Потом к девяти часам спустилась к завтраку, а после отправилась на физ. лечение, которое посещаю через день по назначению врача, а затем почти до самого вечера мы гуляем по парку – такой распорядок уже вошел в привычку. Поначалу Кирилл прохаживался с нами, но постепенно стал появляться все реже и реже. Последние семь дней мы гуляли с Д. вдвоем. В начале меня это смущало и настораживало, но незаметно я смирилась с его постоянным присутствием. Пришлось смириться. Держится он естественно и непринужденно, во всем его облике ощущается простота. За эти дни он открылся совершенно с другой стороны: он очень заботлив и внимателен.
Нам двоим по душе уединиться в какое-нибудь тихое местечко подальше от людских взоров и читать книги, иногда просто сидим и разговариваем на отстраненные темы. Воздух Кисловодска, да и обстановка покоя и умиротворения, которая царит здесь, располагают к беседам… Поначалу мне было тяжело найти с Д. общий язык, и я больше отмалчивалась, как партизанка, но он разговорчив от природы – это сразу заметно. Если мне нужно сперва хорошо узнать человека, прочувствовать его и только после этого я могу раскрыться полностью и начать общаться легко и непринужденно, то Д. это не требуется. Ему нравится рисовать передо мной картины жизни, другие страны, а я как губка все впитываю: его интересно слушать, он много, где ездил, много чего повидал, в отличие от меня, домашнего обывателя.
Порой, наблюдая за Д., я не могла понять, что к нему испытываю в данную конкретную минуту. С одной стороны, я знала его как известного человека, в юности он был моим кумиром, как бы это пафосно не звучало, моя комната была обклеена постерами с его изображением, а с другой – мы сидели рядом и о чем-то разговаривали… Неразбериха какая-то!
6.09.2005 г. Сегодня врач после очередного осмотра сказал, что еще пару дней и можно снимать гипс, в нем больше нет необходимости, и совсем скоро я смогу ходить самостоятельно. Жду не дождусь этого. Мне хочется побольше увидеть и узнать о Кисловодске, набраться новых впечатлений – кто знает, когда я снова смогу сюда вернуться? А так я уже успела проникнуться этим городом, понять, насколько близка его атмосфера мне по настроению: ведь здесь сохранилось так много зданий и сооружений прошлых столетий, а как говорила всегда Настя, с моими причудами мне нужно было родиться не сейчас, а во времена балов и дуэлей…
Сегодня, гуляя после обеда по парку, на скамеечке заметили пожилую женщину лет пятидесяти-шестидесяти с очень экстравагантным видом, будто она сошла с картины девятнадцатого века, но отлично вписалась в окружающую обстановку. На голове у нее красовалась небольшая соломенная шляпка, с прикрепленным букетиком роз, на руках белые кружевные перчатки – никогда не видела, чтобы в наше время носили перчатки, – поверх которых сияли массивные кольца с достаточно крупными камнями, сбоку лежала трость. Она издалека обратила на нас внимание и, когда мы проезжали мимо, окликнула:
– Милая, где же тебя угораздило ногу-то повредить?
– Случайно.
– Не доглядел, кавалер! – и она пригрозила Д. пальцем.
Потом слово за слово и между нами завязался совсем ничего не значащий разговор. Звали ее Надежда Самсоновна. Напоследок она пожелала мне скорейшего выздоровления, а Д. шепнула: «Смотри, береги ее. Другую такую не найдешь», но я все услышала. Как хорошо, что я сидела к Д. спиной, и ему не было видно моего взволнованного лица!
7.09.2005 г. Сегодня, наконец, сняли гипс; отек спал; болей я больше не чувствовала. Честно говоря, я так боялась самостоятельно подняться и наступить на ногу. Первое, что осознала: я напрочь забыла, как это делается, будто и вовсе никогда не ходила.
По словам врача, это естественная реакция, дискомфорт пройдет через пару дней, и мышечная деятельность восстановится, просто следует как можно больше ходить, но без фанатизма. Этому поспособствуют, как он их назвал, лечебные прогулки. Никогда о таком не слышала, но оказывается, здесь в парке разработаны и проложены специальные пешие маршруты с разными углами подъема, ходьба по которым оздоравливает и благотворно влияет в целом на весь организм, хотя мы только тем и занимаемся, что постоянно бродим по парку.
