з шесть дней с ним случится то же самое, — сказал Вейнштейн.
— Да что за долбанный идиотизм! — обрушился на Вейнштейна Паулсон. — Какого хрена вам такое в голову взбрело?
Вейнштейн выставил вперед руки, обороняясь:
— А что я, знал, что у нас однажды будут такие разговоры? — жалобно протянул он. — Боже, Чарльз, мы пытались продраться через чертову серию. Нам нужно было, чтоб у них была причина поторапливаться. В то время это казалось разумным.
— Ну так поменяй все, — приказал Паулсон. — Новое правило: все путешественники во времени могут иметь столько долбанного времени, сколько захотят.
Вейнштейн жалобно посмотрел на Даля.
— Слишком поздно, — сказал Даль, поймав его взгляд. — Правило действовало, когда мы отправились сквозь время, и, кроме того, сейчас мы не в сериале. Мы действуем за пределами Сюжета, то есть, даже если бы вы и могли изменить правило, оно не вступило бы в действие, потому что вы не сняли происходящее на пленку. Мы никуда от него не денемся.
— Они правы, — сказал Паулсон Вейнштейну, указывая на экипаж «Бесстрашного». — Твоя вселенная — отстой.
Вейнштейн выглядел совсем зашуганным.
— Он не знал, — заступился за него Даль. — Вы не можете его винить. И он нам нужен, так что, пожалуйста, не увольняйте его.
— Я не собираюсь его увольнять, — проворчал Паулсон, все еще сверля Вейнштейна взглядом. — Я хочу знать, что нам теперь делать с этой проблемой.
Вейнштейн открыл было рот. Закрыл и повернулся к Далю:
— Немного помощи бы не помешало, — выдавил он.
— Тут все становится немного безумным, — произнес Даль.
— Становится? — возмутился Вейнштейн.
Даль повернулся к Паулсону.
— Хестер остается, — сказал он. — Мы берем с собой вашего сына. Мы возвращаемся в наше время и нашу вселенную, но он — Даль указал на Вейнштейна, — пишет, что человек в шаттле — Хестер. Мы не пытаемся протащить его тайком или использовать еще одного статиста. Он должен быть центром сюжета. Мы называем его по имени. По полному имени. Джаспер Аллен Хестер.
— Джаспер? — спросила Дюваль у Хестера.
— Не сейчас, — буркнул Хестер.
— Итак, мы зовем его Джаспер Аллен Хестер, — сказал Паулсон. — И что? Он все еще будет моим сыном, а не вашим другом.
— Нет, — сказал Даль. — Только если мы не скажем, что это не так. Если Сюжет говорит, что это Хестер — значит, это Хестер.
— Но… — Паулсон оборвал себя на полуслове и посмотрел на Вейнштейна. — В этом всем нет ни хрена смысла, Ник.
— Нет, — согласился Вейнштейн. — Но в том-то и суть. Это не должно быть осмысленным. Это просто должно произойти. — Он повернулся к Далю. — Ты пытаешься заставить халтурность сериала работать на тебя.
— Я бы так не формулировал, но да, — сказал Даль.
— А что насчет атомов? — спросил Паулсон. — Я думал, это проблема.
— Если бы тут был Хестер, а там — твой сын, это была бы проблема, — сказал Вейнштейн. — Но раз там точно будет Хестер, значит, тут точно будет твой сын, и все атомы будут находиться там, где и надо. — Он повернулся к Далю. — Верно?
— Мысль такая, — сказал Даль.
— Мне нррравится этот план! — заявил Вейнштейн.
— А мы уверены, что он сработает? — спросил Паулсон.
— Нет, — ответил Хестер.
Все посмотрели на него.
— Что? — спросил он. — Мы не знаем, сработает ли. Мы можем ошибаться. И тогда, мистер Паулсон, ваш сын все равно умрет.
— Но тогда и ты умрешь, — сказал Паулсон. — Тебе не нужно умирать.
— Мистер Паулсон, факт в том, что если бы ваш сын не впал в кому, вы все равно рано или поздно убили бы меня, как только ему надоело бы быть актером, — сказал Хестер и указал на Вейнштейна. — Ну, он убил бы. Вероятно, я был бы съеден космическим бобром. Или еще какой-нибудь бы маразм случился. Ваш сын сейчас в коме, так что, возможно, я выживу, но, опять-таки, однажды я могу оказаться на шестой палубе, когда «Бесстрашный» попадет в космическую битву, и тогда я окажусь просто безымянным угребищем, которого выбросило в космос. В любом случае, моя смерть была бы бессмысленной. — Он обвел взглядом сидящих за столом. — Я решил так — если я умру, то я умру, пытаясь сделать что-то полезное. Спасая вашего сына, — сказал он и взглянул на Паулсона. — Моя жизнь на что-нибудь сгодится, в конце концов. До сих пор этого не случалось. А если все выгорит, то и ваш сын, и я будем жить, чего тоже не планировалось. В любом случае, думаю, я выиграю.
Паулсон поднялся, направился через комнату туда, где сидел Хестер, и обрушился на него, всхлипывая. Не вполне понимающий, что с ним делать, Хестер робко похлопал его по спине.
— Я не знаю, как я смогу тебе отплатить, — сказал Паулсон Хестеру, наконец, оторвавшись от него. Он обвел взглядом оставшуюся команду. — Как я смогу отплатить всем вам.
— У меня как раз есть некоторые предложения, — сказал Даль.
