А что до отца Жени – Виктора Петровича, – то когда он появился после обеда, лишь сухо пожал Жене руку, кивнул мне в знак приветствия и ушел к себе. Живость и простота общения, которая царила между нами до его появления, сменилась тягостным молчанием, будто над домом нависла тяжелая грозовая туча, и все замерли в ожидании того, что она вот-вот разразится громом и молнией. Мама Жени поспешила готовить ужин, за которым угрюмость на лице Виктора Петровича сменилась скептическим выражением, и налет пренебрежения сквозил в каждом его жесте. Не знаю, может, я все преувеличиваю, но теперь я начинаю понимать Женю и то, почему он так не хотел ехать домой. Но ничего, я и не таких светил наук видала, и за чаем мне удалось вывести его на разговор. Поначалу расспрашивала его о кафедре, студентах, о новшествах в образовании, которые сейчас повсеместно вводятся.
– Про бакалавриат,4 слышала, даже обучалась на курсах, но преподавать не довелось. Хотя года три назад, когда я еще работала в Оренбурге, у нас пытались пробно ввести. Но папе удалось отстоять кафедру. Сами понимаете, как можно изучать психологию самостоятельно.
– Значит, вы психолог?
– По второму образованию, а первое у меня биологическое.
– По какой теме защищались?
– «Влияние ионов тяжелых металлов в частности меди на рост и развитие проростков злаковых культур».
– Хорошая тема. Кандидатскую не осилили?
– В планах было, но как-то не сложилось: я увлеклась психологией и работа консультантом понравилась мне больше, чем преподавание и научная деятельность.
– Не жалеете?
– По правде сказать, нет. Но биологические познания часто выручают меня и в психологии. Я даже подумывала о том, чтобы связать возникновение некоторых психологических проблем с недостатком определенных микроэлементов и отразить это в кандидатской.
– И почему не выбрали? Это сейчас перспективное направление.
– Знаю, но у нас были трудности с оснащением, а проводить опыты в частных лабораториях очень накладно. А чем вы занимаетесь на кафедре?
– Тем, о чем мы с вами и говорим – биоэлементологией5, в частности вопросами влияния тяжелых металлов на организм лабораторных животных и человека.
– А как же оснащение?
– По возможности приобретаем.
– Здорово! И анализаторы6 у вас есть?
– Да, один не так давно приобрели. Могу все показать, если вам, конечно, интересно.
– Интересно, – и глазки мои загорелись.
Во время разговора я периодически посматривала на Женю: он явно был поражен и вечером перед сном сказал мне об этом:
– О чем вы говорили? Сказать по правде, я ничего не понимал из того, что слышал.
– Тебе этого и не надо. Не засоряй голову всякой ненужной ерундой. Самое главное, мне знакома область деятельности твоего отца, и я смогу спокойно ездить ему по ушам, зарабатывая нам баллы, профессора это любят.
Женя рассмеялся и покачал головой:
– С тобой опасно иметь дело!
– А ты думал, не все так просто. Хотя одно другому не мешает, меня это действительно заинтересовало.
На следующий день, как и обещал Виктор Петрович, мы отправились к нему на кафедру. Его детище! Меня впечатлило увиденное. И вправду с подобным оборудованием можно проводить очень много исследований. Эх, были бы у меня в свое время такие возможности…
– Ну, как вам?
– Признаюсь, впечатляет. Смотрю и мысленно завидую.
– Жаль, что с каждым годом становится все больше студентов, которые мало интересуются наукой. Для чего учатся совсем не понятно.
– Да, пожалуй, соглашусь с вами…
– Не жалеете, что оставили науку?
– Нет, женщинам сложно совмещать работу с семейной жизнью. Мужчинам в этом плане легче – они могут идти к своей цели и ни о чем не беспокоиться. Кроме того, мне кажется, я больше приобрела, чем потеряла.
После недолгого молчания, Виктор Петрович сказал, как отрезал:
– Смотрю на вас и не пойму, что вы нашли в моем сыне? Вроде бы умная, образованная. Заморочил он вам голову.
– Каждый человек имеет право на счастье. Кроме того, люди женятся, чтобы иметь опору в жизни, чтобы рядом был тот, с кем можно разделить и радости и горести. В независимости от рода деятельности, хотя, в сущности, мы занимаемся одним и тем же. Посудите сами. Мы с вами читаем лекции, а солист поет песни. Это такая же работа с аудиторией. Только у нас это лекционный зал на сто человек, а на концерте – несколько тысяч. И самое главное, мы на лекции передаем студентам основы научных познаний. А солист в песнях отражает свои взгляды на жизнь, свое мироощущение, свои опасения и несет их в массы. – Виктор Петрович хмыкнул, и его лицо искривила легкая улыбка. – К тому же не знаю, что важнее оперировать научными догмами, которые завтра могут быть опровергнуты другой гипотезой или теорией или популяризовывать жизненные ценности, которые неизменны и стары как мир…» – говоря тогда эти слова Виктору Петровичу, я надеялась, что они может хоть как-нибудь повлияют на него, и он смягчится по отношению к Жене. Но увы!.. Чудес на свете не бывает. Изменить убеждения человека еще никому не удавалось, а жаль. Особенно, когда эти убеждения отражаются на судьбе детей. Ведь каждый человек в глубинах подсознания знает к чему лежит у него душа, только этот выбор не всегда готовы принять наши близкие. С детства родители стараются предостеречь детей от ошибок, указать им верный путь. А когда они не соглашаются, всячески пытаются помешать, прикрываясь родительским долгом, тем, что помыслы их чисты и они лишь пытаются защитить от неизбежных страданий и разочарований. Но им невдомёк, что эти страдания и разочарования не сравнить с теми, которые испытывает ребенок, когда самые близкие люди не верят в него и не признают его таланта – даже когда его признают полмира. Ох, как дети нуждаются в этом одобрении. Ведь нам всем жизненно необходимо, чтобы кто-то, кто старше и мудрее нас, сказал, что то, что мы делаем это нормально. И самое печальное, что продолжить верить в себя, сохранить свой талант, несмотря на скептическое отношение окружающих, увы, удается немногим. Кто-то ломается, даже не начав ничего делать, и только сильные личности добиваются успеха, сумев доказать правоту своего выбора. Как жаль, что тогда ночью после похорон я ничего подобного не сказала Жене. Возможно, это помогло бы избежать многих проблем в дальнейшем.
