– Но зачем тебе это надо? – искренне удивилась Эми, услышав мои упреки. – Мама уже давно утратила связь с реальностью. Она живет в своем мире, даже не осознала, что ее муж умер. Да и мне нет особого смысла ее навещать, в этом санатории о ней прекрасно заботятся, я уже сказала, физически она совершенно здорова и может прожить еще много лет. Меня она почти не узнает, каждый раз считает кем-то другим. Последний раз я была феей, обещавшей принести ее драгоценный бриллиант. Конечно, иногда у нее случаются просветления. Тогда еще хуже – мама жалуется, что отец о ней забыл, вспоминает Джаспера, спрашивает, когда я заберу ее домой. Рыдает и умоляет не бросать ее в больнице. Врачи говорят, что это плохо сказывается на ее состоянии, к тому же очевидно, что никуда я ее не заберу. Через день или два она снова впадет в свои фантазии.
– Неужели нет никакого лечения?
– Гарантированного нет. У мамы что-то вроде шизофренического психоза в очень тяжелой форме. Между прочим, это наследственное.
Я заметил, что Эми снова уложилась ровно в три предложения.
– То есть ты и твой брат…
– Джаспер ощутил, что с ним что-то не так лет в семнадцать. Нет, он не слышал голоса, но у него тоже начались эти приступы неоправданного возбуждения, эйфории, которые вдруг сменялись паникой и паранойей. Все это усугубилось в колледже. Скорее всего в одном из таких состояний он и совершил самоубийство. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу иметь детей?
Эми спокойно смотрела мне прямо в глаза. Вытерла губы салфеткой.
Мне нужно было что-то сказать, что я не мог найти нужных слов. «Мы можем усыновить ребенка», – пришло мне в голову, но к этому моменту жена уже ушла из столовой.
Усыновление – это выход, продолжал я размышлять, но какой в этом смысл? Как мы можем быть уверены, что ребенок от неизвестных родителей совершенно здоров, а не страдает еще более дурной наследственностью.
А сама Эми, неожиданно подумал я. Конечно, она выглядит здоровой и за все пять лет брака я ни разу не заподозрил у нее признаки шизофрении или другого душевного недуга. Наоборот – она слишком нормальна. Слишком спокойна, слишком сдержана. Я не помню, чтобы хоть раз она закатывала обычную женскую истерику из-за того, что я забыл об ужине с ее друзьями или потому что новое платье ее полнит. Жена не плакала на похоронах отца, вспомнил я. Впрочем, я вообще не заметил, чтобы кто-то пролил по Оскару Коэну хотя бы слезинку, но теперь я смотрел на поведение своей жены другими глазами.
Ее глаза… они иногда так странно блестели. Например, во время последнего разговора. Зрачки расширились, почти вытеснив радужку.
Я покачал головой, избавляясь от морока. Кажется, я осознал, почему Эми предпочла умолчать о некоторых эпизодах своей семейной истории. Смогу ли я теперь относиться к ней, как прежде, зная о болезни ее матери и самоубийстве брата? Смогу ли с ленивой нежностью следить за ее плавными движениями, наслаждаться нашими беседами о пустяках или каждое ее слово, каждый жест будут теперь вызывать во мне смутную тревогу – не скрывается ли за этой показной уравновешенностью бурлящий котел безумия?
Глава двенадцатая. Первые изгнанники
Когда я поднялся в нашу комнату, Эми уже почти закончила собирать вещи. Чейни был посажен на поводок, крепко привязанный к ножке кровати.
– Я же просил вас не покидать город, Бартоломью, – в дверях снова показалась грузная фигура шерифа Линча.
– Не думаю, что у вас есть основания нас задерживать, – холодно парировал я.
– Вообще-то есть. До выяснения обстоятельств. Я только что от коронера. Он уверен, что смерть миссис Бартоломью не была добровольной.
– Что?!
– При осмотре тела он обнаружил синяки на плечах и в основании шеи. Это выглядит как… будто кто-то насильно удерживал голову женщины под водой. Кстати, это вполне объясняет и место на мелководье, где было найдено тело. Довольно трудно утопиться там самому, даже если не умеешь плавать.
– То есть некто отвел миссис Гаспари к берегу озера, потом завел в воду и удерживал под водой, пока она не захлебнулась?
– Коронер уже распорядился отправить тело в Конкорд на вскрытие для подтверждения причины смерти. Но в целом вы верно все описали. Она это сделала не сама. Это сделал некто.
– И вы считаете, что им мог быть я?
– Получается, что вы последний, кто видел миссис Гаспари живой.
– Но это нелепо. Какой у меня мотив? Я уже говорил, что видел эту женщину впервые в жизни.
– Зато теперь вашей супруге будет намного легче продать дом.
– Что вы говорите, шериф?! И ради этого я пошел на убийство беременной женщины. Это каким чудовищем надо быть…
Линч пощипал кончики своих усов.
– К тому же, как бы я это сделал? Ночью в незнакомом поселке. Как бы я уговорил бедную девушку пойти к озеру, к которому я сам не знаю, как пройти, а потом затащил бы ее в воду и удерживал там. И чтобы она не подняла крик?
– На вскрытии возьмут анализ крови. Возможно, ей что-то подмешали в кофе, чтобы она не сопротивлялась. Кстати, в каком костюме вы были вчера вечером?
