едачи через всю цепочку Курильских островов, как планировали, чтобы посадить Японию на иглу дешевой энергии. После аварий на их атомных электростанциях в две тысячи одиннадцатом это было бы лучшим вариантом. Вон, даже китайцы заткнулись после подключения к нашей сети. Молчат в тряпочку. А здесь не успели, — с сожалением констатировал Полонский.
— Когда? — вдруг спросил Александр Юрьевич.
— Что — когда?
— Когда японцы планируют начать десантную операцию?
— Ровно через две недели, — с готовностью ответил Полонский.
— Успеем, — с облегчением вздохнул Сахно. — Авиацию противника твои вояки ведь к Кунаширу не подпустят?
— Две бригады с «С-500» переправлены на Итуруп. Дополнительно к имеющейся на Южных Курилах группировке ПВО.
Оба комплекса уже развернуты и, при необходимости, не дадут даже взлететь с аэродромов всего северо-востока Хоккайдо, не говоря уже о возможности близко подойти к нашим островам с любого направления. На Сахалине войска приведены в боевую готовность. На наших аэродромах от Владивостока до Хабаровска сосредотачивается истребительная, штурмовая и ударная авиация. Но вот флот… В кораблях с современным вооружением мы от японцев отстаем катастрофически. Надо очень поблагодарить за это предыдущую так называемую демократическую власть Российской Федерации. Только на бомбу надеялись. Но решать региональные конфликты ядерным оружием…
— Ты сам, надеюсь, не собираешься применять тактические спецбоеприпасы? — немедленно спросил Александр Юрьевич.
— Нет, конечно, хотя наших моряков жалко. Погибнут ведь многие, отражая морские атаки. А на флоте, сам понимаешь, только сильные духом и служат. Цвет нации…
— А вот без лишних жертв с нашей стороны обойдемся!
— Как? — сразу заинтересовался Полонский.
— Шторм устроим. Всем штормам шторм! Точно в нужном месте и в нужное время. Надо будет — потопим их кораблики. Хотя, я думаю, и без этого обойдется.
Генерал удивился:
— С Господом Богом или, скорее, с дьяволом сделку заключил?
— Зачем? — довольно расхохотался Сахно. — Разве мои ребята хуже? — он закурил, громко щелкнув зажигалкой, и стал объяснять:
— Гришке вдруг потребовался портал, не привязанный к генераторам пробоя.
— Поясни.
— Ну как мы сейчас через портал прыгаем? Сначала к терминалу по мысленной команде, затем от него, предварительно набрав нужные координаты или выбрав из списка уже использующихся. Задачу сверхдальнего прыжка между двумя генераторами пробоя решают Витя Гольдштейн со Светланой. Говорят, что уже есть определенные подвижки. Но здесь другое — перемещаться из одного места, где генератор отсутствует, в другой пункт, где его тоже нет.
— Как это? — удивился Полонский.
— Соединять генераторы параллельно для увеличения мощности портала, тебе Виктор это наверняка объяснял, нельзя даже теоретически. Кончится такая попытка, как говорит Гришка, синим пламенем. А вот спарить… Берутся два наших стандартных мегаваттных генератора, у одного выставляются координаты точки отправки, а у другого — выхода. Плоскости порталов совмещаются. Благодаря общим цепям питания и управления генераторов суммарная масса переносимого груза возрастает. Правда, увы, не вдвое, а только в корень из двух, но все равно прибавка ощутимая.
— И ты собрался такими порталами шторм устроить? — догадался генерал.
— А почему нет? Соединим области атмосферы с пониженным давлением — да просто на высоте пару километров там же — с Кунаширским проливом. Энергии, конечно, уйдет прилично, но она у нас и так дармовая. Кононов-старший через пару дней собирается новую автоматическую линию под такие спаренные генераторы запустить — серьезных отличий от уже давно освоенных нет, — а младший со своими ребятами в зоне Рапопорта заканчивает отладку программного обеспечения. Максимум через неделю смонтируем первый десяток новых портальных терминалов. Еще пару дней — на отработку технологии управления погодными явлениями оборонного типа, — усмехнулся Сахно. — Успеем!
— Вот, например распознающие программы, переводящие изображение страницы в текст. Они работают по четким алгоритмам, написанным программистами. То есть, как интерпретировать вид каждой буквы в ее машинный код, заранее задается человеком. А как сам этот человек научился читать?