***
Вечером около десяти часов, когда я уже собиралась спать, на сотку сначала позвонила мама – пришлось выслушать ее триаду по поводу моего долгого отсутствия, а потом Сергей… За все это время он ни разу не напоминал о себе. Оказывается, он на днях вернулся из Германии и очень удивился, когда не застал меня дома. Мы поговорили с ним минут десять, но от беседы остался неприятный осадок в душе… Почему я должна перед ним отчитываться, где я и с кем?! Кто он мне? Я с родителями иногда не до конца честна. Ведь я ничего ему не обещала, просто согласилась подумать и все, а он стал предъявлять непонятные претензии, будто я ему невеста или жена! Но одно мне теперь предельно ясно и не вызывает сомнений: я больше не люблю его. Когда-то мне казалось, что он навсегда останется в моем сердце и в нем не найдется места ни для кого другого, а теперь…
Я подошла к окну и открыла створку; вечер был по-летнему теплый, безветренный и сухой. И мне захотелось на улицу: маленькое пространство номера душило, не позволяло дышать полной грудью и вытеснить это щемящее чувство изнутри…
Долго не думая, накинула ветровку и, прихрамывая, вышла из номера. Но возле лестничного пролета, озадаченно остановилась. «Как же я буду спускаться?» Я огляделась по сторонам: час был поздний, и из персонала санатория никого не было видно. Простояв пару минут в нерешительности, я крепко схватилась за перила и стала спускаться. Каждая ступенька давалась с трудом, и я, преодолев всего несколько из них, остановилась передохнуть.
– Далеко собрались?! – неожиданно раздался голос Д.
Я вздрогнула и, вцепившись еще сильнее в перила, обернулась, но он уже сбежал по лестнице и стоял с протянутой рукой. Я пребывала в нерешительности.
– Хватайтесь! Ну же или вам нравится загораживать проход?
Я взяла Д. под руку, и мы спустились.
– Какая же вы упрямая! Если вы так хотели выйти, могли бы просто написать сообщение, я бы помог, но нет!
Я лишь смущенно отвернулась. Неожиданно у него зазвонил телефон, и он отлучился в сторону, а я сдала ключи от номера и вышла на крыльцо. На вечернем небе ярко мерцали звезды: они здесь почему-то кажутся такими огромными; воздух был свеж и прозрачен; я вдохнула полной грудью и медленно выдохнула… Хорошо!.. Через пару минут вышел Д. и с ухмылкой на лице поинтересовался:
– Куда направляетесь?
– Никуда, просто захотелось выйти на свежий воздух. В номере слишком душно.
– Пойдемте?
– Куда?
– Вон лавочка возле фонтана или вы хотите стоять здесь?
– Нет…
– Руку давайте!
Я уже собиралась возразить, что дойду сама без его помощи, но нужно было опять спускаться, и я нигде не видела перил, а Д. добавил:
– Не ищите, перил здесь нет.
Я внутренне содрогнулась, но пришлось уступить. Поначалу молчали. Д. курил, а у меня все мысли перемешались: в ушах до сих пор звенели слова Сергея, но присутствие Д. не позволяло сосредоточиться и спокойно подумать над ними.
– Вас что-то тревожит? – спросил он, наконец, докурив сигарету.
Я посмотрела на него: «Да, тревожит, и я была бы рада с кем-нибудь этим поделиться, но…», и отрицательно покачала.
– Хоть вы и не говорите, но все написано у вас на лице.
– После ужина у меня был не очень приятный разговор с мамой. Она беспокоится из-за того, что я так долго отсутствую. Думает, что я намеренно выкручиваюсь и насочиняла им с три короба. Хотя ее понять можно. Я и сама, когда уезжала, даже представить не могла, что все так получится, и моя поездка затянется так надолго.
– Вам не кажется, что вы уже взрослая и самостоятельная, и в состоянии решать: что делать, где и с кем находиться?
– Знаю, но вы не знаете мою маму. Она считает, что должна быть в курсе всего, что происходит в моей жизни.
Мы посидели еще какое-то время, потом Д. резко встал:
– Пойдемте, на улице холодает, вы замерзнете, да и времени уже много.
И вправду я окинула взглядом темное здание: всюду тушили свет, и санаторий погружался в ночной сон…
– Руку, надеюсь, сами дадите? – ухмыляясь, спросил Д., когда мы подошли к лестнице.
– Подниматься мне не тяжело, только спускаться, боюсь оступиться и не удержать равновесие.
Он покачал головой.
– Всего день без гипса, еле передвигаетесь, но продолжаете упрямиться! Руку!
Я безропотно повиновалась. К сожалению, Д. прав, с его поддержкой идти гораздо легче: на больную ногу я практически не наступаю, так слегка опираюсь. Когда мы поднялись на второй этаж, я сразу же убрала руку и произнесла:
– Дальше я сама.
– Как хотите…
Мы попрощались, и я уже немного отошла, но резко остановилась. Д. это заметил и с удивлением взглянул. Я смущенно произнесла:
– Я не взяла ключи…
Он улыбнулся:
– Решили заставить меня перед сном побегать?! Стойте здесь. Я сейчас.
И он спустился, а я осталась посреди коридора, взволнованная и раскрасневшаяся. «Ведь он шутит! Я это прекрасно понимаю, но почему тогда я так…» Резко раздался голос Д. и прервал мысли.
– Вот ключи! – и он протянул их мне. Я медлила. – Держите!
Я, наконец, вытянула руку, и он их отдал.
– Ну, хоть поблагодарите, большего я от вас и не жду.
Я еще сильнее смутилась.
– Спасибо…
– Не за что. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи… – произнесла я и вздохнула, продолжая смотреть ему в след, а потом побрела и сама. «Глупее, чем сейчас, я еще никогда себя не вела. И чего мне не сиделось в номере?..»