Эми спокойно достала из чемодана мой вчерашний костюм и продемонстрировала шерифу.
– Муж бросил его прямо на стуле. Как видите, он совершенно сухой и нет никаких следов того, что одежда была мокрой. Лишь небольшие следы пыли и земли в отворотах брюк из-за того, что Тео весь день провел в них за городом. И, кстати, я вспомнила, – добавила она решительно. – Когда муж пришел и собака залаяла, я на секунду проснулась. Машинально взглянула на часы на тумбочке. Было без двадцати двенадцать. Во сколько скончалась эта женщина?
– Коронер утверждает, что между полуночью и двумя часами ночи. Точнее покажет вскрытие.
– Но никак не раньше полуночи?
– Не могу сказать. Миссис Бартоломью… Эми… я и не утверждаю, что ваш муж является главным подозреваемым…
– А что вы утверждаете? Почему вы запрещаете нам покинуть город, Каллум?
Шериф Линч заметно нервничал. И я его по-своему понимал. Была вероятность, что дело об убийстве беременной женщины у него заберут и передадут полиции штата. Тогда ему придется объяснять, почему он отпустил вероятного подозреваемого без соответствующего допроса. С одной стороны, он имел дело с Эми Коэн, миллионершей, дочерью его старого друга и местной землевладелицей, которая лишь на день приехала из Бостона. С другой стороны, подозреваемой была не она сама, а ее муж, которого в городе никто не знал, и который имел публичную ссору с жертвой как раз незадолго до ее гибели.
– Думаю, мне лучше остаться, Эмс, – сказал я. – Ты можешь вернуться домой. Давай я вызову тебе такси из Перси, которое отвезет тебя прямо в Бостон. И позвони на всякий случай Кифу Макгиллу, вдруг мне потребуется адвокат.
Несмотря на внешнее спокойствие я видел, как мучительный выбор корежил Эми изнутри. Конечно, ей хотелось немедленно погрузить свой чемодан в машину и вернуться к привычной жизни в Роксбери с просмотром телевизора и безопасными прогулками с Чейни в парке. Однако колебалась она не дольше нескольких мгновений.
– Конечно, мы оба останемся. До тех пор, пока не прояснится это недоразумение. Милый, тебе правда стоит найти телефон, чтобы связаться с Кифом, а заодно поручить юристам закрыть сделку с Хиллсайд.
– Кстати, об этом я тоже хотел с вами поговорить, миссис Бартоломью, – сухо вмешался Линч, дернув себя за кончик уса. – Поскольку миссис Гаспари была убита, есть основания считать ее дом местом преступления. То есть официально это ваш дом. Я мог бы запросить у судьи ордер на обыск, но если вы дадите свое согласие его осмотреть, мы бы обошлись без потери времени и лишних формальностей.
– Ах. Да? Конечно. Осматривайте там, что хотите, – рассеянно ответила Эми.
– Спасибо, миссис Бартоломью.
– Минуточку, шериф. Я правильно понимаю, что не являюсь официально задержанным по какому-либо обвинению? Даже в качестве свидетеля.
– Пока что нет.
– Отлично. Тогда я хотел бы присутствовать при обыске дома.
– Что? – Эми и шериф вскрикнули почти одновременно.
– Я имею на это полное право как муж и представитель владелицы.
– Но зачем тебе это? – спросила Эми.
– Послушайте, тут явно происходит что-то нехорошее. Какая-то грязная игра. За две недели умерли три человека, связанных с этой хижиной. Я знаю, Эмс, ты считаешь, что дом проклят и приносит несчастья, поэтому нужно держаться от него подальше. Но я не верю ни в какие проклятия. Сейчас я на волосок от того, чтобы быть обвиненным в убийстве бедной молодой женщины, которую видел впервые в жизни. Я больше не хочу пускать дело на самотек и ждать того, что все проблемы разрешаться только потому, что мы о них не говорим. Если в доме будет найдено нечто, указывающее на причины убийства Бернадетт Гаспари, я хочу быть в курсе этого. Когда вы собираетесь произвести обыск, шериф?
– Как можно скорее.
– Отлично. Тогда я еду с вами.
***
– Ох, и любите вы искать неприятности на свою задницу, Бартоломью, – сказал мне Линч, когда мы на его машине отправились в Джаспер-Лейк. – Извините, за мою прямоту. В наших краях принято говорить, как есть.
– Ничего. Я сам вырос на ферме. Отец влез в долги, чтобы я получил образование.
– Шон подъедет прямо к дому. У меня слишком мало людей, чтобы следить еще и за вами. Так что давайте без глупостей.
– Обещаю, что ничего не будут трогать без спроса.
– На самом деле, я вас, конечно, не подозреваю. И дело не только в том, что вы муж Эми или в вашем сухом костюме. Или в том, что девочка неожиданно вспомнила, что вы точно вернулись в супружескую постель до полуночи. Вы правы. Тут дело нечисто.
Неожиданно шериф съехал с дороги на обочину и заглушил мотор.
– То, что я сейчас вам скажу, останется между нами, обещаете, Бартоломью?
– Хорошо.
– Как я говорил, местный коронер заподозрил что-то неладное в смерти Брана Чиппинга, поэтому тоже отправил его на вскрытие в Конкорд. И не зря.