– Ромэйн?
Он поднялся со стула и замер в нерешительности. Замешательство, отразившееся на его лице, позабавило ее.
– Вижу, ты уже отвоевал свое, – заметила Ромэйн. – Приятно вернуться домой, верно?
– Что ты здесь делаешь?
Похоже, до него начало доходить, что ее не должно быть в Воющем Доме. Не должно быть нигде, ведь по Теперь-Не-Свободным-Землям расползлись слухи о падении Синей Крепости.
– Гуляю по знакомым коридорам. Знаешь, я с самого детства люблю этот замок. – Ромэйн подошла к кровати и провела пальцами по столбику в изножье. – У меня больше нет дома, представляешь? Как думаешь, твой отец позволит мне остаться здесь?
На грубом, словно выточенном из куска скалы, лице Атео эмоции менялись так быстро, что Ромэйн с трудом могла за ними уследить. Замешательство, удивление, страх – он будто не мог решить, что чувствовать.
– Тебя кто-то видел? – наконец спросил он и одним большим шагом преодолел разделявшее их расстояние.
– Да, множество людей, – с готовностью подтвердила Ромэйн. – Я долго гуляла по городу внизу. Сперва удивилась, не встретив в округе ни одного демона, а потом все поняла.
Поднявшись на носочки, Ромэйн заглянула в глаза Атео и прошипела:
– Поняла, что твой отец – бесчестный мерзавец, продавший друга ради сохранения собственной жизни.
Атео отшатнулся, будто она его ударила. Ромэйн никогда не была примерной леди, но и откровенной грубиянкой тоже. Скорее всего, он давно похоронил ее, решив, что она сгинула вместе с Синей Крепостью и Ласточками, и потому никак не мог понять, кто перед ним и что происходит.
– Не смей говорить так о моем отце! – наконец пробасил Атео, сжав кулаки. – Он спас всех нас!
– О, тебя-то он точно спас! Любимого сына, единственного, кого ему удалось сохранить! Но какой ценой, Атео? Ценой жизни моего отца! Моей матери! Моих людей!
Горячая искра в груди разрасталась, превращаясь в бушующее пламя. Ромэйн наступала на мужчину, заставляя его пятиться. Эта сцена могла быть смешной, ведь ее макушка едва доставала до его подбородка, но смеяться не хотелось.
– Где мои братья? – прорычала Ромэйн.
– Я не знаю!
– Лжец! Такой же лжец, как и твой папочка!
Она толкнула Атео, и он едва удержался на ногах, налетев на стол. Все, что лежало на краю, упало. Чернильница жалобно звякнула и покатилась по полу, оставляя черный след.
– Где мои братья?!
Ромэйн вцепилась в рубашку Атео и принялась трясти его. Отступать ему было некуда, потому он попытался отшвырнуть ее от себя, но Ромэйн щелкнула зубами, чудом промахнувшись мимо его пальцев, и оскалилась.
– Помнишь нашу встречу в одном из коридоров Синей Крепости? – насмешливо спросила она. – Ты был пьян, а я напугана. Что, если нам попробовать еще раз?
Не дожидаясь ответа, Ромэйн что было сил ударила Атео в пах коленом. Он вскрикнул, прикрылся руками и начал заваливаться вперед. Она отступила, позволяя ему припасть на одно колено, и с наслаждением наблюдала за его мучениями.
– Оказывается, в эту игру могут играть двое, – прошипела Ромэйн и с отвращением толкнула Атео ногой.
Он застонал и перевернулся на спину.
– Где Монти и Дольф?
– Дольф погиб… – простонал Атео, жмуря слезящиеся глаза.
Плохо. Если кто-то и мог вести за собой армию, то это Дольф.
Ромэйн встряхнулась, словно намокшая птица, и попыталась осмыслить услышанное. Весть о смерти брата не удивила ее – наоборот, успокоила. Теперь она точно знала, что одного из братьев приняли Трое, что он не превратился в чудовище и что его не истязают в плену.
Она хотела было ударить Атео, но тот вдруг схватил ее за ногу и повалил на пол. Забравшись сверху, он придавил Ромэйн своим немалым весом и с легкостью обхватил оба ее запястья одной рукой.
– Мелкая сука, – прохрипел он. – Нужно было придушить тебя еще в ту ночь. Я не позволю тебе подвергать мой Дом опасности.
Второй рукой он стиснул ее шею.
Хватая ртом воздух, Ромэйн смотрела в ледяные, бесчувственные глаза и понимала, что Атео не отступит. Не в этот раз.
Они ведь выросли вместе. Их отцы были дружны всю их жизнь. Она должна была стать его женой. А теперь он пытается убить ее.
Мама умерла. Отца повесили. Дольфа больше нет.
Атео задушит ее, а после соберет солдат и убьет людей, которые пришли с ней. Тех, кто поверил в нее.
Сознание медленно покидало ее, вместо лица Атео она видела черные пятна. Ромэйн вяло попыталась отбиться, но ничего не вышло – он лишь сильнее сжал ее горло.
Мама умерла. Отца повесили. Дольф…
– Из-за тебя… – прохрипела Ромэйн и моргнула, чтобы прояснить зрение.
Лжец. Трус. Чудовище.
Чудовища заслуживают смерти.
Пальцы пронзила резкая боль. По рукам потекло что-то теплое, Атео ослабил хватку и отпрянул.
– Какого…
Она полоснула его когтями по лицу, теплые капли оросили кожу. Атео завалился набок, закричал, Ромэйн же продолжала рвать его одежду и плоть под ней, не разбираясь, не думая, не понимая, что делает. Словно гарпия, она вцепилась когтями в его горло, желая лишь одного – отомстить за предательство.
