И я в своем полуночном сознании пытался совместить того нежного, ранимого человека, о котором говорил Табаков, с тем строгим, жестким Гафтом, которого видел я и о котором рассказывали мне многие его коллеги.
Совместилось на удивление хорошо. Потому что достаточно было вспомнить его роли, чтобы понять: он играет всегда именно про это — про сочетание несочетаемого в одном человеке.
Гафт — лучший Вершинин, которого я видел. Волчек не ради имени назначила его на эту роль. Кажется, только Гафт в состоянии сыграть нежность, страсть, усталость и предельную самоуглубленность, как нынче принято говорить, в одном флаконе.
Гафт — самый невероятный из виданных мною Городничих. Его Городничий — человек не просто смешной, но страдающий. Кто может сыграть гоголевского персонажа исповедально? Гафт. Он (не без помощи — не забудем — Валерия Фокина) рассказал нам историю про то, как человек мелкий и незначительный может обмануть человека крупного и значительного. Гафт играет в этом очень смешном спектакле не сатиру — он играет боль.
Свободолюбивый Гафт не случайно в «Современнике» аж с 1969 года. Больше тридцати пяти лет. Он работает в «Современнике» дольше, чем во всех иных театрах вместе взятых. Роли перечислять не буду — здесь вам не справочник. Важно другое: проходных не было. Статичных не было. Пустых, неинтересных людей Гафт не играл никогда.
В кино он может играть лирических современников или вовсе не лирического вора. Он может быть бравым полковником или совсем не бравым хозяином свалки. (Кстати, как правило, Гафт играет без сложного грима, и такие разные персонажи имеют одно — его — лицо). На самом деле он может быть кем угодно. Он умеет петь и замечательно двигаться. Единственное, пожалуй, чего он никогда не сможет сыграть (и слава богу), — это человека плоского, неинтересного, одномерного.
Потому что как только Валентин Гафт появляется на экране или на сцене, ты сразу понимаешь: у этого человека что-то не так, этого человека что-то мучает. Человек зависимой (в том числе и от драматурга) профессии, он как-то умудряется нести свою собственную, свою личную боль.
А вы говорите: сложный характер! Но с чего, простите, ему быть легким у такого артиста? Как правило, «легкий» — говорят про того человека, у которого характера нет вовсе. Про Гафта так не говорят. Вот, например, всеми виданная эксцентрическая публицистическая комедия «Гараж». Чего мы ее сейчас-то все смотрим, когда проблемы кооперативов воспринимаются как далекое прошлое? А потому, мне кажется, что Рязанов сумел снять эксцентрическую комедию про живых, узнаваемых людей. Там не маски и символы действуют, а реальные, иногда даже страдающие люди. И герой Гафта среди них — главный. Вот вам, пожалуйста, комедия из комедий, а характер есть и даже судьба.
Все тот же Григорий Горин (который отчего-то после своей смерти вспоминается все чаще) заметил: «Я болен Гафтом неизлечимо».
Четверостишия и двустишия
Детство
Ну вернись ко мне, вернись,
Детства розовый кусочек.
Мама шепчет мне: «Пись-пись».
И я писаю в горшочек.
Море
Ну успокойся, подремли.
В тяжелых думах постоянно,
Ты, море синее, — земли
Незаживающая рана.
Король Лир(Н. Мордвинову)
Уходит сцена в затемненье,
И зал окутывает тьма,
Последний вопль озаренья:
«О, шут мой, я схожу с ума!»
Максиму Суханову
Как пирамида, но с глазами.
Увидел ты, что в этом мире
Азы не сходятся с азами,
И дважды два не есть четыре.
Артист
Артист — я постепенно познаю,
Какую жизнь со мной сыграла шутку злую:
Чужую жизнь играю, как свою,
И, стало быть, свою играю, как чужую.
* * * *
Бассейна голубое око,
И веер пальм над головой.
Мне хорошо, мне одиноко,
И одиноко ей со мной.
Певица
Уверен, вы запели зря,
Вам мало разговорной речи?
