Негоциант, должно быть, потратил целое состояние на артефакты, которые я собирался применить в моем неблаговидном деле, а сколько он заплатил портному, я и представить боюсь. Тот долго колдовал над сюртуком, который должен был превратиться в форму охранников, и у меня ушло некоторое время, чтобы наловчиться тянуть за шнурки, которые укорачивали полы сюртука и выпускали эполеты. Затем я включал невероятно дорогой артефакт, который менял цвет. Я, конечно, не такой хороший актер, как один мошенник, которому я помогал составить прошение об искуплении грехов службой на благо королевства, но принять личину охранника было не самой сложной задачей. В конце концов, это всего-то рядовой.
Мошенник, у которого я взял идею, одно время изображал дознавателя, присоединившись к поискам самого себя. Представьте, он даже написал протокол допроса, будто он сам себя допросил и пришел к выводу, что он невиновен. Выдала его случайная небрежность: когда он уже собирался покидать Комиссию по дознанию навсегда, туда зашел разносчик из трактира, который наш мошенник любил посещать в своем обыкновенном виде. Будучи в личине дознавателя, он уловил краем глаза знакомое лицо и не подумавши бросил "Привет, Пит". На что простодушный парень, присмотревшись, громко удивился: "Господин Н, зачем вы надели парик и усы?"
Простите, отвлекся. Если я доживу до тех лет, когда сведения из моих дел никому не смогут повредить, клянусь Пречистыми, напишу книгу и непременно прославлюсь.
Итак, назначенный день настал. На входе я замешкался, будто вытряхивая что-то из ботинка, опираясь на створку внутренней двери, и вложил в замок кусочек пробкового дерева, который воспрепятствовал бы язычку выйти наружу. Это довольно известный среди воров прием, и удивительно, что он все еще работает.
Передвигаясь по сокровищнице я рассматривал коллекцию оружия, рядом с которой находилась витрина с дамскими украшениями. Улучив минуту, когда на меня никто не смотрел, я уронил небольшой артефакт.
Когда охрана зашла внутрь, чтобы объявить, что сокровищница скоро закрывается, раздался хлопок и крики — артефакт выпустил длинный шлейф черного дыма с двумя горящими шариками, после чего сгорел сам. Дымная "змея" привлекла всеобщее внимание. Не мешкая я встал за стеллаж и преобразил свой костюм. Теперь я был одним из охранников.
Суматоха со "змеей" улеглась, ее сочли выходкой скучающих шалопаев, и публика потянулась к дверям. Вместе с другими охранниками я проверял многочисленные ответвления, ниши и закоулки. Осмотрев один из рядов я кивнул другому охраннику, что все в порядке, и когда он прошел дальше, затерялся за шкафами. Я услышал, как дверь захлопнулась, звуки стихли, и через какое-то время рискнул выйти наружу. Благодаря кусочку пробки внутренняя дверь осталась незапертой. Я снял фальшивую лепнину, и вынул из нее перстень-подделку. Там же лежал артефакт для плавления — маленький, на один раз, но другой бы не уместился. Нож для стекла я спрятал в сюртуке, для такого плоского предмета место нашлось.
Я быстро вскрыл стекло, подменил перстень на копию и запаял стекло артефактом, после чего сложил всё в лепнину и пристроил "яблоко" на место, к барельефу корзины с фруктами.
Вернувшись в сокровищницу я вынул кусочек дерева из замка, позволив дверям запереться. Теперь ни у кого не возникнет подозрений.
Я уже приготовился провести всю ночь, просиживая рядом с бесценными экспонатами, как услышал шум, и дверь стала открываться. Признаться, я запаниковал и убежал в ближайшее же ответвление, где забился за стеллаж, в довольно узкое пространство. Позже я сам удивлялся, как мне удалось туда уместиться. Увы, я это сделал так быстро и так неловко, что вывернул ногу в неудачное положение, и мое колено прострелила боль.
Некие королевские чиновники вели по сокровищнице иностранных гостей. К счастью, рядом с ними шли охранники, не меньше дюжины. Я быстро покинул убежище и пристроился в "хвост". Выбираться мне пришлось в спешке, пока никто не заметил, и я едва не закричал от боли. Стеллаж не желал отпускать меня, впившись острым обитым металлом уголком в ногу. Мне пришлось вырываться из его объятий буквально с кровью. Штанина не очень пострадала, чего нельзя сказать о моей ноге. Я шел за последним охранником, и когда меня заметили, то приняли за своего.
К счастью, гости ходили недолго, и я покинул сокровищницу вместе со всеми, а затем и западное крыло. Мне удалось отстать, когда гостей повели в сад, я сменил форму на партикулярное платье и со стоном упал в кэб.
На уголке стеллажа остался след крови, я был в этом уверен. Если кража раскроется, у лекарей будут вызнавать, не обращался ли кто с ранами, особенно на ноге. Кэб довез меня до особняка негоцианта, когда я едва мог говорить от боли. Тот пообещал обеспечить мне такого лекаря, которого никто и ни о чем спрашивать не будет. И, действительно, вскоре его привезли. Это был своеобразный лекарь — лекарь для зверей. Госпожа Ида, вы почти угадали про коновала. Он и занялся моим коленом и сделал все, что мог, но увы, для человеческой ноги его умений не хватило.