Он заслуживал смерти.
Они все.
Алая пелена, застилавшая взор, исчезла. Одежда липла к телу, руки болели так сильно, будто кости были сломаны. Пошатываясь, Ромэйн поднялась на ноги и уставилась на растерзанное тело.
Разглядеть удалось лишь уцелевший глаз.
Дверь открылась, и внутрь проскользнула тень. Ромэйн протянула к ней окровавленные руки и прошептала:
– Помоги мне.
Глава 28
Едва ее сила пробудилась, Хэль ускользнул от Барниша и поднялся выше, туда, откуда пахло кровью и страхом.
Он не собирался вмешиваться, лишь отвел глаза любопытных слуг и стражников. Стоя у двери, Хэль слушал крики, раздававшиеся из комнаты, и ждал.
Когда вопли стихли, Хэль вошел и увидел Ромэйн.
Залитая кровью, испуганная, она нуждалась в нем. Она тянула к нему руки, словно дитя. Таким был и он, когда Тет подобрала его: потерянным, пытающимся сохранить остатки разума. Если ей не помочь, она превратится в низшего демона, попытается перебить всех, кто находится в замке, а после либо сбежит, либо погибнет.
– Конечно я помогу тебе.
Мягко ступая, Хэль приблизился к Ромэйн. Он переступил через распростертое на полу тело и осторожно взял девушку за плечи.
На дне больших глаз он увидел безумие. Чего там точно не было, так это раскаяния.
– Пойдем со мной. Нет, не смотри.
Ладонью Хэль закрыл Ромэйн глаза и проводил ее в уборную. Усадив ее на низкий деревянный табурет, он присел на корточки и медленно произнес:
– Нам нужна вода. Ты подождешь?
– Не уходи!
Она вцепилась в его руку, поранив когтями. Хэль погладил окровавленную ладонь и сказал:
– Тогда ты должна пойти со мной.
Аккуратно, будто рядом с ним не девушка, а дикий зверь, Хэль вывел ее в комнату, а после – в коридор. Поймав первого попавшегося юнца, он внушил ему, что сын лорда потребовал воды для купания, и так же осторожно отвел Ромэйн обратно в уборную.
Она почти не моргала и не разжимала сцепленных зубов. Ее тело было напряжено настолько, что казалось одеревеневшим, когда Хэль усаживал ее.
– Я убила его, – прошептала Ромэйн.
– Он заслужил.
– Правда?
Вздохнув, Хэль приобнял Ромэйн за плечи и силой заставил положить голову ему на грудь. Он выпустил свою ауру, позволил ей окутать их. Через нее он пытался успокоить испуганную девушку, впервые столкнувшуюся со своей демонической сущностью, расслабить ее и показать, что он ее не осуждает, не боится и уж точно не даст в обиду.
– Вот так, – прошептал он, чувствуя, как расслабляется ее тело. – Хорошо…
Одурманенный мальчишка успел принести несколько ведер воды, прежде чем Хэль оказался доволен эффектом, который его аура произвела на Ромэйн.
– Нужно смыть кровь. Мне придется снять твою одежду.
Она моргнула и принялась расстегивать рубашку. То, что Ромэйн справлялась сама, было хорошим знаком, как и то, что она все еще понимала человеческую речь.
– Залезай.
Хэль помог ей забраться в воду и принялся закатывать рукава. Она наблюдала за ним, следила за каждым движением. Когти на ее руках все еще не исчезли, а это значило, что Ромэйн все еще не подавила демоническую сущность.
– Я должен буду нанести на твою кожу еще немного символов, – сказал Хэль, обмакивая в воду жесткую тряпицу.
– Сейчас?
– Позже. Когда мы будем в безопасности.
«И когда ты придешь в себя».
Он смывал начавшую подсыхать кровь с ее тела бережно, едва касаясь нежной кожи грубой тканью. В этот момент он не хотел ее как женщину, ее суть не будоражила его сознание. Хэль испытывал глубокую привязанность и всепоглощающую нежность, ему хотелось сберечь это нежное, хрупкое человеческое дитя, по глупости поглотившее силу, совладать с которой не смог бы даже он.
Худая, с выступающими ребрами, Ромэйн выглядела ломкой, словно хрустальная безделушка. Ему хотелось быть ее щитом, ее опорой, ее карающей дланью. Он хотел стать палачом для всех ее врагов, наказанием для каждого, кто посмеет бросить ей вызов.
В тесноте уборной, обмывая ее тело, Хэль почти поверил, что способен полюбить так же яростно, как прежде любил Тет.
Маленькая леди со стальным хребтом. Воробушек, не побоявшийся напасть на сокола. Женщина, занимающая все его мысли.
Ромэйн.
Он сам не заметил, как его аура снова окружила их. Алая дымка устилала пол и висела в воздухе, Ромэйн водила перед собой рукой, зачарованно наблюдая за завихрениями его сущности.
– Что это? – спросила она.
– Это я, – просто ответил Хэль, продолжая смывать подсохшую кровь с ее рук. – У людей есть душа, а у демонов – сущность. Мы можем выпускать ее и использовать.
– Для чего?
С каждым мгновением ее вопросы становились все более осмысленными, а взгляд – ясным. Когти втянулись, израненные пальцы начали заживать.
– Иногда, чтобы проникнуть туда, куда мы не можем пробраться, – медленно произнес Хэль, – иногда, чтобы напугать кого-то или, наоборот, очаровать.