Краснопольский перестал орать на нас и картинно призадумался. Повертел в руке «Паркер», любовно погладил свой безукоризненно выбритый подбородок и наконец вынес резолюцию:
— Ну что ж… Вы меня, конечно, сегодня здорово дискредитировали перед Кошмаровым, и вообще ко всякого рода самодеятельности я отношусь не очень хорошо. Но, с другой стороны, мы действительно должны держать под контролем расследование убийства нашей коллеги. Это наша священная обязанность. Собственно, поэтому я вас и позвал. Так вот что я думаю, Марина Владимировна… Со смертью Ольги Пахомовой у нас ведь криминальный фронт, так сказать, оголился… Ну, информационщики, конечно, берут в УВД сводку, выезжают на самые громкие происшествия, но аналитики не хватает. Чем не повод направить вашу неуемную энергию в соответствующее русло?
— Вы хотите, чтобы я вела программу «Буква закона» вместо Ольги Пахомовой? — робко пискнула я.
— А почему бы и нет? У вас что — есть возражения? — Краснопольский как бы невзначай провел ладонью по своей ухоженной, с красивой проседью шевелюре. — Не можем же мы ее вот так взять и прекратить, тем более что рейтинг у программы высокий. Понятно, что во многом он держался на Ольгином обаянии, но и вам, по-моему, его не занимать. — После таких-то комплиментов я скромно опустила глаза, а Краснопольский продолжил свою мысль: — Опять же и для ваших расследований место найдется, тем более что Ольга могла пасть жертвой своей принципиальной позиции. Вдруг ей отомстил кто-нибудь из ее бывших криминальных героев? Об этом вы не думали?
Пахомиха пала жертвой собственной принципиальности? А вот это что-то новенькое! Ведь всем известно, что в своей передачке с громким названием «Буква закона» она десятой стороной обходила местных криминальных авторитетов, специализируясь на карманниках и бессловесных жертвах ДТП. Показать во всех ракурсах распростертое на асфальте мертвое тело — это было по ней. А мафиозных разборок она в упор не замечала. В лучшем случае обмолвится вскользь и давай себе дальше живописать, как у пенсионерки Скобликовой неизвестный злодей похитил кошелек с тремя рублями мелочью.
— Ну так что скажете? — Кажется, Краснопольский был вполне доволен собою.
— Да я не против. — А с чего бы мне возражать, когда еще пару дней назад передо мной маячила заманчивая перспектива вылететь с работы по статье? — Только… Видите ли, я не очень хотела бы… м-м-м… катиться по накатанной колее. Ольга была обаятельной, и у передачи был рейтинг, но я ведь не Ольга. Поэтому мне кажется, что… В общем, у меня есть собственная трактовка.
— Ну, это понятно. — Краснопольский прямо-таки благодушествовал. — Вы ведь профессионал. Сколько вам нужно дней, чтобы сделать первые наброски? Только учтите, времени у нас в обрез.
— Ну… Дня три, — выпалила я и тут же почувствовала, как теперь уже Жанка больно уперлась мне каблуком в щиколотку. — То есть через три дня я представлю вам общую концепцию, а для ее конкретного наполнения потребуется еще…
— Вот и хорошо, — не дал мне договорить Краснопольский. — Теперь насчет команды. Ваш тандем с Жанной Аркадьевной я разбивать не буду… И в свою очередь надеюсь, что вы сработаетесь с бывшей командой Ольги.
Еще бы нам не сработаться, ведь эту самую команду она в свое время у меня же и переманила!
ГЛАВА 12
— Ничего себе! — присвистнула Жанка, едва мы очутились в коридоре. — Ну просто чудны дела твои, господи!
— Честно говоря, я тоже не ожидала такого поворота, — рассеянно пробормотала я. — Уже думала: а ну его к черту, напишу заявление, и дело с концом.
— А вот с тремя днями ты погорячилась! — окрысилась на меня Жанка. — Кто тебя за язык тянул? Ну хоть бы неделю попросила! У нас вон сколько дел. Вице этого на чистую воду вывести, Порфирия освободить!
Я поспешила отрезвить ее:
— Между прочим, Порфирия твоего я освобождать не нанималась. У меня планы поскромнее — выяснить, какая сволочь присылает мне подарочки и не является ли эта сволочь искомым маньяком. А твой Порфирий, извини, тут сбоку припеку.
— Ну хорошо-хорошо, — обиженно засопела Жанка, — я понимаю, что тебе на него наплевать, но как же справедливость?
Ну вот, полюбуйтесь на эту дуреху. До чего же некоторые любят щеголять высокими и, заметьте, совершенно абстрактными понятиями, как-то: справедливость, гуманизм, права человека! Так и хочется подкатить трибуну.
Хвала всевышнему, у меня и в этот раз хватило мозгов, чтобы не ввязываться в дискуссию о справедливости. Более, того, я предприняла решительные шаги к тому, чтобы незамедлительно вернуть эту защитницу униженных и оскорбленных на грешную землю.
— Короче, так, — отрезала я, — либо мы действуем, либо размазываем сопли. Одно из двух.
— Действуем, действуем, — моментально пришла в себя Жанка.
— Тогда пора браться за секретаршу. Потому что уже без пятнадцати шесть, и мы можем ее упустить.
— Да я разве против? — затарахтела Жанка. — Я же совсем не против. Я же двумя руками «за».
