– Осуждаешь меня? – спросила Ромэйн.
– Нет. Если захочешь, я сниму с него кожу. Живьем.
Она знала, что Хэль не шутит. Спокойствие, с которым он сказал это, ободрило ее. Ромэйн остро почувствовала, что они заодно, что любой приказ он исполнит в точности, что его пугающая сила обернется против ее врагов и испепелит их.
– Надеюсь, мои братья живы. Они наверняка знают, что делать, и сумеют возродить наш Дом.
– Ты тоже на это способна. Даже если они погибли, у твоего Дома все еще есть сильная и волевая леди.
Ромэйн посмотрела на Хэля и покачала головой.
– Быть сильной оказалось сложно, – призналась она.
– Но ты справляешься.
– У меня все еще нет людей, я заставила нас сделать огромный крюк, чтобы, рискуя нашими жизнями, пробраться в Синюю Крепость, я… – Она выдохнула, пытаясь успокоиться. – Если бы не ты, нас бы давно поймали и повесили.
– Но я здесь. И я все решу.
Хэль мягко улыбнулся, и Ромэйн увидела его странные, слишком длинные для человека клыки. Не могло же ей показаться?..
– Все готово! – сообщила Фэй.
– Пойду. – Ромэйн неловко поднялась с земли. – Наверное, я должна что-то сказать над могилой матери.
Она приблизилась к яме, на дне которой уже лежало тело. Слез не было, не было и слов. Но, собрав немного земли и бросив ее в могилу, Ромэйн тихо сказала:
– Надеюсь, она не мучилась. Мама была прекрасной леди Большого Дома, верной спутницей моего отца и сильной воительницей. Мне жаль, что я не успела спасти ее. Пусть Трое примут тебя, Кловер, рожденная в Доме Седых Псов. Я, – ее голос дрогнул, – никогда не забуду тебя.
Фэй встала на одно колено, Райордан опустил голову. Хэль изобразил незнакомый Ромэйн жест и тоже склонился.
– Я закопаю, – спустя несколько мгновений тишины, сказала Фэй.
– Отдохни, я все сделаю, – возразил Хэль.
– Он прав, – поддержала его Ромэйн. – Тебе понадобятся силы. Надеюсь, остальные в безопасности.
– Мирай не позволит им ввязаться в неприятности. – Фэй протянула лопату Хэлю. – Если устанешь…
Пока они говорили, Ромэйн отошла от могилы и скрылась в темноте леса, там, куда не проникал свет огня. Ей хотелось побыть наедине с собой.
Она прислонилась к дереву и прикрыла слезящиеся глаза. Сейчас не время. Оплакивать павших она будет позже, когда один из братьев займет место лорда их Дома, а узурпатор будет повержен. Они вместе воздадут все почести умершим, устроят церемонию с Говорящими и плакальщицами, возложат яркие цветы на могилы и произнесут молитву Матери.
Отец погиб не зря. Матушка погибла не зря. Лаверн заплатит за то, что совершил.
И лунный народ тоже.
Глава 26
Ветер доносил до него ароматы полевых цветов. Савьер сидел напротив окна в глубоком кресле, поджав под себя здоровую ногу. Рядом на столике стояла пиала со свежим печеньем, чайник и чашка из тонкого фарфора. Запах чая с медом и малиной приятно щекотал ноздри.
Сквозь густое серое марево пробивались бледные лучи солнца – теперь оно показывалось редко. Объяснения этому Савьер так и не нашел и начинал подозревать, что дело в ритуалах Дома Убывающих Лун. Вслух свои предположения он не высказывал, да и кому он мог поведать о своих догадках?
Они находились в Тихом Месте уже много дней, и за все это время Савьеру не удалось остаться с Хести наедине – жрица будто намеренно избегала его. Зато Элинор с удовольствием проводила с ним время, рассказывала о своей жизни в родном поместье, о книгах и, конечно же, о Джемини.
Как любая мать, Элинор была убеждена, что ее ребенок особенный, что он развит не по годам, что его взгляды полны недетского понимания. Савьер слушал ее и кивал, позволяя себе улыбаться краем рта.
На фоне кровопролитной войны эти разговоры выглядели донельзя глупыми и пустыми, но Савьер не хотел обижать Элинор. Он слушал ее, изображая крайнюю заинтересованность, но после едва мог вспомнить, что именно она ему говорила.
Его разум терзали тяжелые мысли. Савьер не знал, сумеет ли предать брата и раскрыть лордам Больших Домов правду о его семье. Он опасался, что обезумевшие от гнева люди уничтожат Тихое Место, сровняют его с землей, а Джемини и Элинор пленят, чтобы выменять их жизни на освобождение земель.
Но больше всего Савьер боялся, что брат не согласится. Что его любви к сыну окажется недостаточно, чтобы отступиться от Большого трона Объединенной империи. Тогда Джемини и Элинор просто убьют.
Отпив чаю, Савьер резко поставил чашку на столик.
Трое, он всерьез ценит жизнь одного ребенка выше, чем жизни сотен других детей…
Скрипнула дверь, и комната наполнилась запахом горьких трав. Савьер даже не обернулся, чтобы взглянуть на вошедшего.
– Что ты здесь делаешь? – только и спросил он, склонив голову к плечу.
– Живу. – Хести залезла в соседнее кресло с ногами и пожала плечами. – И мне это не нравится, калека.
– Что именно?
– Эта ссылка. – Хести схватила печенье и засунула его в рот целиком. – Зачем твой полоумный братец нас сюда отправил?
