«Штабы не являются еще культурными центрами для формирования военно-морской мысли, объединяющей весь личный состав НКВМФ»[2255].
Неудивительно, что 18 июля 1940 г., приказом № 395 наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова, было введено в действие «Наставление по боевой деятельности штабов соединений Военно-морского флота». В нём были чётко регламентированы организация и основные положения о штабах соединений, их задачи, функциональные обязанности должностных лиц и порядок взаимоотношений штабов между собой и с другими органами флота. В наставлении давались рекомендации по сбору и изучению сведений об обстановке и работе штабов при подготовке и принятии решения. Кроме того, в наставлении приводился перечень необходимых документов, которые должны разрабатываться штабами на каждую боевую операцию. Всё это позволило штабам соединений надводных кораблей, подводных лодок, авиации и береговой обороны, а также штабам военно-морских баз, флотов и флотилий улучшить организацию и выполнение трёх основных функций – оперативной, разведывательной и организационной[2256].
Для того, чтобы органы боевого управления работали должным образом, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в своем приказе № 3130 от 23 июля 1940 г. вновь напомнил всем Военным советам флотов, командирам соединений и частей флотов о необходимости постоянного повышения уровня оперативно-тактической подготовки командно-начальствующего состава, которая «отстает от роста флота и не ликвидируется тот разнобой в оперативно-тактических взглядах, который существует среди начальствующего состава»[2257]. Для решения данной задачи, Кузнецов приказал Военным советам, а также командирам соединений и частей флотов посвящать большую часть своего служебного времени вопросам боевой подготовки частей, а старшим начальникам – чаще лично заниматься подготовкой со своими подчиненными по оперативно-тактическим вопросам, в том числе установить практику выдачи заданий командирам для индивидуального решения[2258].
Очередной этап в подведении итогов советско-финляндской войны наступил осенью 1940-го года, когда Главный морской штаб ВМФ решил провести совещание командного состава флота, с целью изучения текущего опыта боевых действий на море в 1939–1940 годах, в том числе опыта советско-финляндской войны. В период с 7 по 14 октября 1940 года, в Ленинграде, в Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова, под председательством заместителя наркома ВМФ адмирала И. С. Исакова, проходило совещание представителей Главного морского штаба, Управления морской авиации и Военно-морской академии. Основная цель совещания заключалась в том, чтобы поделиться мнениями и дать предложения руководству с тем, чтобы можно было в повседневной работе, в боевой подготовке, в разработке вопросов техники и создании базы и организации для ведения войны, «найти те звенья, которые у нас либо отстают, либо отсутствуют, либо на них недостаточно взят упор»[2259].
23 октября 1940 г. нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в своем приказе № 4365сс, адресованном Военным советам флотов и флотилий, сообщил о прошедшем в Военно-морской академии совещании и переслал стенограмму данного совещания. По мнению наркома ВМФ, доклады, прозвучавшие на совещании, представляли собой «материал исключительной для нас ценности». Кузнецов призвал командующих и флагманов внимательно изучить материалы совещания, с целью подготовки к предстоящему сбору военных советов флотов[2260]. Кроме того, доклады и предложения, прозвучавшие на совещании в Военно-морской академии 7-14 октября 1940 г., были в значительной степени учтены при разработке чрезвычайно важного руководящего документа – «Временного наставления по ведению морских операций».
По итогам проделанной работы, 26 ноября 1940 г. приказом № 0893 наркома ВМФ было введено в действие «Временное наставление по ведению морских операций»[2261]. Это был первый официальный документ, в котором наиболее полно были отражены принципы ведения морских операций для достижения как оперативных, так и стратегических целей. Во введении было написано, что наставление «создано с учётом опыта последних войн и содержит в себе основные положения для ведения операций в условиях современной войны, применительно к задачам и характеру операций ВМФ СССР»[2262]. Наставлением предусматривались новая, довольно гибкая система классификации боевых операций (по повторяемости; по характеру задачи; по времени и месту проведения; по направлению действий). Исходя из повторяемости, операции делились на систематические и эпизодические; из характера задачи – на наступательные, оборонительные и встречные; из места и времени проведения – на последовательные и параллельные; из главного направления действии – на самостоятельные, совместные и обеспечивающие[2263].
