– Что ты делаешь? – прошипел Савьер, округлив глаза.
– Ничего, это моя ошибка! – воскликнула Элинор и поспешила к разбитой вазе. – Не стоило ставить ее здесь, знала ведь, что гости…
Под ее разочарованное бормотание Хести осторожно переступила через цветы и спряталась за спиной калеки. Тот посмотрел на нее и покачал головой, всем своим видом выражая неудовольствие.
Хести фыркнула и спросила:
– Куда я могу отнести свои вещи?
– Ваша комната на втором этаже, четвертая дверь справа! – откликнулась Элинор, не отрываясь от осколков.
– Я вам помогу, – вызвался Савьер. – А ты иди.
Хести пожала плечами, положила руку на крышку сундука, оставленного возле двери слугой, мысленно произнесла короткое заклинание и с удовольствием почувствовала, как магия пульсирует на кончиках пальцев.
Из-под сундука показались ножки. Неуверенно покачиваясь, он поковылял к лестнице и начал медленно взбираться по ступеням.
– Могла бы позвать слугу, – сказал Савьер, упорно пытаясь наклониться, чтобы помочь Элинор собирать осколки.
– Не могла, – резко ответила Хести и, задрав подбородок, поспешила на второй этаж.
Как же он стелется перед этой… этой…
Сжав кулаки, Хести замерла перед дверью и попыталась успокоиться.
Да, Элинор – красивая женщина. Нет ничего удивительного в том, что калека теряет остатки разума рядом с ней. Люди непостоянны, переменчивы и склонны предавать доверие – в глубоком детстве об этом ей говорила мать. Выходит, она была права?
«Не устраивай трагедию, – мысленно одернула себя Хести, – он всего лишь мужчина, неужели ты ждала от него большего?»
Она захлопнула дверь с такой силой, что с потолка посыпалась побелка. Стряхнув белую пыль с плеча, Хести пнула сундук и уселась на пол возле кровати. Ей нужно было настроиться.
Она очистила свой разум, закрыла глаза и попыталась ощупать поместье своими обострившимися чувствами.
Слуги в основном на кухне и в столовой – готовятся к ужину. Кто-то сидит в библиотеке, еще два человека на чердаке. Калека и Элинор пока в холле, к ним присоединился кто-то еще.
Хести почувствовала, как ее тонкое, нематериальное тело покинуло комнату, и растворилась в ощущении безграничной свободы. Что-то тянуло ее вперед, туда, к двойным дверям, за которыми наверняка находилась хозяйская спальня.
Она медленно прошла сквозь дверь, и первым, что бросилось в глаза, стала деревянная кроватка, из которой торчала темноволосая макушка ребенка. Совсем крошка, не старше трех лет, он тянул к ней руки, будто был способен видеть тонкие материи.
В кресле рядом дремала старушка – наверняка нянька. Хести прошла мимо нее и замерла рядом с кроваткой. Ребенок поднялся на ноги и, опираясь о стенку, попытался дотянуться до нее. Не удержавшись, Хести подалась вперед и протянула малышу руку. Тот попробовал вцепиться в ее палец, но пухлая ручка сумела ухватить только воздух. Какими бы силами ребенок ни обладал, дотронуться до создания тонкого мира он не мог.
– Ты меня видишь, – прошептала Хести.
Будто поняв ее слова, ребенок серьезно посмотрел на нее и медленно сел. Она удовлетворенно кивнула ему и вышла из комнаты.
Перед отъездом из Дома-Над-Водой Амария рассказала Хести историю появления на свет наследника Багряных Вод и Алых Шипов. Чтобы мальчишка выжил, Верховная поглотила силу прибывших с ней жриц, тем самым обменяв несколько жизней на одну. Теперь Лаверн ее должник, и он будет плясать под флейты нуад сколько потребуется, благодарный за спасение сына.
Вот только Верховная наверняка не рассказала счастливому отцу о том, что возвращенные таким образом души становятся другими. Насильно вырванные из естественного круга жизни и смерти, они искажаются, и никому не известно, как именно они проявят себя впоследствии.
Пока Хести поняла одно – сын Лаверна ощущает тонкий мир, способен видеть бестелесные сущности и совсем их не боится.
Вернувшись в свое тело, Хести задумчиво уставилась в окно. Мутное отражение в одном из стеклышек ответило ей тяжелым взглядом белых глаз.
Сундук, все еще стоявший у кровати, жалобно заскрежетал замком. Хести пнула его и прошипела:
– Умолкни! Маленький кусок…
– Ты здесь?
Савьер приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
– Ужин будет готов через несколько минут. Переодевайся и спускайся в столовую.
– Я не голодна.
– Прояви уважение! – возмутился Савьер. – Элинор готовилась к нашему приезду, приказала подать лучшие блюда и…
– Чего это ты так печешься о ее чувствах? – Хести хитро прищурилась.
– Я вовсе не!.. – Лицо калеки вспыхнуло. – Переоденься и спускайся, – бросил он, совладав с собой.
Дождавшись, пока он уйдет, Хести нехотя открыла свой сундук и принялась искать что-то приличное.
Обычно жрицы ходили в простых серых платьях, а сверху надевали мантии из струящейся ткани, покрытой рунами, но сегодня ей нужно было что-то особенное.
Не найдя ничего подходящего, она подошла к хозяйским сундукам и заглянула в них. Несколько длинных платьев разных цветов сразу привлекли ее внимание. Схватив черное, Хести приложила его к себе и повернулась к зеркалу.