После чего мы быстренько собрали свои вещички, погрузились в мою многострадальную «Варвару» с расквашенным носом и покатили к местному «Белому дому». Благо он, как и полагается, расположен в центре, и чтобы до него добраться, не нужно колесить по заваленным снегом переулкам с более чем серьезным риском застрять до весны в первом же сугробе.
А у «Белого дома» площадь и стоянка любо-дорого посмотреть, словно языком вылизаны. Такое впечатление, что на этом пятачке сконцентрировались все городские дворники вместе с приданной им техникой. А голубые елочки по периметру эстетически дополняют эту ласкающую взор картину. Ну не знаю, как там у них в Голландии, может, и почище, а для нашей Тьмутаракани уж куда благолепнее.
— Пойди-ка, посмотри, на месте она или уже слиняла. Вдруг шеф ее сегодня пораньше отпустил, — распорядилась я, припарковавшись у самой пушистой елочки.
Жанка послушно выбралась из машины и заковыляла к «Белому дому». Вернулась быстро, минут через пять, и доложила:
— Там она, там. Сидит в приемной и трепется по телефону.
— Хорошо, подождем, — кивнула я. — Надеюсь, она там не до глубокой ночи застрянет. Вот только где ты будешь ее обрабатывать? На улице холодно. В машине тоже не выйдет, поскольку я участвую в этом мероприятии только в качестве наблюдателя. По крайней мере до поры до времени.
— Можно в кафешку зайти. — Жанка показала на скромно притулившуюся за елками стекляшку. — Приличное заведение. Никакой выпивки, только кофе и пирожные. Кстати, эклеры там — пальчики оближешь.
Кто бы сомневался! Уж по части эклеров и прочих кондитерских вывертов Жанке просто нет равных. Она поглощает их буквально в промышленных объемах, что в конечном итоге и сказывается на ее экстерьере.
— О! О! — Жанка так запрыгала на сиденье, что чуть не перевернула машину. — Он! Вице!
Я прильнула к лобовому стеклу и увидела лысоватого типа среднего роста и среднего же телосложения, без шапки и в распахнутой куртке. Тип этот с самым целеустремленным видом усаживался в бежевую «Ауди». Личность его мне сразу показалась знакомой, и в этом не было ничего удивительного. Как-никак по долгу службы мне приходилось бывать на всяческих помпезных мероприятиях, вроде дня города или закладки камня на месте будущего биосортира на пятьдесят посадочных мест, а там такого сброда пруд пруди. Начальство любит быть на виду.
— Ну, значит, скоро и наша козочка копытцами зацокает. Вслед за шефом, — обронила Жанка.
«Козочка» действительно возникла на горизонте сразу после того, как «Ауди» с Вице на заднем сиденье бодро рванула с места. Я тут же узнала неказистую фигурку секретарши, поскольку имела хорошую возможность рассмотреть ее, пока она лаялась в «Мимозе» с продавщицей.
— Вижу объект! — информировала я Жанку.
— На зрение не жалуюсь, — сквозь зубы процедила она в ответ и, по-старушечьи покряхтывая, выбралась из машины.
Последовавшие вслед за этим драматические события показали, что у Жанки и впрямь было гораздо больше оснований жаловаться на голову, чем на зрение. Уверена, вы присоединились бы к моему мнению, имея возможность наблюдать следующую сцену.
Сначала Жанка бесцеремонно схватила бедную пигалицу за рукав и потянула за собой. Та — и в этом не было ничего сверхъестественного — сказала ей какое-то короткое отрывистое слово, судя по артикуляции, непечатное, после чего стала очень даже бодро улепетывать. Жанка бросилась за ней, смешно вихляя задницей. Догнала и надежно припечатала к бетонной стене «Белого дома». Секретарша не будь дура принялась отбиваться и орать дурным голосом, а я поняла, что мне пора остановить эту корриду, пока Жанка не загремела на пятнадцать суток за хулиганство.
Не подоспей я вовремя, разъяренная Жанка просто-напросто размазала бы несчастную по стене. Я даже вспотела, оттаскивая ее в сторону. А секретарша смотрела на нас с ужасом, судорожно прижимая к груди сумочку.
— Нет, ты только прикинь: она меня послала! — кипятилась Жанка, красная от возмущения. — Даже разговаривать не хочет. Какая важная!
— Успокойся, пожалуйста, успокойся, — внушала я Жанке тоном психотерапевта-самоучки. — На нас люди смотрят.
Тут я немного привирала. Людей поблизости пока что не было, но парадное крыльцо было буквально в двух шагах и на него в любой момент мог выйти покурить вооруженный охранник с вахты.
— А чего она! — не унималась Жанка. — Как будто я не знаю, что она там прячет! — С этими словами она попыталась выдернуть сумочку из миниатюрных секретаршиных лапок и наверняка бы вырвала, не будь меня. Но чего мне стоило ей воспрепятствовать! Даже в спине что-то хрустнуло. Вдруг эта корова мне ребро сломала!
— У тебя в сумке красное белье! — бесновалась Жанка. — И знаешь, чье оно? Не твое, нет! Это твой шеф тебя заставлял его покупать! А хочешь скажу, для кого?
— Заткнись! — рявкнула я.
Однако процесс зашел слишком далеко, и остановить Жанку было уже невозможно. Ну разве что с помощью асфальтоукладчика.