Самостоятельные боевые операции флота теперь подразделялись на: 1) Совместные операции военно-морского флота и сухопутных войск (десантные, противодесантные, по поддержке фланга армии, по захвату шхерных районов); 2) Операции, связанные с борьбой на морских коммуникациях (на морских сообщениях противника, по обеспечению своих сообщений, блокада портов противника и т. д.); 3) Операции против береговых объектов (набеговые операции); 4) Операции по уравниванию сил и созданию благоприятных условий для ведения вышеупомянутых операций (операции по уничтожению сил противника в море, миннозаградительные операции и по уничтожению сил противника в базах)[2264]. Кроме того, в качестве отдельных операций, были выделены оперативная разведка и разведывательные операции.
Достаточно легко можно заметить, что при разработке данной классификации морских операций явно был учтен опыт боевых действий с Финляндией: Краснознамённый Балтийский флот выполнял все эти операции без исключения, или же готовился к их проведению. В целом, данное Наставление впервые обобщило оперативно-тактические взгляды командования РККФ на использование сил флота в современной войне. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов предписал положить его «в основу всей как оперативной подготовки, так и фактической боевой деятельности Военно-морского флота»[2265]. Соответственно, командно-начальствующему составу КБФ было предписано сдать зачет по знанию нового «Временного наставления по ведению морских операций» в конце апреля 1941 г. По итогам проверки было зафиксировано хорошее знание большинством командиров соединений и военно-морских баз КБФ нового наставления[2266].
Теоретическое творчество, получившее значительное развитие после окончания советско-финляндской войны, выразилось не только в разработке Наставления по боевой деятельности штабов ВМФ и Временного наставления по ведению морских операций, но также и в составлении других руководящих документов. Например, опыт действий флота в шхерных районах Финского залива в период войны с Финляндией (в том числе, опыт формирования Шхерного отряда КБФ в феврале-марте 1940 г.) подтолкнули военно-морских теоретиков к разработке сразу нескольких важных руководящих документов, в которых явно ощущалась необходимость, – «Временного наставления для плавания в шхерных районах», «Временных общих положений о боевой подготовке шхерной флотилии» и «Временного краткого руководства по тактике шхерных флотилий»[2267]. Эти наставления были призваны ликвидировать тот пробел, который существовал до того момента в отечественном военно-морском искусстве.
Весьма примечательным представляется тот факт, что лишь 11 января 1941 г., т. е. спустя 10 месяцев после окончания войны с Финляндией (!), Военный совет КБФ утвердил «Выводы по боевым действиям Краснознаменного Балтийского флота в войне с белофиннами за период с 30.11.39 по 13.03.40»[2268]. Подобная неторопливость и откровенное невнимание к изучению своего боевого опыта, проявленные командованием Краснознаменного Балтийского флота, объяснялись не слишком впечатляющими итогами боевой деятельности флота в советско-финляндской войне. Отсюда проистекает и явное нежелание многих представителей командования КБФ представить необходимые документы по боевым действиям соединений и кораблей флота для Исторической комиссии ВМФ, занятой составлением труда по боевым действиям флота в «зимней войне»[2269].
Начальник Штаба КБФ контр-адмирал Ю. А. Пантелеев, составлявший указанный отчет, пошел по наиболее удобному пути. Исходя из тезисов доклада наркома ВМФ Кузнецова, он сократил количество боевых задач флота в войне с Финляндией, сведя их к четырем: 1) Обеспечение наших коммуникаций в Балтийском море и Финском заливе; 2) Обеспечение нашего побережья от действия кораблей противника; 3) Блокада финского побережья; 4) Содействие продвижению фланга Красной Армии действиями кораблей и авиации противника против берега противника и острова Биеркэ[2270]. Соответственно, первые две задачи были решены удовлетворительно, а две последние – неудовлетворительно.
Наиболее слабым участком, по мнению Ю. А. Пантелеева, являлась разведывательная работа на флоте. Во-первых, большим недостатком было то, что Разведывательный отдел КБФ оказался оторванным от вопросов обеспечения боевой деятельности соединений и кораблей. Вопросами организации войсковой разведки никто не занимался. В штабах соединений в мирное время разведывательные материалы плохо накапливались, мало систематизировались и изучались. Большая часть данных, имевшихся в РО КБФ, оказалась неверной, да и возможности их получения всей системой работы разведки были сведены к минимуму. Недоверие к имевшимся разведданным, добытым морской разведкой, приводило к ложной оценке обстановки и неправильным решениям командования при проведении операций (в частности, при захвате островов в восточной части Финского залива)