Если бы я знал, что кража никогда не откроется, я бы так не осторожничал. Но судя по тому, что никаких поисков не было, Большая Королевская сокровищница до сих пор считает, что обладает настоящим перстнем.
На следующий день негоциант сам сходил в сокровищницу и вернулся с фальшивым яблоком, где был спрятан подарок правителю чайной страны."
Закончив рассказ, Гриз смущенно улыбнулся. Да, надо сказать, что законник, который блестяще ограбил Корону, вызывает уважение.
— Господин Гриз, — произнесла я, придя в себя от рассказа. — Прошу вас непременно заглянуть в нашу лечебницу с коленом. Мы приведем его в порядок. Странно, что вы не сделали этого раньше. Уже столько лет прошло.
Господин Гриз смутился:
— Мне кажется, ломать неправильно сросшееся будет… м… неприятно.
Я вздохнула. Не первый раз я встречаю страх перед лекарями даже среди самых достойных и образованных людей.
— Уверяю вас, мы все сделаем в лучшем виде и применим самые сильные обезболивающие зелья и чары.
— Господин Гриз, если вы не пойдете к лекарям, — вступила в разговор ведьмочка, — я напущу на вас чесотку! И не забудьте зайти ко мне на магтерапию после лечебницы.
— За лекарей и тех, кто их не боится! — Мадрон поднял чашку чая, будто это бокал.
* * *
После обеда и чая с шарлоткой Мадрон снова выставил меня из кухни — на этот раз в самом что ни на есть прямом смысле слова. Не проронив ни звука он вынес меня за порог и закрыл двери. Я пожала плечами и пошла ловить Мафина.
— Что вы устроили? Вам игристое в голову ударило?
— Ида… Позволь мне не отвечать.
— Не позволю. Ты и так многое скрывал.
Мафин замялся, но наконец, решился признаться.
— Мадрон заподозрил, что я хочу жениться на тебе, чтобы поправить свои дела. Поверь, даже если бы у нас что-то могло сложиться, я бы этого никогда не сделал. Я бы для начала постарался встать на ноги.
— О. Но зачем ты полез в драку?
— Это не я полез, это он полез. Я не хотел выдавать наше прошлое… твое прошлое, поэтому ответил, что ты взрослая женщина и способна разобраться со своей жизнью без его советов, после чего он решил… м… вразумить меня физическим путем.
— О-ох… — я схватилась за голову.
— Ида, послушай меня. Я не сказал бы тебе этого, если бы у меня оставался хоть призрачный шанс, но между нами все закончено, и я принял это, как и многие другие не лучшие изменения в моей жизни. Поэтому… Ида, не суди Мадрона строго. Все не то, чем кажется.
— Хм. И Мадрон может оказаться вовсе не Мадроном, ты хочешь сказать?
— Я уверен, что это виконт Мадрон, сын Черного Лиса. Остальное… я надеюсь, он сам тебе расскажет.
— А если нет? Ты объяснишь?
— Только если будет необходимо.
Наверное, безделье вместе с неизвестностью подействовало на меня плохо, и я превратилась из закаленного лекаря в кисейную барышню, но поднявшись в комнату к нам с Лавинией я внезапно упала на кровать и проспала добрых два часа.
Проснувшись, я нашла Лавинию в кресле у книжных полок. Мью развалился посреди ковра, где бежевым и черным были вытканы разнообразные животные. Он сам казался бы частью рисунка, если бы не его рыжая масть. Лавиния подняла голову от книги, когда я приближалась, и заметила фамильяра.
— Мью, ты опять лежишь на проходе. На тебя снова наступят, негодник.
Кот приоткрыл один глаз, повернул в ее сторону ухо, но не пошевелился.
— Говорили мне, что в фамильяры нужно брать ворона, или сову, или собаку, или большую сашельскую жабу, но я все тянула, тянула… а потом взяла это рыжее недоразумение.
Мью фыркнул, не поднимая головы. Ведьмочка повернулась к нему с наигранно серьезным видом.
— Собака бы меня, по крайней мере, слушалась! А жаба не топталась бы по мне ночью! А сова не тыкала бы мокрым носом в лицо с утра!
Казалось, что Мью усмехнулся.
— У-у… нечисть рыжая, — в голосе ведьмочки не было ни капли злобы.
— Давно он у тебя?
— Полгода. Когда я была маленькой, отец получил место в комендатуре Саворийского архипелага, мы переехали, и я выросла на островах. Полгода назад отец выехал на побережье по делу и подобрал этого беднягу, несчастного, замерзшего, с раненой лапой. Наверное, кто-то его выгнал, или сам потерялся, а ночью штормило, волны заливали берег. Ветер, дождь… Как только выжил. Я собиралась перебраться в метрополию, попробовать пожить самостоятельно, не как дочь своего отца, и мне нужен был фамильяр, чтобы быстрее связать с силы с местной природой. — Лавиния вздохнула. — Если бы нас собирались сослать на Саворийские острова, я бы не переживала. Там устроенная жизнь, от провинции на материке не отличишь, только теплее. Там мои родители… Но в ближние колонии ссыльных больше не возят, только каторжников на каменоломни иногда отправляют. А Фасбенд… — она удрученно покачала головой.
Мью поднялся с ковра и прыгнул хозяйке на колени, потерся о ее руку и замурлыкал. Я пожалела, что фамильяры бывают только у природных магов. Может, был бы у меня такой кот, я бы и не думала о замужестве.