– Что ж, – пробормотала она, – подходит.
Чем больше времени Савьер проводил с Элинор, тем отчетливее понимал, что эта женщина заслуживала много большего. Лаверн забрал ее из родного дома и заставил жить в богами забытом месте, несмотря на то что природа Элинор противилась этому. Воспитанная, образованная женщина буквально задыхалась в золотой клетке, созданной для нее мужем.
– На вас лица нет, все в порядке? – Ее прохладная рука накрыла пальцы Савьера.
– Прошу вас, давайте обойдемся без церемоний и будем обращаться друг к другу на «ты», – взмолился он, аккуратно высвобождая пальцы.
– Простите… Прости. – Элинор убрала выбившийся локон за ухо. – Твоя спутница опаздывает.
– И, думаю, она делает это намеренно, – проворчал Савьер.
Не успел он договорить, как двери столовой распахнулись и на пороге появилось нечто, лишь отдаленно напоминавшее Хести. Савьер открыл рот от изумления, и только сдавленный вздох Элинор привел его в чувство.
В черном струящемся платье, оттенявшем глубокий жемчужный цвет ее кожи, Хести выглядела… иначе. Оказывается, под бесформенной мантией скрывалась аккуратная, пусть и немного угловатая фигура. Острые плечи, тонкие руки, длинная, красивая шея – Савьер не мог поверить, что перед ним язвительная бойкая жрица, которая доводила его до белого каления своими выходками. Темно-лиловые волосы Хести лежали на плечах и доходили до груди, а белые глаза, обрамленные темными ресницами, источали загадочное сияние.
– Я что, опоздала? Простите.
Савьер хмыкнул. Как бы Хести ни выглядела, она оставалась собой.
Не слишком аккуратно усевшись за стол, она тут же потянулась за жареной ножкой фазана. Элинор тихо рассмеялась.
– Что? Я делаю что-то не так? – Хести нахмурилась.
– Обычно мы возносим молитву Трем, прежде чем приступить к трапезе, – пояснила Элинор.
– Это не мои боги, – отмахнулась Хести и принялась накладывать в тарелку пюре из морской капусты. – Но вы можете молиться, я не против.
– Думаю, в этот раз молитву можно пропустить. – Савьер вздохнул. – Прошу простить ее…
– Это платье так вам идет. – Элинор протянула руку и поправила кружево на груди Хести. – Вам следует чаще наряжаться.
– Я жрица, а не принцесса. – Хести безразлично пожала плечами, но Савьер заметил темные пятна румянца, выступившие на ее щеках.
– Иногда всем нам хочется побыть принцессами, – мягко сказала Элинор.
– Не мне, – упрямо повторила Хести. – Я переоделась только потому, что моя одежда совершенно не подходит для званого ужина.
– Так ты сделала это ради нас? – Савьер усмехнулся. – Как мило с твоей стороны!
– Замолчи, калека, – прошипела Хести и сжала вилку так, что потемнели пальцы.
– Не ссорьтесь! – Элинор сложила руки в умоляющем жесте. – Давайте просто хорошо проведем время вместе и познакомимся. Вот вы, например, Хести, верно? Чем вы любите заниматься? Я много слышала о вашем Доме и…
– Она любит выводить всех из себя, – ввернул Савьер.
– Не всех, только тебя, – прошипела Хести и вонзила вилку в мясо.
Элинор мелодично рассмеялась.
– Вижу, ваши отношения…
– Нет между нами никаких отношений, ты… – Хести подалась было вперед, но вовремя одумалась и села на место. – Я просто присматриваю за калекой и таскаю его по лестницам.
– Так вы друзья? – спросила Элинор.
– Вынуждены скакать в одной упряжке, – ответил Савьер.
– Мы все вынуждены делать то, что нам не по душе, – вдруг сказала Элинор, и на мгновение ее глаза потускнели, но только для того, чтобы снова засиять, когда она повернулась к Хести. – Так чем, говорите, вы любите заниматься?
Она несчастна, понял Савьер. Прекрасная, умная Элинор несчастна в Тихом Месте и, возможно, жалеет о том, что вышла замуж за Лаверна.
Он вновь посмотрел на Хести и поразился тому, насколько та красива. На фоне Элинор она выглядела экзотической бабочкой, случайно залетевшей на огонек. Жаль, что волшебство рассеивалось, как только она открывала рот.
Элинор первой покинула столовую, сославшись на недомогание. Хести доела все, что успела положить на тарелку, и откинулась на спинку стула.
– Ты ведешь себя неподобающе, – сказал Савьер.
– Да что ты? Прости, из меня не пытались вырастить леди.
– Я бы преподал тебе пару уроков этикета, но боюсь, что парой здесь не обойтись.
– Так дай больше уроков. – Хести пожала плечами. – Мы разве куда-то торопимся?
Это был отличный момент, чтобы начать налаживать с ней отношения. Кто знает, может, вдали от наставниц Хести станет мягче и из нее получится вытащить хоть какие-то сведения. Передавать их Лаверну Савьер, конечно же, не станет, но…
– Хорошо. – Он вздохнул. – Для начала прекрати ставить локти на стол.
Глава 18
Половина лагеря была разрушена – пленники сбежали, оставив солдат ни с чем. После обвала многие погибли: тела все еще доставали из-под завалов. Рай не знал, на что надеяться – на то, что девчонка сбежала, или на то, что она умерла.