Глава 21
Такси свернуло с Северо-Западного Бульвара на Истерли-Террас и остановилось напротив желтого бунгало.
— Ваша остановка, — сказал таксист.
— Вы не подождете? — спросил Даль. — Я на пару минут.
— Я оставлю счетчик включенным, — сказал таксист.
— Не вопрос, — ответил Даль. Он вылез из машины, подошел по кирпичной дорожке к двери дома и постучал.
Через миг на пороге появилась женщина.
— Мне не нужно больше листовок Свидетелей Иеговы, — сказала она.
— Простите? — сказал Даль.
— И книги Мормона тоже не надо, — сказала она. — В смысле, спасибо. Я ценю вашу заботу. Но у меня и так все в порядке.
— Мне и правда нужно кое-что передать вам, но ничего из вышеперечисленного, — сказал Даль. — Только сначала скажите, вы — Саманта Мартинез?
— Да, — ответила она.
— Меня зовут Энди Даль, — сказал Даль. — Можно сказать, что у нас с вами почти общий друг. — Он протянул ей коробочку.
Она ее не взяла.
— Что это? — спросила она.
— Откройте ее, — предложил Даль.
— Простите, мистер Даль, но я слегка подозрительно отношусь к незнакомцам, которые приходят ко мне домой утром в воскресенье, спрашивают мое имя и предлагают таинственные посылки, — сказала Мартинез.
Даль улыбнулся.
— Справедливое замечание, — сказал он и открыл коробочку, доставая маленькую черную полусферу, в которой Даль опознал голографический проектор. Он включил его, и в воздухе соткалось изображение женщины, похожей на Саманту Мартинез. На ней было свадебное платье и она, улыбаясь, стояла рядом с человеком, похожим на чисто выбритую версию Дженкинса. Даль протянул Саманте проектор.
Мартинез с минуту молча разглядывала изображение.
— Я не понимаю, — произнесла она, наконец.
— Все запутано, — признал Даль.
— Вы прифотошопили мое лицо к этой фотографии? — спросила она. — И как вы это делаете? — она указала на парящее в воздухе изображение. — Это какая-то новая эппловская штука?
— Если вы спрашиваете, вносил ли я изменения в изображение, ответ будет «нет», — сказал Даль. — А что касается проектора, то, вероятно, лучше всего сказать, это что-то вроде прототипа. — Он коснулся поверхности проектора, и изображение сменилось другим, еще одним портретом счастливых двойников Дженкинса и Мартинез, глядящих друг на друга. Еще через пару секунд изображение опять сменилось новым.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез.
— Вы актриса, — сказал Даль.
— Была актрисой, — поправила его Мартинез. — Я этим занималась пару лет, но толку не вышло. Теперь я преподаю.
— Когда вы были актрисой, у вас была маленькая роль в «Хрониках „Бесстрашного“», — сказал Даль. — Вы помните?
— Да, — ответила Мартинез. — Мою героиню застрелили. Я была в кадре примерно минуту.
— Это и есть ваша героиня, — сказал Даль. — Ее звали Маргарет. Человек на изображении — ее муж. — Он подал проектор Мартинез. Она взяла его, опять осмотрела и поставила на столик рядом с дверью. И повернулась к Далю.
— Это какая-то шутка? — спросила она.
— Нет, — ответил Даль. — Я не пытаюсь вас разыграть или продать вам что-нибудь. Вы больше никогда меня не увидите. Все, что мне нужно — передать это вам.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез. — Я не понимаю, откуда у вас все эти фотографии со мной, с кем-то, кого я даже не знаю.
— Это не мои фотографии, это его, — сказал Даль и протянул Мартинез коробочку из-под проектора. — Вот. Тут есть записка от него. Думаю, она сможет все объяснить гораздо лучше меня.
Мартинез взяла коробочку и вынула оттуда сложенный лист, весь мелко исписанный.
— Это от него, — сказала она.
— Да, — согласился Даль.
— А почему он сам не тут? — спросила Мартинез. — Почему он не принес это сам?
— Все запутано, — повторил Даль. — Но даже если бы он мог быть тут, я думаю, он бы побоялся. И еще, мне кажется, что встреча с вами разбила бы ему сердце.
— Из-за нее, — произнесла Мартинез.
— Да, — кивнул Даль.
— Он хочет встретиться со мной? — спросила Мартинез. — Это его способ представиться?
— Я думаю, да, это его способ представить, — ответил Даль. — Но, боюсь, он не сможет встретиться с вами.
— Почему? — спросила Мартинез.
— Ему нужно быть в другом месте, — ответил Даль. — Так проще всего сформулировать. Может, письмо объяснит лучше.
— Извините, что я все повторяюсь и повторяюсь, но я не понимаю, — сказала Мартинез. — Вы появляетесь у меня на пороге с фотографиями кого-то, кто выглядит в точности как я, кто, как вы говорите, женщина, которую я в течение минуты играла в сериале, причем она умерла, и у нее остался муж, который посылает мне подарки. Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит?
— Понимаю, — ответил Даль.
— Почему он это сделал? — спросила Мартинез. — В чем смысл?
— Вы спрашиваете мое мнение? — уточнил Даль.
— Да, — ответила Мартинез.
— Потому что ему не хватает его жены, — ответил Даль. — Не хватает так сильно, что это поставило всю его жизнь вверх дном. Это сложно объяснить, но то, что вы тут и живы, значит, что каким-то образом его жена продолжает существовать. Так что он посылает ее вам. Он хочет отдать вам ту часть ее жизни, которую он делил с ней.