Но часто ведь, и говоря,
Вам не о чем сказать и нечем.
Роман
Роман — любовь, но очень редко
Читать не скучно до конца.
Любовь — короткая заметка,
Но все зависит от чтеца.
Разлука
Лети, стрела! Прощай! Разлука!
Убийство — прямо на глазах.
Все — нет натянутого лука,
Лишь тетива в моих руках.
Прошлое
Ах, неделя моя полуночная,
Вся счастливая жизнь позади,
Если это и есть мое прошлое,
Значит, прошлое все — впереди!
Настоящее
Пришедший к нам из будущего день,
Став настоящим, суматошным,
Взглянул на нас, шапчонку набекрень,
Дождался ночи и… стал прошлым.
Будущее
Оно, всегда к себе манящее,
Находится не за горами,
Давай испортим настоящее,
И будущее будет с нами!
Скерцо
Нет топлива сильней, чем страсть,
Когда она питает сердце,
Любой из нас сыграет скерцо,
На скрипке в жизни не учась!
Полет
На небо взлетел писатель,
Звездный час его настал.
Легок, пуст, парит в халате,
Все, должно быть, рассказал.
Встреча
И ничего, и ни в одном глазу,
Все выжжено, развеяно и пусто,
Из ничего не выдавишь слезу,
Река Души переменила русло.
Пространство
Закрой глаза, грудь полную вдохни
И мысленно ей улыбнись.
Нет, это не шаманство.
Пусть на щеке слеза, ты крыльями взмахни
И улетишь в то самое пространство.
Облако
Вот облако, похоже на рояль,
Кусочек влаги надо мной несется,
Сейчас оно, как сердце, разорвется,
И не сыграть на нем, а жаль.
Птица-тройка
Куда ты, птица-тройка, нас несешь?
Пора заправиться — поешь овса немного.
Потом опять скачи, авось поймешь —
Что это кольцевая, б…, дорога.
Перо
Перо гусиное, живое,
Макнул в чернила не спеша.
На кончике пера — душа!
И буря мглою небо кроет!
Свадьба
Что тайной было лишь вчера,
Сегодня — новость площадная,
Что я люблю тебя — я знаю,
Но «горько» им кричать пора.
Цветок
Расти, цветок, сил свежих набирайся,
Пока тебя к какому-нибудь дню
С утра не срежут, выжить не пытайся.
Я срезан был и продан на корню.
Рыба
О, Рыба, чудо эволюции!
Тебя ел Моцарт и Конфуций,
Ел, кости сплевывая в блюдо,
Так чудо пожирает чудо!
Птица
Быстрей тебя — обычный самолет,
Но разве может он с тобой сравниться
Зависит от меня его полет,
А ты свободна, маленькая птица!
Коромысло
Раскачались два бедра,
Расплескались два ведра…
Нет, не ведра — свои мысли
Ты несешь на коромысле.
Вода
Потоп — страшнее нет угрозы,
Но явны признаки Беды,
Смертелен уровень воды,
Когда в нее впадают — Слезы!
Долги
Выполнив гражданский долг,
Пал на землю храбрый полк.
Перед Родиной долгов
У нас больше, чем полков.
Пепел
Кто в урну соберет мой серый пепел,
Лишь пальцы помню и помады след.
Дым, пепельница, спички… все нелепо…
Я был вчера лишь пачкой сигарет.
Боль
Вопят в молчании глаза,
А Змей Горыныч сердце гложет,
Никто, никто помочь не сможет,
Пока не кончится гроза!
Кресты
Когда умрем — сойдем со сцены,
Пусть раньше я — потом и ты,
На нас поставят, как антенны
На телевизорах, — кресты!
Грешница
Верю, верю, верю в Бога,
Нелегка к нему дорога,
Но боюсь, что не дойти —
Провинилась я в пути.
Дыня
Желтопуза, элегантна
Наша дыня — высший сорт.
Съели дыню — нет Рембрандта,
Развалился натюрморт.