, недоброе. Это дело рук Дьявола.
— На мой взгляд, это выдумки сумасшедшего, дорогая, — возразил ее муж.
— Ничего, при первом же удобном случае я сдам этого типа в полицию.
Джерри хихикнул.
— Можете ли вы описать мне, что держит в руках Киллер? — спросил он. Он потянулся и приподнял одеяло, прикрывавшее тело Киллера. Кровь перестала идти, и кожа на лице и груди была чиста. Мейзи снова перекрестилась.
— Ну, что-то вроде белого стержня, — неохотно сказал Гиллис.
Джерри улыбнулся и опустил одеяло, оставив конец жезла непокрытым, чтобы видеть его цвет. Гиллис блефовал или, скорее, просто выдумывал, чтобы успокоить жену. Он верил.
Дорога представляла собой две едва заметные колеи в зеленой траве под соснами — даже не давешняя гравийная дорога, но самая подходящая для неспешного хода повозки. Она продолжала постепенно уклоняться влево.
— Ариадна? — рявкнул здоровяк.
— Да, Грэм? — Она обернулась и одарила его улыбкой — возможно, первой настоящей улыбкой, которую она подарила ему за последние годы. Она еще не достигла Меры, и все же Мера уже начала менять ее.
— Допустим, этот сказочный город существует, — сказал Гиллис. — Ты хоть представляешь себе, от чего отказываешься? От всего мира ради одного пятачка, кишмя кишащего людьми, надерганными из всех времен и культур. Я правильно описываю, Говард?
— Абсолютно правильно, — кивнул Джерри, — за исключением того, что поблизости всегда есть выбор сельских мест на любой вкус — каких угодно, без ограничений. И все эти люди — славный народ. В Мере на дверях нет замков. Отправляясь сюда, я оставил дом открытым, так как люди все время заходят, чтобы взять мои книги или занести старые. Они всегда возвращают то, что берут.
— А этот Оракул, о котором вы говорили, — недоверчиво фыркнул Гиллис, — он и правит городом? Никаких выборов? Оракул, насколько я понимаю, живет вечно, и все, что он говорит, исполняется?
— Это верно, — согласился Джерри. Обе машины ночью куда-то делись. Дорога перед ними и позади плавно изгибалась. Интересно, заметили ли это остальные, подумал он. — Но никаких приказов не отдается, за исключением тех случаев, когда кого-то нужно послать во Внешний Мир. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то отказался, так что, думаю, Оракул знает, кого просить.
Гиллис подозрительно нахмурился.
— Этот Оракул — это кто? Мужчина? Женщина? Это вообще — человек?
— Он выглядит как человек, — не моргнув ответил Джерри.
— И никакой свободы? Никаких прав? — Как адвокат, он умел спорить. — Все ваши друзья, ваша семья — все пропало навеки? И дом, и все привычные вещи?
— Не все соглашаются остаться.
— А как насчет скуки? Вам там никогда не надоедает? — Он вовсе не дурак, этот адвокат.
— Нет, — ответил Джерри. — Слишком много там хороших занятий, слишком много славных людей. Я не знаю, сколько людей живет в Мере, но вам не удастся пройти и пяти минут без того, чтобы не увидеть незнакомое лицо — а это означает новых друзей. Когда жизнь книжного червя мне надоедает, я отправляюсь на ристалище и пробую себя в борьбе, или в теннисе, или в фехтовании, или отправляюсь поплавать или погрести, а может, порыбачить или поохотиться. Я веду философские беседы с учеными друзьями, я много читаю и слушаю музыку. Я веселюсь с девушками и дебоширю с парнями. Скука не проблема. Не верите — спросите меня еще раз лет через тысячу.
Здоровяк нахмурился еще сильнее и на некоторое время замолчал.
Шарик на конце жезла оставался белым. Дорога продолжала сворачивать.
Допрос продолжился.
— На каком вы тогда языке общаетесь? Эти греки, китайцы и кто там еще учат английский?
— Киллер знает по-английски слов пять или шесть, — ответил Джерри и рассмеялся при виде изумленных лиц. — Понятия не имею, где он их набрался. Как по-вашему, откуда я?
— Вы говорите без акцента, — задумчиво произнес Гиллис. — Я имею в виду, для моего слуха. Так что, полагаю, откуда-то вроде Колорадо.
