174
цель "Памяти" — не прошлое, а будущее. Не знаю, читал ли он Оруэлла, но то, что будущим можно овладеть, только владея прошлым, он знает хорошо.
Сычев и Васильев
Яне расспрашивал Сычева о его главном сопернике Дмитрии Васильеве, однако он сам постоянно сбивался на эту больную для него тему. В какую сторону я бы ни пытался направить разговор, Сычев снова и снова сворачивал к Васильеву. В конце концов я взмолился:
— Давайте кончим с Васильевым!
На что мой собеседник обрадованно ответил:
— А с ним уже кончили!
Мне пришлось разъяснить ему, что ритуального убийства против Дмитрия Васильева не замышляю, а просто хочу перестать о нем говорить. Но и это помогло мало. Расшифровав фонограмму, я убедился, что тема Васильева пронизывает ее от начала и до конца
Рассказывая о собраниях "Памяти" в Московском дворце культуры имени Горбунова, Сычев говорит:
— Вот здесь, на вечере, и возникло то, что сбило патриотическое движение с правильного пути. Васильев зачитал выдержки из "Протоколов сионских мудрецов" и по сути дела констатиро-вал присутствие у нас в стране сионо-масонского заговора, который, если воплотится, поработит страну, поработит и уничтожит народ. И "Память" приобрела такую окраску... ну, не свойствен-ную ей, что ли. Говорить об изыскании врагов и их ликвидации с тех позиций, на которых мы находимся, на которых находится наш народ, наше отечество, сегодня просто провокационно. Наш народ находится в большой степени обездуховленности и беспамятства. Как можно в такой ситуации изыскивать каких-то врагов, ликвидировать их, нейтрализовать? Кому дано право оценивать — враг или не враг, когда народ-то не сможет сам вмешаться! Фон беспамятства настолько глубок и велик, что может случиться непоправимое, с чем уже стал-
175
кивалось наше отечество. Вот здесь-то и расходятся позиции движения "Память" и объединения того же названия, которое возглавляет Васильев. Он во главу утла ставит только одно: есть враги, и пока они есть, наше государство не может развиваться полноценно.
— Чем объясняется, что именно Васильев оказался во главе? — спросил я.
— Он не оказался во главе! — воскликнул Сычев. — Он во главе объединения "Память" здесь в Москве.
— А Вы были членом объединения?
— Я не был никогда членом объединения, и то, что Васильев под свою власть берет якобы тысячи людей, это просто блеф. За ним идут единицы. Но средства массовой информации поставили его во главу угла
— О каких средствах информации вы говорите?
— Средства массовой информации и у нас в стране, и за рубежом. Они стали говорить так: "лидер "Памяти" Дмитрий Васильев". Но какой "Памяти"? Нужно четко разграничивать. Он лидер объединения "Память".
— Но он так и говорит историко-патриотическое объединение.
— Он-то говорит; но средства массовой информации разграничения не делают. А это создает предпосылки для того, чтобы в определенной ситуации использовать демагогические провокационные заявления Васильева и жесткими методами подавить все движение. Объединение Васильева в провокационных, на наш взгляд, целях поставили во главу угла.
— В провокационных целях? Кто же в этом заинтересован?
Так как масонов и сионистов Сычев сам вывел из игры, то вопрос оказался для него нелегким.
— Ну, кто же? — ответил он неуверенно. — Возможно, есть такое желание — обвинить "Память", всю "Память", в таких смертных грехах, как национализм. Если обвинить во всех таких вещах движение, то в определенных условиях одним росчерком пера государственная машина может его ликвидировать. А это по сути дела ликвидировать патриотов, без которых невозможно бытие ни одного настоящего полноценного сильного государства.
— В чьих целях действует Васильев? — продолжал Игорь
176
Сергеевич. — Дел-то мы не видим от объединения "Память". Видим только демагогию и желание покрасоваться.
— Но они проводят многолюдные митинги, — попытался я заступиться за Васильева.
— Многолюдные митинги? Они не проводят! — почти рассердился Сычев. — Здесь-то и нужно четко понять, кто и что проводит. Если подробней, то я просто скажу: после того вечера, когда Васильев заявил о существовании каких-то темных сил, произошло нечто вроде раскола.
— Это когда? — поинтересовался я
— Это где-то... наверное в... 85-86 году, — неуверенно ответил Сычев. Разговор перешел на другую тему, а когда он опять заговорил о разрыве с Васильевым, я напомнил:
— Вы говорили, что еще в 85-м году с ним разошлись.
— Нет! Разрыв произошел именно в 87-м, основной и окончательный, когда он начал приклеивать нам ярлыки чуть ли не врагов народа за нашу активную деятельность.
Память Сычева обладает странным свойством. Когда речь идет о ратных подвигах, совер-шенных сто, двести и даже шестьсот лет назад, он свободно сыпит датами, словно держит в голове хронологический справочник. Но когда мы касаемся событий недавних, в глазах появляется неуверенность, а в словах — путаница.
