Ужасы каирского уличного движения очень сильно преувеличены в рассказах очевидцев. Вернее, движение есть, а самих ужасов нет. Обыкновенный, хоть и довольно плотный поток машин, который очень легко и даже весело пересекать, будучи пешеходом. Этакий городской аттракцион, бесплатная авто-коррида с твоим участием.
Египетские полицейские… В чёрненьких тесных мундирчиках и беленьких сапожках, с начищенными до блеска «калашами». Стоят бедняги на жаре целый день за своими бронещиточками. Один от скуки песню вполголоса поет, другой из камешков пирамиду складывает… Но при этом: туда нельзя, сюда нельзя, ноу-энтранс, ноу-эллауд, сори-мистер-клоузд. Очень боятся что-нибудь проглядеть недозволенное. Пугают калабушем (тюрьмой), причем опасаются за себя, а не за вас. Если их слушаться, ничего путного не увидишь. Половина моих фото сделана именно там, где «ноу-энтранс».
(Позднейшая вставка: дальнейшие события показали, что не зря они там парились в своих беленьких сапожках… Вернее, зря. Американцы всё равно победили).
Стоит чуть отъехать в сторону от туристических мест, как тут же попадаешь в другой Египет. Настоящий. Деньги здесь считают уже не фунтами, а пиастрами. В полном ходу мелкие металлические монеты, которые в городах продают в пакетиках как сувениры. Глядя на руки этих крестьян, становится неловко за свое белое «мистерство».
Египтяне называют свою страну не Египет, а «Миср» (в разговорном языке – Маср), что означает «место, где все мы живём». А ещё у них в языке нет буквы «п», поэтому иногда египтянина понять бывает довольно сложно. Фраза «вери бобюла ту еджибшиан библ!» означает, например, что нечто очень популярно у египетского народа.
Хургада и Шарм-эль-Шейх – два вожделенных города, куда мечтает поехать на заработки половина египтян. Это как Москва для молдаван. Но для работы там нужна лицензия, которая дорого стоит. Некоторых отсутствие лицензии не останавливает, поэтому полиция постоянно отлавливает «внутренних» гастарбайтеров и депортирует их по месту постоянного жительства.
Сцена из египетской комедии, увиденной по телевизору в ночном междугородном автобусе. На улице стоит умный египтянин, к нему подходит тупой русский и долго и сбивчиво по-русски объясняет, что ищет магазин, где можно купить шляпу и туфли. Весь автобус почему-то покатывается от хохота…
Если не раздражаться и принять их образ мысли как данность, то вместо отрицательных эмоций, например при торговле, получишь массу позитивного общения. Покупаю пирожок у уличного торговца: «Уан паунд?» – «Йез, уан баунд!» Беру, откусываю, плачу уан паунд (пять рублей), раздается трагический вопль: «Ноу! Ноу!!! Ту баундс!» – «Ты же только что сказал «уан»! – «Ноу! Ту! Ту! Ай сэй – «ту»! Кричит так, будто я отнял у него последнее! На самом деле это такая игра. Ну, скучно весёлому человеку целый день пирожками торговать, в нём артист чахнет!
В качестве сувениров раздаю русские новогодние открытки погонщикам верблюдов у Великих пирамид в Гизе. Обступили, толкаются, радуются как дети в песочнице, ссорятся: «А почему ему две, а мне одну?!» Один меня отвёл в сторону и стесняющимся шёпотом сказал про русскую девушку-модель в образе Снегурочки на одной из открыток: «Вери, вери секси!» Даже боюсь представить, что он будет с этой открыткой делать…
Как сказала одна моя знакомая, прожившая в Египте уже несколько лет, арабов интересуют только две вещи – деньги и секс. А так как со вторым, по ее мнению, у них совсем плохо, то секс им заменяет шиша (кальян), которую порядочный араб должен покурить не менее шести раз в день. На время шиши все дела забываются. Отсюда и популярные выражения – букра («давай отложим на завтра то, что можно сделать сегодня») и иншаалла («если будет угодно аллаху»). На необязательность арабов обижаться не полагается, уж лучше самому подстроиться под их выверенный в течение многих веков неторопливый ритм жизни.
И напоследок – немного лирики
Египет никак не желает отпускать меня. Почти каждую ночь я брожу по его зыбким площадям и рынкам, превращённым моим воображением в невероятнейшие музеи и фантасмагорические храмы, беседую с обитателями этого тысячелетнего царства мёртвых и пытаюсь осознать, нащупать границы этого вечного сна, но безуспешно…
У Роберта Ирвина есть роман «Арабский кошмар» о том, что человек, побывавший в Египте и прикоснувшийся к его тайнам, навсегда попадает под власть подобных сновидений… Кошмар, который всегда с тобой.
Я – змея, или порядочные сыроежки
Если уж эта книжка заявлена, как книжка про 90-е, то, уж извините, но без этого никак не обойтись. «Без чего, без этого?» – спросит неискушённый читатель. «Да, без искажённой реальности же!», – ответим мы неискушённому читателю. Или, если угодно, без путешествий во внутренние миры. Самых интересных, насыщенных и увлекательных путешествий в мире.