— Откуда ты родом, Карло? — спросил Джерри.
— Не твое дело, — огрызнулся Карло.
Гиллис вздрогнул как от удара.
— Вчера он говорил с акцентом, верно? — предположил Джерри. — А теперь — без. Я прав? Я англичанин — по крайней мере был когда-то.
Он предоставил им обдумывать это, а сам задумался о другом: пейзаж не менялся, и это ему не нравилось. Поскольку он ничего не мог поделать, он предпочел продолжить разговор.
— Это все жезл. В Мере все говорят на одном языке. Я обещал Ариадне, что она сможет читать Гомера в оригинале — или Гете, или Чосера, или Монтеня, Конфуция или «Гильгамеш». Я дал Киллеру его прозвище по созвучию с его именем — Ахиллес. Оно созвучно по-английски, но в Мере оно тоже созвучно. По-гречески это бы звучало совсем по-другому, но Киллер получил эту кличку, уже попав в Меру. В Мере переводятся каламбуры, что невозможно где-либо еще; там переводятся рифмы. Это все действие магии.
Некоторое время, пока все переваривали эту информацию, повозка катилась в тишине. Хорошенькое юное личико Мейзи насупилось от подобной демонстрации могущества Дьявола.
— Такой же перевод во Внешнем Мире осуществляется жезлом, — продолжал Джерри. — Он обладает радиусом действия в четверть мили — обычно обладает.
Иногда, очень редко, радиус сужается до нескольких футов или даже дюймов, что сильно осложняет жизнь, если вас десять человек и все говорят на разных языках. Несколько раз Киллер брал меня с собой только из-за того, что я запомнил со школьных времен хоть какие-то азы древнегреческого. Мы можем разговаривать, и, разумеется, я могу общаться с Маркусом и Жаном-Луи.
— Почему иногда? — продолжал допытываться Гиллис; его рациональный склад ума адвоката не мог принять нелогичности действия магии. — Почему в одних случаях жезл действует, а в других — нет?
— Не знаю, — признался Джерри. — Мне кажется, иногда жезл ослабляет излучение, чтобы не привлекать внимание демонов. Или существуют места или времена, в которых магия не действует. Так или иначе, бывают случаи, когда Оракул предупреждает, что с языком могут возникнуть проблемы, а одна из вещей, которым вы никак уж не сможете научиться в Мере — это новый язык.
Солнце снова светило прямо ему в лицо, и тем не менее до сих пор никто ничего не заметил. Он изо всех сил старался скрыть растущее беспокойство и отчаянно пытался найти объяснение и выход из сложившейся ситуации. Потом Ариадна натянула вожжи; повозка остановилась, и на заросшей травой лесной дороге воцарилась тишина.
— Мы едем по кругу, Джерри, — произнесла она. Он посмотрел на нее и увидел вернувшиеся на ее лицо страх и безнадежность. Надежда, которой утром светились ее глаза, снова исчезла.
Все казалось так просто…
Он сунул руку в карман, потрогал пистолет, потом вынул руку, стараясь не выдать страха. Астерий был в доме, в одной комнате с Карло и Гиллисом, и все же они остались живы. Или это только кажется?
— Боюсь, прогулке конец, — констатировал он. — Похоже, нас не пускают в Меру.
— И вы собираетесь выставить нас? — спросил Гиллис; его черные кустистые брови опасно сдвинулись.
Джерри не знал, что именно он ожидал увидеть: трансформацию оборотня?
Самоубийственное нападение? Пока что оба мужчины оставались обыкновенными — пусть и злобными — мужчинами.
— Правильно. Будьте добры, вы трое. Слезайте. Я надеюсь, дорога выпрямится, как только мы отъедем. Просто идите вперед, и вы попадете куда-нибудь. А теперь слезайте!
Первым спрыгнул на землю Карло, за ним Гиллис, подавший руку Мейзи.
Мужчины были взбешены, но пистолет оставался пока у Джерри.
— Вы похищаете моих детей!
— Папа! — взвизгнула Лейси. — Мейзи!
Алан заплакал. Они не хотели оставаться с матерью, что было неприятной новостью.
— Гони! — скомандовал Джерри, не спуская глаз с мужчин. Повозка тронулась. Она вряд ли двигалась быстрее пешехода, но те трое стояли на дороге, не делая попыток догнать ее. Скоро они скрылись за поворотом.