Из ее рта вылетели крошки. Савьер досадливо поморщился.
– Чтобы присмотреть за Элинор и Джемини, я полагаю.
– А я полагаю, что он просто избавился от тебя, чтобы ты не путался под ногами.
– Избавился от нас.
– Пф.
Хести дожевала печенье и уставилась в окно. Савьер тоже перевел взгляд на горы, возвышавшиеся над далеким лесом молчаливыми громадами.
«Сейчас отличный момент, чтобы попытаться сблизиться с ней», – подсказал внутренний голос.
– Хести, – откашлявшись, начал Савьер, – кажется, ты хотела научиться этикету?
– Может да, а может и нет. – Жрица снова пожала плечами и откинулась на спинку кресла. – Тебе так не терпится сделать из меня подобие прекрасной Элинор?
– Ты считаешь ее прекрасной? – удивленно спросил Савьер.
– А ты нет? – Хести прищурилась. – Она же выглядит как хренова императрица.
– С твоего позволения, она и есть «хренова императрица», – скрыв улыбку, сказал Савьер.
– Ну да, точно. Только вот править ей не суждено – Лаверн и близко не подпустит никого к вожделенному трону.
– Ты считаешь?
– Прекрати прикидываться идиотом. – Хести наклонилась и щелкнула пальцами перед носом Савьера. – Ты же сам знаешь, что твой братец одержим властью.
– Он считает, что Большой трон принадлежит ему по праву.
– А ты? – Жрица хитро улыбнулась. – Ты так не считаешь?
Несколько мгновений они смотрели друг на друга в полной тишине, затем Савьер вздохнул и отвел взгляд.
Хести наверняка видела его насквозь.
– Будет, калека. – Жрица вдруг хлопнула его по плечу. – Я ведь понимаю, каково быть братом властолюбивого идиота, развязавшего войну.
– Правда? У тебя тоже был брат, который…
– Мать, – перебила Хести. – Моя мать была властолюбивой… Ладно, идиоткой она не была, но власть любила не меньше твоего братца.
– Как она умерла?
– Тебе какое дело? – Глаза Хести сузились. – Никогда не спрашивай о ней.
– Я просто подумал…
– Что мы стали друзьями? Как бы не так, калека.
– Ты невыносима.
– Спасибо.
– Это не комплимент.
Савьер потянулся было к чашке, но Хести опередила его – схватилась за тонкую ручку, поднесла чашку к губам и одним глотком допила все, что в ней оставалось.
– Эй! – возмутился Савьер.
– Тебе жалко воды с малиной?
– Не жалко, но ты могла налить себе…
– Как с тобой сложно.
– Со мной?! – возмущенно воскликнул Савьер. – Это ты врываешься в мою комнату и спишь в моей постели, ты допиваешь мой чай и суешь нос в мои дела, ты…
– Будто тебе это не нравится, – проворковала Хести.
– Не нравится!
– Хватит врать. У тебя вообще были друзья, калека? Или ты провел все детство сидя взаперти, как принцесса в башне?
– Это не твое дело.
– Ага, значит, друзей не было. Тогда ты должен быть рад, что я теперь рядом.
– Если бы я просил у Трех друга, он бы не…
– Не – что, калека? – Хести подперла кулаком щеку и смотрела на него со скучающим видом. – Не помогал бы тебе спускаться по лестницам? Не согревал бы твою постель?
– Невыносимая, – сквозь зубы прошипел Савьер.
– Тебе лучше дружить со мной, знаешь, – неожиданно серьезно сказала Хести. – Кто знает, как повернется судьба и от кого в будущем будет зависеть твоя жизнь.
– Это угроза?
– Вовсе нет. Просто сила склонна переходить из одних рук в другие, – загадочно ответила Хести.
Савьер внимательно посмотрел на нее, но промолчал. Мог спросить, что она имела в виду, но понял все и без пояснений – Дом Хести использовал Лаверна в своих целях так же, как брат использовал жриц. Они стоили друг друга.
– За что вы ненавидите людей? – спросил Савьер, наливая в чашку уже остывший чай.
– За годы рабства, – тут же ответила Хести. – За то, что вы делали с нами.
– И поэтому вы развязали новую войну? Чтобы отомстить?
– Ее развязал твой брат.
– Но вы…
– Что тебе нужно? – Хести нахмурилась. – Пытаешься выпытать секреты моего Дома?
Савьер прикусил язык. Да, он поступил опрометчиво, задав прямой вопрос, но как еще вывести жрицу на откровенный разговор? Она ничего ему не рассказывала, а вернуться в Дом-Над-Водой без каких-либо сведений он не мог – неизвестно, что с ним сделает брат, когда поймет, что Савьер ничего не узнал.
– Забудь, – вдруг сказала Хести. – И прости.
– Ч-что? – От удивления Савьер снова начал заикаться. – Ты и-извиняешься?
– А ты думал, что я не умею этого делать? Вы мне не нравитесь, вот и все. Не лично ты, а все люди.
– Только из-за того, что…
– Что значит «только»?! – взвилась Хести. – Ты вообще знаешь, что происходило в те годы?
– Я читал кое-что и…
– Да в ваших книгах нет ни слова правды! – возмутилась жрица. – Я принесу тебе книги лунного народа, и ты поймешь, что все рассказанное вашими летописцами – это жалкие попытки оправдать то, что вы делали с нами!
– Ни одна война не обходилась без ужасов, – тихо сказал Савьер. – И мне искренне жаль, что твоим предкам пришлось пережить это.