– Ну, с чего ты это взяла?
– Ой, только не надо разубеждать меня в обратном. Я видела тогда твои глаза: они были полны недоверия. Поэтому-то и вспылила.
Женя приподнялся и, присев ко мне, обнял за плечи:
– Я там у тебя в блокноте прочитал, что взаимоотношения психотерапевта и пациента, похожи на уютный дом, где можно отложить оружие в сторону и переосмыслить свой путь, и рассчитывал получить квалифицированную помощь, но чувствую, вы ко мне предвзято относитесь. – Я лишь покосилась на него, но ничего не сказала, а Женя продолжал. – Лесь, ну с тобой, наверное, так случалось, что ляпнешь что-нибудь и только после начинаешь понимать, насколько это было глупо. Но уже поздно и сказанных слов не вернуть. Тогда так и произошло. Ты набросилась на меня с криками и совершенно ничего не хотела слушать.
– Значит, я во всем виновата? – спросила я, резко повернувшись к Жене.
– Сними очки, а то ты в них так сексуально выглядишь, что я за себя не ручаюсь. – Я снова отвернулась к окну, а Женя, положив руку мне на живот, добавил. – Нет, лишь в том, что не говорила о ребенке. Лесь, так нельзя. Почему ты не сказала о беременности?
– Когда предают безграничное доверие, становится очень больно. Мне как-то не захотелось наступать на одни и те же грабли дважды, – со слезами на глазах еле выговорила я.
– Ну ладно сразу не сказала, но потом. Потом же ты могла сказать. – Я молчала. – Кроме того Надежда Самсоновна говорила, что ты плохо себя чувствовала?
Я не удержалась и пробубнила под нос:
– Об этом можно было и не упоминать…
– Лесь!
– Да, врачи ставили угрозу…
– Вот упрямая! И все равно не призналась.
– Если сразу не скажешь, то чем больше проходит времени, тем сложнее на это решиться.
– Вот и что с тобой делать, а?
– Ничего.
– Ладно, упрямица! Пойдем домой!
Я не возражала, к тому же на часах и так было начало пятого. Правда, погода что-то совсем испортилась. Небо загромоздили тучи, а издалека доносились раскаты грома.
– Похоже, будет гроза… Может, переждем? – предложила Жене.
– Ничего, успеем дойти.
Но дойти мы не успели. Дождь настиг нас на полпути к дому. Мы как раз проходили мимо Колоннады и укрылись под ней.
– Если я простужусь, ты будешь винова…
Но договорить не успела: вдруг резкий оглушительный раскат грома прогремел буквально над нашими головами. Я от неожиданности вздрогнула и невольно прижалась к Жене. Он крепко обнял меня и, уткнувшись лицом в шею, прошептал: «Ты вздрогнула. Ты становишься прежней…» Хотя эти слова он произнес тихо, но для меня они прозвучали, как раскат того грома, который несколько секунд назад разразился над нашими головами. Мое сознание стало проясняться. Боль и недосказанность этих месяцев вырвались наружу потоком слез. Женя еще сильнее прижал меня к себе. Я, наконец, осознала, как глупо себя повела, не рассказав ему о беременности. Что может быть важнее ребенка?! Я постоянно твержу о доверии, а сама так и не научилась доверять… Как я могла сомневаться, что он отвергнет меня. Он же любит меня и нерешительно прошептала: «Прости…» Женя лишь погладил меня по спине. А дождь все продолжал лить…
– Похоже, погода разгулялась не на шутку! – наконец, произнесла я. – Опять всю дорогу развезет. Еще и за Тёмкой в садик идти.
– Я за ним схожу, – и Женя, немного помолчав, добавил. – Он таким непоседливым стал.
– О да! Это все влияние садика. Конечно, есть и положительные изменения. Все-таки общение со сверстниками сказывается. Он лучше стал разговаривать, стал более собранным, но иногда делается просто неуправляемым.
– Я заметил. У него рот не закрывается, говорит без умолку. А чья идея была пригласить к нам Надежду Самсоновну?
Я усмехнулась.
– Ее и была. Попробуй ее переспорить. Хоть она и говорит, что у нее муж был подполковником, но, по-моему, надо еще разобраться, кто и кем был, – Женя хохотнул. – Ты же непротив, что она у нас поселилась?
– Нет, в свете некоторых событий шпионы везде нужны.
– Жень! – воскликнула я и ударила его кулаком по груди.
– А Маркиза, значит, ее кошка?
– Да, но она у нас освоилась, как у себя дома. Впрочем, как и Надежда Самсоновна. Видимо отсутствие близких людей сказывается. Она мне говорила о том, что они с мужем всегда мечтали о большой семье, как будут возиться в старости с внуками, но дети разъехались, навещают ее редко. Вот она и нашла у нас милый уголок, приятный сердцу.
– Как Данил?
– Хорошо. Хотел после сдачи экзаменов, поехать поступать в архитектурный.
– Странно, он мне об этом не говорил…
Я взглянула на него с укором:
– Когда ты с ним в последний раз вообще о чем-нибудь разговаривал?
– Зато он много общается с тобой.
– Ну, если родителям не до него, мальчику нужно найти в ком-нибудь опору и поддержку.
