В прибалтийских военно-морских базах к началу Великой Отечественной войны оказались сосредоточенными значительные запасы минного, торпедного и бомбового вооружения КБФ, хотя основная его часть всё же предусмотрительно хранилась в Кронштадте. Новые базы в Прибалтике были недостаточно обеспечены торпедным оружием: в Главной базе (Таллин) имелась 91 533-мм торпеда и 56 старых 450-мм торпед, в Либаве – 113 533-мм торпед и 53 450-мм торпед. Зато в Кронштадтской военно-морской базе было сосредоточено на складах 488 533-мм торпед (65 % от общего количества), 507 450-мм торпед (84 %), все 136 торпед «45–36 АН» (100 %) и 435 торпед «45–36 АВА» (100 %).
Минно-тральное вооружение также хранилось весьма неравномерно по базам: в Таллине имелось 15 тралов Шульца, 22 катерных трала, 14 щитовых тралов, 1 придонный трал, в Либаве – 8 тралов Шульца, 3 змейковых трала, 5 катерных тралов, 5 щитовых тралов, 3 придонных трала. В то же время в Кронштадте было складировано 93 трала Шульца (76 %), 63 змейковых трала (90 %), 80 катерных тралов (56 %), 32 щитовых трала (52 %), 81 придонный трал (94 %). По глубинным бомбам картина тоже была довольно показательная: если в Таллине хранилось 328 глубинных бомб «Б-1» и 968 бомб «М-1», в Либаве – 716 бомб «Б-1» и 2232 бомб «М-1», то в Кронштадте – 6045 бомб «Б-1» (74 %) и 6195 бомб «М-1» (49 %)[1244].
Распределение минного вооружения также свидетельствовало о явном приоритете тыловых баз по сравнению с передовыми: в Главной базе (Таллин) находилось 1242 мины обр. 1908 г., 1257 мин обр. 1926 г., 300 минных защитников, в Либаве – 323 мины обр. 1908 г., 1341 мина обр. 1912 г., 400 мин обр. 1926 г., 39 мин «ПЛТ», 1412 минных защитников, а в Кронштадтской базе – 1280 мин обр. 1908 г. (45 %), 21 мина обр. 1912 г., 4060 мин обр. 1926 г. (71 %), 903 мины обр. 1931 г. (100 %), 576 мин «ПЛТ» (93 %), 747 мин «Рыбка» (100 %) и 1597 минных защитников (48 %) [1245].
Следует отметить, что общее состояние хранилищ минно-торпедного боезапаса накануне войны оценивалось начальником Тыла КБФ генерал-майором М. И. Москаленко как «тяжелое». Причиной для такого вывода являлось то обстоятельство, что хранилища в Кронштадте были опасно перегружены. Например, в хранилище торпед в Кронштадте вместо положенных 275 вагонов находилось 411 вагонов с торпедами. Склад № 146, рассчитанный на 60 вагонов торпед, был вынужден хранить 70 вагонов. В западных базах наблюдалась острая нехватка оборудованных складских помещений для хранения торпед. В результате, в Таллине негде было хранить 89 торпед, в Палдиски – 34 торпеды, в Либаве – 73, в Риге – 64 и на Ханко – 300 торпед. Кроме того, торпедные хранилища в Прибалтике были совершенно не оборудованы, а на их оснащение в 1941-м году не было выделено средств. В результате, из 1200 торпед, поступающих по плану 1941-го года, не менее 800 штук предполагалось хранить на открытом воздухе[1246].
Так же неудовлетворительно хранился и минный запас КБФ. Склады в Кронштадте были опасно перегружены, и на открытом воздухе хранилось 410 мин. На складе № 146 имевшиеся хранилища были уже забиты до отказа. В Риге и в Либаве минные хранилища точно так же были перегружены. Всё это привело к тому, что поступающие от промышленности в 1941 г. мины (1000 «КБ-3», 400 «АГ», 2500 мин обр. 1926 г., 800 мин обр. 1908 г., 800 «ПЛТ», 150 «ЭП» и другие) пришлось хранить на открытом воздухе. Из-за необеспеченности западных баз складскими площадями, в Таллине негде было разместить 2600 мин и 1156 минных защитников, а в Риге – 800 мин[1247].
Артиллерийский боезапас Краснознаменного Балтийского флота распределялся следующим образом. По 305-мм снарядам один боекомплект выстрелов хранился в Главной базе (Таллин), два комплекта – в базе Ханко, два боекомплекта – в Кронштадтской базе и один – на складах. 203-мм выстрелы полностью были сосредоточены в Кронштадте (два комплекта) и на флотских складах (полкомплекта). Что касается 180-мм снарядов, то большая часть их была сосредоточена в прибалтийских базах: в Таллине – один комплект, в Береговой обороне Балтийского района – один комплект, в Либаве – один и в Ханко – полтора комплекта. Кроме того, на складах КБФ хранился еще один комплект 180-мм снарядов. 152-мм снаряды хранились рассредоточено: в Таллине находился полуторный боекомплект, в Либаве и в Береговой обороне Балтийского района – по одному комплекту, в Кронштадте – два боекомплекта и на складах флота – один комплект. Примерно так же был распределен и запас 130-мм снарядов[1248].
