– Но если позволите, я упомяну, что не так давно ходили слухи о …
Я невольно вздохнула, а Женя лишь сжал сильней мою руку:
– Да, эта история имела место. Но мы ее пережили и на наших отношениях она никак не отразилась.
– Она до сих пор со мной не разговаривает! – возразил Женя, и мое лицо залилось краской. – Хотя ничего подобного не было и все это слухи и сплетни.
– Если позволите, мы не будем это обсуждать. В интервью об этом тоже лучше не упоминать.
– Как скажете. Вы считаете себя сильной женщиной?
– Не знаю. Я не думала об этом.
– Она – кремень. То, что она выдерживает мало кому под силу и в том, что мы до сих пор вместе целиком и полностью ее заслуга. Знаете, сколько раз я думал, что все. Это конец. Но ей удается с такой легкостью обходить самые нелепые и абсурдные ситуации. С ней страшно иметь дело, ее реакция не предсказуема. За столько лет я до сих пор не знаю, чего от нее ожидать. Говорят же, что от женщины зависит благополучие семьи. Это как раз тот случай. Хотя я сам до конца не понимаю, чем заслужил такую милость, за что она меня так любит. Единственная женщина, принявшая меня со всеми моими недостатками и наклонностями.
Я толкнула его плечом.
– Наверное, с вашим образом жизни как раз такой человек и нужен?
– Возможно, вы и правы.
– А трудно ли жить бок о бок с творческим человеком? Ведь люди искусства находятся в постоянном поиске, что не может не сопровождаться депрессиями, кризисами, запоями и срывами.
– Нет, если заранее знаешь, с кем имеешь дело. Все творческие люди – эгоисты по натуре и в этом нет ничего предосудительного. Они и должны быть такими, чтобы защищать свое творчество от любых нападок. А в женщине они ищут тепло души, потому что постоянно нуждаются в доверии, в ежедневной дозе преданности и восхищения. Поэтому женщина должна уступить им все пространство, отойти в тень. Возможно, из-за этого двум творческим людям трудно ужиться под одной крышей, и такие браки оказываются недолговечными.
– И как ты меня терпишь, я ничего подобного за собой не замечаю.
– Зачем терпеть, нужно просто любить и принимать человека таким, какой он есть.
– Ваш секрет семейного счастья.
– Доверие, доверие и еще раз доверие. Бич современного общества – дефицит доверия. Мы разучились верить друг другу, везде ищем подвох, скрытые мотивы, которых, в сущности, и в помине нет. Доверие – ключ ко всему, первооснова человеческих взаимоотношений.
– Что бы вы пожелали нашим читательницам?
– Всегда помнить и никогда не забывать, что они все-таки женщины, хранительницы домашнего очага, а не ломовые лошади. Взвалив на себя неподъемный груз обязанностей на работе и дома, стараясь все делать самостоятельно и конкурируя с мужчинами, они совсем утратили нежность и беззащитность. Ведь мужчины в женщинах в первую очередь ищут подругу, спутницу жизни, а не соперника, с которым каждый день нужно соревноваться за место под солнцем, статус или более высокий доход. Счастье не в деньгах, а в человеческом отношении.
– Благодарю за занимательную беседу. Если позволите несколько фото и на этом все…
После этого Женя проводил ее до двери и вернулся в гостиную.
– И что это было? – с усмешкой спросила я.
– Интервью! Тебе что-то не понравилось?
– Нет. Спасибо.
– Обращайся!
– Когда Данил с Дашей приедут?
– Ближе к вечеру.
– Не совсем понимаю, они же собирались приехать завтра?
– Да, но в последний момент не захотели трястись целые сутки в поезде и решили взять билеты на самолет! – Эти слова Женя произнес с явной насмешкой. Ну, не люблю я самолеты, что я могу поделать.
– Тогда приготовлю им комнаты. Я собиралась этим заняться вечером.
– А я прилягу, это интервью меня так утомило! – и он с явной наигранностью закачал головой.
Я принялась за уборку: сначала навела порядок в комнате Данила, а после взялась за комнату, где сейчас спала я. «Придется мне перебираться в нашу спальню. Лишней комнаты для Даши у нас нет, да и находится она рядом с комнатой Данила». Прибравшись и собрав все вещи до кучи, напоследок присела, вздохнув: «Теперь все это нужно отнести в нашу спальню…» Взяв небольшую стопку платьев, отправилась туда. Женя лежал на кровати и читал какую-то книгу. Я молча вошла, открыла шкаф и стала развешивать платья. Он, как ни странно, не отпустил ни одного ехидного замечания в мой адрес, как я ожидала, и спокойно вышла за второй стопкой. Правда в этот раз, когда я вошла, он, оторвав глаза от книги, произнес:
– У нас переезд?
Я ничего не сказала, лишь невольно улыбнулась и подошла к шкафу. Пока развешивала платья, Женя сдвинулся на край кровати и, когда я проходила мимо него, подозвал к себе и усадил на колени.
– Лесь, ну хватит дуться! Ну, сколько можно! Ну не было у меня ничего с той девушкой! Не было!
– Не желаю знать никаких подробностей.
– К тому же она не в моем вкусе.
– А мне она показалась очень даже ничего: очень красивой и милой.
– Не такая она уж красивая и милая! Еще и со скверным характером.
– Правда?
– Лесь, ты не выносима!
– Тогда пойду готовить ужин. Скоро мальчики придут со школы, да и Данил с Дашей.
– Ладно, идем готовить ужин! – вздохнул он и действительно последовал за мной, а, присев за кухонный стол, поинтересовался. – Что будем делать?
Я ухмыльнулась, доставая из шкафа терку и небольшую эмалированную чашку.
