Он резко повернул ручку, и из крана хлынула холодная вода. Иван даже вздрогнул. Ничего! Потерпим! Надо охладиться как следует, а то от одной мысли о том, насколько она хороша, кровь начинает закипать и булькать.
Итак, они ничего друг о друге не знают. Тогда почему его не покидает стойкая уверенность, что эта женщина появилась в его жизни неслучайно? Потому что он любит шоколад и даже слюну сглатывать начинает, как только она заговорит? Или дело не в шоколаде, а в том, что вчера, когда она открыла дверь, он понял – ждала. Ждала и думала о нем. Это решило все. Наверное, и для нее тоже, потому что если бы она его не хотела, то нашла бы способ остановить. Хотя… вряд ли вчера его смог бы остановить даже каток-асфальтоукладчик.
Иван ухмыльнулся и выключил воду.
Ну что ж, отступать поздно, да и не по рангу.
– Кофе уже пила? – спросил он, заходя в кухню.
– Тебя жду, – просто ответила она, и Иван почувствовал прилив нежности.
Сейчас она не кажется ни решительной, ни самостоятельной, только милой, нежной и немного усталой. Такой она ему даже больше нравится.
Он подумал, что ничего рассказывать не будет, и отхлебнул кофе из протянутой ему большой кружки. Очень горячий и очень черный. Как раз такой, как он любит. Откуда она узнала?
Иван взглянул с благодарностью, Софья ответила улыбкой и тут же сказала:
– В платок был завернут замшевый мешочек, а сам платок принадлежал Ларисе Рейснер.
– Да иди ты!
От неожиданности он выплюнул кофе обратно в кружку и вытаращил глаза.
– Ты не шутишь? Рейснер?
– Ты о ней слышал?
– Слышал? Да я… Так. Стоп. Ты же не знаешь, что я на крейсере служу, вернее хожу.
На этот раз глаза вылупила Софья.
– Ты моряк?
– Военный моряк.
– Ничего себе! Так Рейснер тоже на Балтийском флоте…
– Она и ее муж Федор Раскольников. История известная.
– А я, представляешь, почти ничего не знала о ней, только имя слышала, но не могла припомнить где.
– Лариса Рейснер – фигура знаменитая. А как ее платок мог оказаться в моей квартире? Она что, жила тут?
Софья покачала головой и рассказала все, что узнала.
За это время Протасов успел выпить две кружки кофе и съесть весь хлеб, который имелся в доме, включая сухари с маком.
– Как удачно, что твоя подруга химик. Такие совпадения не часты.
– Бывшая подруга, если честно, – хмыкнула Софья, – пыталась моего мужа увести, причем прямо у меня на глазах.
– А муж?
– А муж полгода назад наконец-то объелся груш.
– Он тебя или ты его?
– Я сама ушла, чем он был весьма удивлен. Не ожидал от жены-подкаблучницы такой прыти.
– Не кокетничай. На подкаблучницу ты ни разу не похожа.
– Это сейчас, а тогда у меня уже комплекс неудачницы начал складываться.
Софье не хотелось развивать тему их отношений с Кириллом, и Иван это понял.
– Я, кстати, тоже в разводе. Уже четыре года.
– А дети есть?
– Нет. Наташа не хотела. Она… как там… чайлдфри. То есть может, но не хочет по идейным соображениям.
– Это по каким же? – с интересом спросила Софья, слизывая с ложки мед.
– Она хотела жить для себя.
– Только для себя?
– Меня она считала ненадежным партнером.
Софья выгнула шоколадную бровь.
– Ты ей изменял?
– Некогда было. Но… я же моряк, а они, как известно, тонут.
Софья моргнула.
– Ты придумываешь. Она не могла так думать.
– Но думала. И даже говорила мне об этом.
– Вот дура!
– Она не дура. Просто – я потом понял – она меня не любила. Купилась на морскую романтику. Ну, типа, замуж за моряка – это же так интересно. Подружки обзавидуются. А как хлебнула нашей жизни…
– Сразу идейной чайлдфри заделалась?
– Ну как-то так. Это если без подробностей, а для сведения.
Софья улыбнулась и кивнула.
– Принято. Спасибо.
– Жаль, что нельзя выяснить, что было в том мешочке, – ставя на огонь новую порцию кофе, сказала она.
– И понять, каким манером все это оказалось в моей квартире, – подхватил Протасов, доставая из холодильника и нарезая толстыми кусками колбасу.
Он все никак не мог наесться.
Софья взглянула мельком и вынула из морозилки пачку пельменей.
– Ого! – обрадовался Протасов. – И ты молчала, что у тебя пельмени есть!
– Забыла, – оправдываясь, сказала Софья. – Жаль, сметана кончилась.
– Зато майонез остался. Я видел.
– Доставай! – скомандовала она.
Они сели за стол, и неожиданно для самого себя Иван рассказал то, о чем собирался молчать.
Вернувшись домой, он сразу понял, что в квартире в его отсутствие кто-то был. И это не следователь, который не стал бы вести себя как слон в посудной лавке.
Выслушав его, Софья задумалась.
Кому понадобилось снова приходить к Протасову? Убийце? Зачем? Во-первых, квартира была опечатана. Во-вторых, за ней могли установить наблюдение, а в-третьих, убийца, кажется, забрал то, зачем приходил. Или там еще что-то было?