Собрания в Доме культуры имени Горбунова, по словам Сычева, начались в 1983 году, и после выступления Васильева, провозгласившего о наличии сионистско-масонского заговора, произошел раскол. Однако этот раскол Сычев приурочил сперва к 1985 или 86 году, а потом даже к 87-му. То есть Васильев либо вообще не выступал в Клубе Горбунова, либо цитирование с трибуны "Протоколов" не вызывало никаких возражений.
Когда мы затронули ту же тему в третий раз, выплыло совсем иное:
— Было проведено несколько патриотических вечеров, на которых Васильев зарекомендовал себя хорошим оратором, активным человеком. Эти вечера собирали очень большое количество людей. Кстати говоря, вечера эти организовывали чаще всего мы, художники.
177
— А основным оратором был Васильев? — уточнил я.
— Он часто был ведущим, — последовал ответ.
О том, какая атмосфера царила на вечерах во Дворце культуры имени Горбунова, можно судить по факту, получившему огласку в советской печати. Ревнители "святого для отечества" разоблачали декабристов, устроивших международный масонский заговор против русской династии. Случившийся на вечере литератор Андрей Чернов, профессионально изучающий декабристское движение, попытался объяснить собравшимся, что в числе декабристов было немало представителей древнейших родов российского дворянства, тогда как династия Романовых из-за бесчисленных династических браков была в большей мере немецкой, чем русской; так что, если смотреть на события с предлагаемой точки зрения, то выступление декабристов следовало бы считать восстанием русского дворянства против немецкого владычества. За такое "покушение на святое для отечества" Чернов был избит. Ведущим на вечере, по-видимому, тоже был Дмитрий Васильев, а организовали его художники, приятели Игоря Сычева.
Как ни крути, а получалось, что несколько лет Сычев и Васильев дружно шли в одной упряжке. Васильевские разоблачения сионистско-масонского заговора Сычева ничуть не шокиро-вали. Об этом он предпочитает не вспоминать и потому так часто попадает в затруднительное положение. Правда же в том, что разногласия между движением и объединением "Память" возникли только после "стояния" на Манежной площади и встречи с Ельциным, когда Васильев решил временно лечь на дно, а Сычев, напротив, посчитал нужным развить успех и вывел своих сторонников на площадь Победы.
С этого и началась между ними лютая вражда Васильев стал обвинять Сычева в провокатор-стве, а также, естественно, в сионизме и масонстве. Игорь Сергеевич даже показал мне листовку, выпущенную Васильевым, в которой тот уличает своего соперника в тайном родстве с Троцким и сообщает его "настоящую" (еврейскую) фамилию. Сам Сычев, как мы уже знаем, настойчиво обвиняет в провокаторстве Васильева. Так что обвинения у них взаимные, а у какой стороны для этого больше
178
оснований, я судить не берусь.
Но, может быть, после разрыва с Васильевым движение "Память" сменило "вехи"?
— Васильев не то что устранялся от активных действий, — доказывал мне Сычев, — он наклеивал нам всяческие ярлыки: провокаторов, масонов, сионистов. Он ничего другого не может сказать. Только он олицетворяет патриотизм, только те, кто идет с ним, являются подлинными патриотами. Он даже не допускает мысли, что могут возникнуть какие-то группы, совершенно с ним не соприкасающиеся, но действующие с позиции патриотизма. Он желает подмять всех под себя и, проводя такую провокационную линию, подвести под удар все патриотическое движение.
— В своих выступлениях Васильев часто использует аргументы Адольфа Гитлера, — продолжал Сычев. — Антисемитизм, шовинизм — это все у него присутствует. Понимая, что русская культура, история подверглись тотальному избиению, и понимая, что ответной реакцией людей является желание найти виновного этому, он приклеивает обвинения в содеянном еврейскому народу. Он говорит "сионистам и масонам". На наш взгляд, то историческое зло, которое произошло, было государственной и партийной политикой. Поэтому сейчас мы говорим, что партия и государственная власть должны взять на себя ответственность за то, что было уничтожено и поругано в 30-е и еще в 20-е годы. Поэтому не надо изыскивать конкретных виновных конкретной национальности. Процент еврейского присутствия в правительственных органах был велик. Но ведь и представители других народностей также приложили усилия к уничтожению тех же святынь народных.
— Так это и есть масоны с точки зрения Васильва, как я понимаю.
— Я думаю, что нет, — стоит на своем Сычев. — Что же, целиком все советское правитель-ство было сионо-масонское — так что ли надо понимать? На наш взгляд, нет. Это была политика государства, создающего якобы новую культуру и нового человека. Обрубающего корни, связы-вающие народы нашего государства с великим прошлым. Обрубание это произошло. Выступая борцом с сионизмом и масонством, Васильев являет-
179
ся вольным или невольным пособником разрушителей.