Основные запасы топлива для нужд кораблей и авиации КБФ находились в Кронштадтской военно-морской базе. Весь запас авиационного бензина был расположен на складах восточного аэродромного узла. В Таллине, Риге, Либаве и Ханко накануне войны было сосредоточено 21,5 тыс. тонн мазута и около 200 тонн соляра, причем из них 13,5 тыс. тонн мазута (т. е. 63 %) и весь запас соляра хранились в Либаве, что вряд ли можно было назвать разумным. При этом наличный запас жидкого топлива в Таллине, Риге, Ханко и на Моонзундских островах не обеспечивал потребностей базировавшихся в них кораблей. На кораблях находилось в среднем 50 % топлива от полного запаса[1249].
В итоге, можно сказать, что базы в Либаве, Риге, Таллине, Палдиски, Усть-Двинске, Ханко не были должным образом оборудованы для базирования значительных сил флота. Крупная военно-морская база в Палдиски находилась в процессе строительства, а в остальных прибалтийских базах переоборудование находилось в начальной стадии развития. Нельзя также забывать, что необходимые судоремонтные предприятия имелись лишь в Либаве, Таллине и Усть-Двинске. Однако база в Либаве была фактически передовой, находилась в опасной близости от границы, поэтому перегружать её большим количеством ремонтирующихся кораблей было просто неразумно в преддверии войны. (К сожалению, как показало последующее начало Великой Отечественной войны, избежать потери кораблей в ней не удалось.)
Оборудование во многих прибалтийских портах кардинально не обновлялось после 1917 г. и часть его требовала срочного обновления. Во многих базах, кроме акватории и ограниченного причального фронта, не было практически никакого оборудования. Сами гавани, зачастую сильно обветшавшие, необходимо было срочно ремонтировать, чтобы они смогли обеспечить базирование в них боевых кораблей. Не хватало складов для разного имущества и емкостей для топлива. Однако, оперативно обеспечить новые базы всем необходимым оборудованием и имуществом КБФ мог лишь в ограниченной степени, поскольку обладал недостаточным для этого вспомогательным флотом.
Несмотря на весьма ограниченные возможности новых баз, командование КБФ перед войной допустило неоправданно быстрое их заполнение боевыми кораблями, береговыми и сухопутными частями, учреждениями и организациями флота. Особенно тревожное положение складывалось в Усть-Двинске и Либаве. Всё же, Наркомату ВМФ и Военному совету КБФ не следовало так торопиться с перебазированием сил флота в новые базы, которые были ещё не готовы в полной мере к этому и по сути дела создавались параллельно с перебазированием. Это неизбежно отрывало значительную часть личного состава от процесса боевой подготовки, что неизбежно сказывалось на её уровне.
Стоит указать ещё на одно обстоятельство, сильно повлиявшее на процесс базового строительства на КБФ. Советское командование долго не могло решить, где следует сооружать главную базу флота. Как уже говорилось, в середине 1930-х годов выбор был сделан в пользу Усть-Луги, где началось строительство большой военно-морской базы. Осенью 1939 г. в свзи с изменением политической ситуации Прибалтика оказалась под контролем СССР, и советской стороной было принято решение о создании в Палдиски крупной базы флота. После того, как летом 1940-го года страны Балтии вошли в состав Советского Союза, командованием ВМФ было принято окончательное решении о создании главной базы флота в Таллине. В то же время, одновременно продолжалось строительство крупных баз в Палдиски (с 1939 г.) и в Усть-Луге (с 1935 г.), что, несомненно, распыляло имевшиеся силы и средства на строительство большого количества столь дорогостоящих объектов.
Относительно развития Береговой обороны КБФ в новых западных базах, надо сказать, что план строительства береговых батарей в Прибалтике к началу Великой Отечественной войны оставался незавершенным, и прежде всего в части строительства крупнокалиберных батарей (от 180-мм до 406-мм). Однако следует задаться вопросом, насколько оправданным было создание перед войной столь мощной системы Береговой обороны КБФ, которая даже в специфических условиях Балтики выглядела избыточно сильной. Причины же создания именно такой системы БО следует искать во взглядах советского военно-морского командования, которое в основном опиралось на опыт действий русского флота в годы Первой мировой войны. Успешный опыт применения минно-артиллерийских позиций в 1914–1917 гг., как полагало руководство Наркомата ВМФ, требовал воспроизведения нечто похожего уже в новых условиях, только в ещё более усиленном варианте. В итоге, командование Советского ВМФ сделало всё возможное для создания мощной Береговой обороны, но подошло к этому вопросу излишне схематично, не учитывая того, что стратегическая ситуация на Балтике сильно образом изменилась по сравнению с Первой мировой войной.
Перед началом Первой мировой войны Германия располагала очень мощным военно-морским флотом, лишь немногим уступавшим английскому, и возможность привлечения даже части его сил на Балтике могла сильно нарушить баланс сил в пользу противника. Так что создание русским Балтийским флотом Центральной минно-артиллерийской позиции выглядело тогда абсолютно оправданным и логичным. Однако к началу войны с Советским Союзом Германия располагала лишь небольшим надводным флотом, который к тому же целиком был задействован в войне с Англией. Вероятность его действий в Балтийском море была крайне незначительна, и к тому же советский Балтийский флот на тот момент был довольно сильным по своему составу. Таким образом, обстоятельства сильно изменились, а командование РКВМФ этого почему-то упорно не замечало и продолжало мыслить устаревшими категориями. В результате, советской стороной на Балтике создавалась совершенно избыточная береговая оборона, возможность применения которой против надводного флота противника находилась под большим вопросом.