– Натрешь мне моркови для салата?
– Давай сюда.
– Только сначала покорми Маркизу, а я пока почищу морковь.
Я полезла в холодильник за морковью, а Женя в шкаф за кормом и, насыпав Маркизе полную миску, снова уселся за стол. Я уже успела почистить пару штук и положить их на стол, между делом краем глаза наблюдала за ним. Он молча взял терку и стал вертеть ее в руке, потом спросил:
– С какой стороны?
– Где зубья помельче.
– Хорошо…
Вскоре к нам вышла Надежда Самсоновна и, окинув нас недоумевающим взглядом, хотела забрать у Жени терку, но он отрицательно покачал головой. Она не стала настаивать и, достав свою пряжу, расположилась в гостиной на диване. Женя поначалу помалкивал, а потом заговорил:
– Лесь, ты не справедлива. А что если в результате этой ошибки, я еще сильнее привязался к тебе, если она помогла мне понять, что тебя заменить невозможно.
– Незаменимых людей нет!
– Нет, вы это видите, Надежда Самсоновна, я прилагаю столько усилий, чтобы помириться с ней, а она! В жизни не держал в руках терки! Но знаете, что меня радует, что сейчас не лето. Боюсь, мне бы пришлось перекопать все цветники и грядки и заново все посадить, чтобы заслужить ее прощение.
Надежда Самсоновна слегка улыбнулась, но ничего не ответила.
– Не радуйся слишком, я очень злопамятна. Пусть только наступит весна!.. – Женя покачал головой. – Данил с Дашей сами доберутся или ты поедешь их встречать.
– Сами… – В дверь постучали. – Кстати, это, наверное, и они.
– Не отвлекайтесь, я открою, – отозвалась Надежда Самсоновна и направилась к двери.
Мы с Женей тоже все оставили, и вышли в прихожую. Данил повзрослел, вытянулся, стал на голову выше Жени, хотя прошло-то всего полгода, после того как он был у нас на каникулах. Или просто я давно его не видела. Что касается Даши, она оказалась очень приветливой и доброжелательной девушкой, небольшого роста, стройная, длинные каштановые волосы были заколоты на затылке. Удивительно, но на лицо они даже чем-то похожи с Данькой. Немного погодя пришли Артем с Егором. Когда они увидели Данила, то их радости не было предела. Поэтому спать все легли далеко за полночь. Вначале первого я стала всех выпроваживать по спальням, а сама еще задержалась под предлогом собрать разбросанные вещи, а на самом деле мне не хотелось идти в спальню и оставаться с Женей наедине. Я не знаю, что ему сказать… Все это время в гостиной работал телевизор: шел какой-то фильм, и я, присев на диван, поначалу засмотрелась, но незаметно задумалась о своем… Сегодня и вправду был странный день… Еще утром спозаранку меня разбудил звук капели, барабанящей по металлическому карнизу. Началась оттепель, и весь снег, выпавший три дня назад, практически растаял, если, наверное, и сохранился, то только в парке и горах. Это так символично…
Не знаю, специально Женя сделал или это были его очередные дурачества, но что-то во мне изменилось: тронулся лед, сковывавший сердце последние два месяца. Я видела его глаза во время интервью – глаза человека никогда не врут, – ему было плевать на него: он все это говорил для меня…
Резко мой взгляд остановился на журнальном столике: на нем почему-то лежал мой дневник – блокнот в темно-коричневой кожаной обложке, которая за столько лет изрядно износилась. Я наклонилась и взяла его в руки с мыслью о том, почему он лежит здесь? Я же всегда храню его в спальне… Бегло пролистав несколько первых страниц, меня охватила ностальгия… Сколько себя помню, я всегда писала, будучи подростком и в студенческие годы. Мне всегда нравилось описывать внутренние терзания и события с особой тщательностью и скрупулезностью, стараясь ничего не упустить из виду. Вроде бы напишешь на бумаге о наболевшем и чувствуешь, что отлегло от сердца, как своего рода сеанс психотерапии, позволяющий устаканить мысли и чувства.
И мне почему-то на ум пришли слова папы, что эти записи бесценны и в них заключены самые важные воспоминания, которые помогут возродить отношения, уберегут в критических ситуациях от принятия неправильных решений, когда кровь стучит в висках, сжимаются кулаки и хочется одного – послать все куда подальше, а потом собирать свою жизнь по кусочкам.
Говорила ли я тогда серьезно Жене, что хочу жить отдельно? Не знаю… Во мне говорили обида и гордость. Я устала от всего… Невольно взгляд остановился на странице, где мы только-только познакомились с Женей… Как же это было давно…
«10.01.2005 г. Не успела утром прийти на работу, как меня сразу вызвал к себе Анатолий Владимирович – проректор по воспитательной работе, по совместительству хороший папин друг. Они с ним почти ровесники. Анатолий Владимирович старше папы на год, но выглядит гораздо моложе. Что сказать, бывший спортсмен, да и сейчас активно пропагандирует среди студентов, да и преподавателей здоровый образ жизни и занятия физкультурой. После окончания университета до начала нового учебного года мне посчастливилось поработать вместе с ним в приемной комиссии. Анатолий Владимирович тогда курировал отдел по набору абитуриентов, а я была его правой рукой. Потом я с головой ушла в преподавательскую деятельность, а Анатолия Владимировича вскоре назначили проректором по воспитательной работе. Иногда в знак старой дружбы он обращается ко мне за помощью в каких-нибудь очень ответственных делах. На этот раз помочь с мероприятием ко дню студентов, в частности с организацией и проведением заключительного концерта. Он обосновывал это тем, что я молода, энергична, близка к студенческой аудитории и еще ни разу его не подводила.