«10.12.2010 г. Через день он уехал на гастроли, и вернулся в десятых числах декабря на неделю раньше.
– Ты же должен был приехать только в следующие выходные?
– У нас возник серьезный повод, – ответил Женя, – У Киры дочка родилась.
– И они молчали? – удивленно спросила я.
– В отличие от некоторых, – и он косо посмотрел на меня, – у них была серьезная причина. Боялись сглазить.
– Почему?
– Когда лет девять не получается зачать ребенка, будешь любого сквозняка бояться.
– А как же Сава?
– Они его усыновили как раз тогда, когда мы с тобой познакомились. У него родители погибли в автокатастрофе.
– Ужас какой! Майя никогда мне об этом не рассказывала.
– Они не любят это обсуждать. Как Егорка?
– Хорошо. Уже головку вовсю держит.
А после обеда я не устояла и на пару часов отлучилась к Майе. Дверь мне открыл Кирилл. Мы с ним обменялись несколькими фразами, и тут вскорости в гостиную спустилась Майя. Она попросила Кирилла присмотреть за дочуркой, которую они назвали Таей, а мне предложила чаю.
– Ну, вы и партизаны! – шутя, произнесла я, когда проходила на кухню.
Майя усмехнулась.
– После стольких лет неудачных попыток хочешь, не хочешь, станешь суеверным.
– Женя мне рассказал, но я и подумать не могла, что все так серьезно.
– Плата за ошибку молодости. Когда я забеременела от первого мужа, очень боялась остаться одна с ребенком. У нас с мужем всегда были натянутые отношения. Мы и без того постоянно ругались. А рождение ребенка все бы только усугубило. Глупая молодая была, думала, что никому не буду нужна с ребенком, он станет для меня обузой. До сих пор помню, как мама, царствие ей небесное, со слезами на глазах упрашивала не делать аборт. Правда, она надеялась, что ребенок скрепит наши отношения. Но я была непреклонна и поплатилась за это. С мужем мы развелись, а через год я встретила Киру. Он замечательный, он вернул мне вкус к жизни. Я сразу поняла, что это тот мужчина, который мне нужен. Мы оба безумно хотели ребенка, но… – и она запнулась, а на глазах сверкнули слезы. – Семь лет отчаянных попыток, куча сделанных анализов и пройденных врачей и все без толку.
– У меня у лучшей подруги в Оренбурге тоже проблемы с зачатием. Уже пять лет лечатся.
– Тоже после аборта?
– Да…
Она вздохнула.
– А потом мы усыновили Саву. У него родители погибли в автокатастрофе, которая произошла буквально на наших глазах. Мальчик чудом выжил. Когда я узнала, что он остался сиротой, и близких родственников у него нет, у меня мгновенно в голове что-то щелкнуло, и я решила, что мы должны его усыновить. Кирилл не возражал, хотя до этого мы с ним никогда ничего подобного не затрагивали.
– Поражаюсь, как вы решились. Это же такая ответственность.
– Не знаю. Просто так сложились обстоятельства, может, знак свыше. Не знаю, но ты ведь тоже Данилу почти заменила мать.
– Нет, ну что ты! Тут другое.
– Возможно. Но жизнь всё-таки интересно устроена. Я до смерти боялась, что моего ребенка никто не сможет полюбить, потому что он будет не родным, а теперь сама воспитываю приемного. А когда узнала, что беременна, целый месяц пребывала в замешательстве. Это вообще отдельная история, – и она усмехнулась. – Я, как ни в чем не бывало, пошла на прием в консультацию. К сожалению, мой личный гинеколог оказалась в отпуске. Я не захотела ее дожидаться и записалась к другому. А там попалась такая добродушная старушка, еще та шутница! С ходу мне: «Что-то вы, мамаша, с учетом припозднились, вроде не молодая, пятнадцатая неделя, как ни как, не меньше». Я стою, как вкопанная, и не возьму в толк, что она под всем этим подразумевает. С горем пополам разобрались, а то она, бедняжка, усомнилась в своей профпригодности. Не поверишь, но я и вправду ничего не чувствовала, было легкое недомогание по утрам и все, ни токсикоза, ни других признаков.