И вдруг ей в голову пришла неожиданная, немного дикая мысль.
– Вдруг это был не убийца, а кто-то третий, который не знал, что все уже вынесли?
Протасов кивнул.
– Мне пришло в голову то же самое. Хотя странно. Следуя логике, получается, что этот третий не в курсе случившегося.
– И он не догадывался о том, что произошло убийство. Иначе побоялся бы идти. Может, они были сообщниками? Убитый и этот. Третий ждал первого с добычей и, не дождавшись, решил выяснить, что произошло.
– Ну хорошо, пусть так. Но квартира была опечатана! Он же не мог этого не заметить.
– Стрессанул! Не ожидал! Вошел, потому что хотел убедиться: все так, как кажется!
– То есть третий – человек неосведомленный и к тому же идиот. Квартира могла быть под наблюдением.
– А она была?
– Нет. Никто же не думал, что туда может заявиться кто-то еще.
Софья фыркнула.
– Менты вообще думать не умеют!
– Умеют. Просто появление третьего не укладывалось в схему.
– А много им вообще известно об этом деле, кроме того, что ты ни при чем? Или они тебя не посвятили?
– Не посвятили. Но кое-что я понял из вопросов. Поскольку на коробку они внимания не обратили…
– Как и на платок, – вставила Софья.
– То считают, что убитый стал жертвой криминальной разборки.
– А при чем тогда развороченная печь?
– По версии следствия, в печке прятали то ли деньги, то ли ценные вещи, о которых знали убитый и убийца. Первый решил кинуть подельника, тот об этом узнал и убил предателя.
– А следы посторонних предметов как же?
– В печке действительно находился посторонний предмет, они это выяснили и дальше копать не стали. Его вынес убийца, и на этом точка. Знаешь, даже к лучшему, что коробку и платок нашли не они.
– Не согласна. Рано или поздно они поняли бы, что ты невиновен, но продвинуться могли гораздо дальше, чем мы. У них для этого целый арсенал!
Протасов пожал плечами.
– Скорее, в полиции решили бы, что это мусор, и выкинули.
– Да почему? – возмутилась Софья.
– Иначе коробку и платок забрали бы сразу. Не может быть, чтобы их не заметили криминалисты.
– Они же не возле трупа лежали, ты сам говорил.
– Да какая разница! Профессионалы должны…
– Так то профессионалы! А у нас были менты из районного управления!
– Ты права. Следователь приходил уже после того, как я нашел коробку с платком.
Протасов задумчиво потер лоб.
– Раздумываешь, не отнести ли вещички в следственный комитет? – догадалась Софья.
– Есть такая мысль.
– Я тебе сразу предлагала, но ты считал, что это может повлиять на твое положение.
– Тогда мне так казалось, но теперь уже точно известно, что человека убили по крайней мере за час до моего прихода.
– За сорок минут. Я слышала грохот, а потом вскрик. Хорошо, сразу не побежала. Решила, что у меня глюк. Голохватову, кстати, ничего не сказала. Не знаю почему.
– Правильно сделала. Это все равно ничего бы не изменило. Время смерти и моего прихода они выяснили сами: узнали, когда прибыл поезд, плюс дорога.
– Тогда почему так долго держали?
– Ждали, когда найдется другой желающий на роль убийцы.
– Нашелся?
– Нет. Но известно имя убитого. Георгий Вайцман, сорок четыре года, мелкий бизнесмен из Нижнего Новгорода.
– Негусто.
Протасов пожал плечами.
– Он приходил за коробкой, это ясно. И знаешь, Софья, меня очень интересует этот третий. С кем из них он связан, с убитым или с убийцей?
– Моя версия, что они с убитым Вайцманом заодно, тебе убедительной не кажется?
– Это один из трех вариантов.
– Как из трех? – удивилась Софья и отложила вилку. – Их всего два.
– Мне кажется сомнительным, чтобы за прошедшие дни третий – если он подельник – не выяснил, куда подевался дружок, без посещения квартиры. А убийца? Он сам по себе или выполнял заказ? Чей? Ведь можно допустить, что как раз того, кого мы называем «третьим»?
– Ты хочешь сказать, что третий не подельник, а наоборот?
– Да, но тогда кое-что довольно странно. Получается, убил и исчез, не предупредив заказчика. Или есть еще и четвертый. Тогда вполне вероятно, что тот, кто ко мне приходил, вообще не знал ни убитого, ни его убийцу.
– Убийцу могли использовать вслепую. А потом он решил заглянуть в коробку и понял, что выгоднее забрать добычу себе.
– Тогда вариантов еще больше, – кивнул Протасов и неожиданно похвалил:
– Ты молодец. Хорошо думать умеешь.
Софья пренебрежительно фыркнула, но на самом деле ей было приятно.
Оказывается, ее очень давно никто не хвалил.
– А ты думал, у меня мозгов нет?
– Надеялся, что есть, но… не так много.
Софья расхохоталась. Как-то смешно он это сказал.
Протасов взял с тарелки мякиш, размял и стал катать из него шарик.
– Знаешь, мама родила меня уже после сорока. Я до сих пор не понимаю, как она решилась при такой жизни. Отец завербовался на строительство. Поехал за длинной деньгой, и мать потащилась за ним. Они бездетные были, так что на Большой земле ничего не держало. Ну а т