Искажали эту реальность в 90-е, кто как мог. Одни спиртом «Рояль» (но это совсем другая история), другие – сушёной травой, третьи таблетками, «экстази», марками, четвёртые – героином и прочей внутривенной гадостью (но им не позавидуешь)… Однако, как мне кажется, лучшим средством для искажения реальности являются псилоцибиновые грибы. Пропагандировать я ничего, конечно, не хочу, а просто процитирую несколько своих дневниковых записей того времени, в которых описал по свежим следам свои галюциногенные трипы.
Первый раз случился 10 мая 199… какого-то года. День я запомнил, потому что такое не забывается, а вот год… Извините, увы.
Мы вышли на песчаный берег ярко освещённого солнцем Финского залива, не без душевного трепета и тремора конечностей съели штук по тридцать сушёных грибов и… Несколько часов я просто общался с Богом. Подробности опущу, потому что они слишком интимны. Но узнал я про себя и про окружающий меня мир очень много интересного и неожиданного. Такого, о чём ни в каких книгах не прочитаешь и никакими словами не выразишь.
Я был настолько ошеломлён, что не оставил об этом дне никаких записей.
А вот второй раз был уже более осознанным, и я знал, чего ожидать. Хотя, конечно же, заблуждался, ведь каждый псилоцибиновый трип является уникальным. Со своим собственным сюжетом, развитием событий, встречами и откровениями, не хуже, чем у Иоанна Богослова.
К тому же, я понял, что грибы нельзя употреблять всуе, несколько дней перед приёмом лучше вообще попоститься и – никакого алкоголя. И самое главное, что я вынес из грибного опыта, сессии проводить нужно в знаковых для тебя местах, так называемых Местах Силы.
Одним из них для меня является мыс Ай-Тодор, расположенный вблизи села Малое Садовое, в Крыму. Не путать с другим, более известным мысом Ай-Тодор, на котором стоит Ласточкино Гнездо. В восьмом веке здесь возник пещерный монастырь Святого Фёдора (по-гречески Ай-Тодор), который прекратил своё существование в пятнадцатом веке, когда в Крым вторглась турецкая армия и уничтожила православное княжество Феодоро, которому принадлежал монастырь. С тех пор Ай-Тодор был заброшен. Но энергетика этой местности – просто бешеная! И очень светлая.
В один из августовских дней 1998 года мы с друзьями провели здесь грибную сессию, которую я почти сразу же описал.
Сначала мы долго смеялись. До полного изнеможения. Потом я решил заняться делом.
Я отошёл в сторону, лёг на горячую землю и закрыл глаза.
То, что я увидел, мгновенно потрясло и обрадовало.
Алые туннели!
Те самые, о которых мне рассказывал человек, побывавший под наркозом.
Я не могу в это поверить!
Значит, это не его индивидуальное переживание. Они существуют реально!
Их стены похожи на бесконечные водовороты, которые засасывают тебя с неимоверной скоростью. Похоже то ли на американские горки, то ли на гигантские, извивающиеся, пронизанные розовым светом, гибкие трубы…
Их поверхность, вернее, внутренность – струится и кружится.
И что самое удивительное, тебя несёт не по одному туннелю, а сразу по нескольким. Как это происходит, я не понимаю. Возможно, я разделился на несколько частей… Или моё сознание воспринимает одновременно сразу несколько разных образов. В это трудно поверить, это трудно представить, но это так. Ты несёшься сразу в нескольких направлениях. Нет. Не так. Направление одно, но ты движешься сразу несколькими путями, как стая птиц. И всё вокруг тебя пылает алым!
На мгновение приходит в голову ассоциация с внутренностями человека – венами, аортами, – но тут же становится понятно, что всё это далеко от физиологии.
Что это такое, – я пойму позже. Пока лишь можно сказать, что как только ты начинаешь рефлексировать, отыскивать ассоциации, видение тут же исчезает.
Правда, сразу начинается новое.
Теперь это – те же тоннели, но уже багрово-красные, и, похоже, что по ним даже проложено что-то типа рельс. Слева – стена. Справа – огромное открытое пространство. Я приказываю себе повернуть голову вправо. Неимоверным усилием воли мне это удаётся, но обзор тут же загораживает неожиданно появившаяся платформа, на которой стоит существо, несколько похожее на черепашку-ниндзя. Оно всё состоит из множества деталей, квадратных и прямоугольных секций со сглаженными краями. Оно зовёт меня, и мой полёт замедляется, причём платформа движется рядом со мной, с такой же скоростью, как и я, продолжая загораживать вид на долину справа.
Наконец я останавливаюсь, и тогда существо начинает трансформироваться. Сначала оно превратилось в куст-многоног. Он зеленеет на глазах, и его ростки-щупальца множатся в геометрической прогрессии. Эти превращения несколько пугают меня. Его остроконечные ростки напоминают то разверзающиеся пасти драконов, то побеги конопли. Я понимаю, что это – приглашение.
Открываю глаза и отправляюсь подальше в лес, чтобы найти более подходящее место для общения с этим существом.
Я иду сначала по тропинке к роднику, потом огибаю ущелье, поросшее почти непроходимым лесом…
Тропа хорошо видна, и я выбираю её своей «зацепкой» за реальность. Хотя я прекрасно знаю, что через шесть часов действие грибов закончится, но эти шесть часов – абсолютно непредсказуемы, произойти может всё, что угодно. Вокруг – опасные скалы и обрывы, если об этом забыть, можно оказаться в неприятном положении.