– Он называет тебя мамой…
– Да это все Тёмка! Он по сто раз на день может мамкать, что, наверное, заразил и его. Я даже не заметила этого. Первой на это обратила внимание Надежда Самсоновна. Поначалу мне это не понравилось. Мне кажется, что мамой можно называть только родную мать, но Надежда Самсоновна меня переубедила, сказала, что если мальчику так хочется, пусть называет.
– Ты к нему всегда относилась с участием.
– Потому что с самого начала была настроена на то, чтобы завоевать его доверие и благосклонность. Ведь он был уже большим, все прекрасно понимал и осознавал…
Пока мы разговаривали, мало-помалу ярость непогоды стихла, и вскоре в воздухе осталась только влажная дымка. Низко нависшие тучи, освободившись от бремени воды, поднимались ввысь и разбегались по сторонам, открывая взору чистое лазурное небо. И когда, наконец, блеснули первые солнечные лучи, Женя отстранился от меня и произнес:
– Ну все, можно идти?
Я молча кивнула в ответ. Дорогу и вправду развезло, пока дошли до дома, я промочила все ноги.
– Лесь, ну что за ребячества? – с порога налетела на меня Надежда Самсоновна. – Ты же вся промокла!
– Да мы только у нас на улице намочились. Дорога превратилась в настоящую жижу.
– Когда уже и до нас цивилизация дойдет, и у нас проложат хороший асфальт, уж не знаю. Ой, что-то я не о том думаю. Пойду греть чай, а ты бегом переодеваться…
14.11.2010 г. Второго сентября родился Егорка. Женя настоял на этом имени. Мои возражения он и слушать не захотел, сославшись на то, что я столько времени утаивала от него правду, что в следующий раз буду лучше думать над своими поступками, хотя кому это еще надо думать. Ну да ладно, в сущности, я ничего не имею против этого имени, да и значение у него хорошее.
Но радость от рождения Егорки омрачилась известием о смерти отца Жени. В ночь, когда мы приехали после похорон, единственное, что мне сказал Женя:
– Он так и не поверил в меня…» В мыслях почему-то всплыла первая встреча с родителями Жени. Мы, кажется, впервые к ним поехали, когда Темке было полгодика… Где же эти записи? Похоже, я их пропустила… – и стала отлистывать назад страницу за страницей, бегло скользя взглядом по написанному тексту. – Кажется, где-то здесь…» И стала читать: «…Резко раздался детский плач.
– Тёмка проснулся! Я сейчас.
И поспешила в детскую, а когда вернулась с Тёмкой на руках, Женя уже лежал на постели с закрытыми глазами, но увидев нас, привстал.
– Не спит?
– Нет. Ничего, сейчас поест и уснет, – произнесла я и, присев на кровать, приложила Тёмку к груди. Женя придвинулся ближе и, положив голову мне на плечо, стал поглаживать лоб Тёмки.
– Странная у нас мама. От нее никогда не знаешь, чего ожидать.
– Не радуйся. Тебе это просто так с рук не сойдет! – улыбаясь, тихо произнесла я, на что Женя громко рассмеялся.
– Тише! Если не дашь Тёмке уснуть, сам будешь полночи его развлекать!
– Молчу-молчу! – прошептал Женя. – А то у меня были немного другие планы!
Я улыбнулась и толкнула его локтем.
– Кстати, сегодня днем звонила твоя мама, снова спрашивала, приедем мы на юбилей или нет.
Женя вздохнул и откинулся на подушку.
– Ну и что мы там будем делать?
– Ничего, съездим, погостим немного. В конце концов, родители должны увидеть внуков или нет?
Женя снова вздохнул и повернулся на бок.
– Жень… – позвала я его и потрепала за плечо.
– Хорошо-хорошо я подумаю, – огрызнулся он в ответ.
18.07.2008 г. И сколько бы он не отнекивался и не упрямился в двадцатых числах июня мы все-таки поехали к его родителям, как-никак они отмечают тридцатилетний юбилей свадьбы и пробыли в Самаре недели три. Женя за это время дважды успел смотаться на рок-фестивали, каждый раз вызывая недоумение и негодование у своей мамы.
– Хоть я его и родила, но совершенно не понимаю, что у него на уме. Вроде бы уже и собственный дом есть, семья, дети, а его все куда-то несет. Не сидится ему на месте.
– Не тревожьтесь так, – попыталась я ее успокоить. – Я уже привыкла.
Но она продолжала причитать:
– Да и Данька совсем большой ему отец нужен, живой пример.
– Мам, ну ты чего? – вмешалась Ира (сводная сестра Жени по маме). – Раз их все устраивает, зачем лишний раз драматизировать.
– Ну да, ну да…
Что сказать, с мамой ему повезло. Она мне даже чем-то напомнила мою, только у мамы Жени более спокойный и добродушный характер. Что не скажешь об отце. Кстати, я его уже видела, когда навещала тетю Олю и дядю Мишу. Забавно получилось – они оказались соседями с родителями Жени. Но я почему-то совсем не помню Женю или действительно, по его словам, была слишком мала, чтобы запомнить, ведь когда он жил с родителями мне и десяти лет-то не было. Зато он уверяет, что хорошо помнит меня, но что-то я в это с трудом верю.