— Сначала ему, еще ребенком, надо было научиться понимать речь родителей и говорить, — согласно кивнул Виктор.
— О! Вполне определенная последовательность. От простого к сложному. А что в этом ряду было самым первым? — Гришка с Гольдштейном во время этого разговора постоянно менялись ролями. Кто выступал в роли ученика, а кто — учителя, было непонятно им самим.
— Вопросик! Так и до смысла жизни доберемся. Самым первым, вероятно, было осознание себя, существование вокруг других людей.
— И вещей, — согласился Григорий.
— Правильно. То есть постижение мира.
— Как?
— От безусловных рефлексов к условным.
— Сосать грудь — безусловный, — парень кивнул головой в сторону кормящей Светланы. Она, совершенно не стесняясь, сидела рядом только в юбке, придерживала ребенка под спинку, с любовью глядя на него, и с заметным интересом слушала разговор мужчин, но не вмешивалась.
— То, что во время этого процесса приятно — условный рефлекс, выработанный после достаточно большого количества повторений, — Гришка подмигнул усердно сосущему грудь Валерику. — Дальше — больше. Ребенок, слыша ласковые слова матери перед и во время кормления, начинает получать положительные эмоции, а ругань родителей по поводу, кто пойдет и выкинет грязные подгузники, — первые отрицательные.
— Клевета! Таких споров у нас нет и не будет, — немедленно возмутился Виктор под веселое писканье Светки.
— Не отвлекайся! Признаю, что для вашей семьи привел неудачный пример. Итак, эмоции, как элемент обратной связи при построении логических таблиц, что такое хорошо и что такое плохо. Годится. А дальше — больше. Идет усложнение и увеличение количества раздражителей. В какой-то момент чуть подросшего ребенка уже можно обидеть даже ласково сказанным словом, запрещая ему играть, когда пришло время ложиться спать, — опыта обращения с племянниками парню было не занимать.
— Логических таблиц становится больше и усложняется взаимосвязь между ними, — согласился Гольдштейн, довольно наблюдая, как наевшийся Валерик играет с мамкиной грудью.
Светлана встала, посадила ребенка Гришке на колени, зная, что он любит играть с маленьким, и проинформировала: — Мужчины, Лесеньку оставляю на вас. Я к Катерине — помогать, — подхватила блузку и испарилась в буквальном смысле, прыгнув в портал.
Григорий сноровисто выдернул у мальчишки изо рта его палец, сунул туда соску, погладил по головке и поднял взгляд на папашу:
— Каким образом тогда мы ему запишем нравственные прерогативы, если он еще не понимает слов?
— Буковками по-русски. В какой-то момент, когда начнет понимать человеческую речь, осознает, — ответил Гольдштейн.
— Да, но как сделать эти прерогативы ему близкими? — спросил Гришка физика и, опустив голову, улыбнулся Валерику, играющему с замком пластмассовой молнии на рубашке парня. — Так, чтобы он чувствовал их своими, а не внедренными насильно, как три закона у Айзека Азимова?[47]
Виктор задумался, отобрал сына у Гришки — Леська немедленно занялся кнопками на джинсовой рубашке отца, — потом поднял голову с улыбкой на лице:
— Есть вариант! Про центр удовольствия в мозге слышал?
— В середине прошлого века открыли сначала у крыс, а то ли в конце, то ли уже в нашем веке у человека? Крысы при экспериментах дохли, нажимая рычаг, чтобы через вживленный в мозг электрод балдеть, забывая и жрать, и пить?
— Правильно! Сможешь запрограммировать такой в голове своего ребенка? А вот исполнение нравственных прерогатив связать с этим центром.
— Моего?! — опешил парень.
— Ты его придумал — тебе и воспитывать! У всех остальных свои дети уже есть.
Теперь уже Гришка задумался надолго, глядя на играющего с сыном Гольдштейна.
— «Асигару»[48] они до берега все-таки дотащили, — хмыкнул Геннадий, потягивая пиво прямо из бутылки, — вертолет с его палубы утопили, но сам эсминец восстановлению все-таки подлежит.
— И черт с ними, пусть восстанавливают, — отмахнулся Гришка, поворачиваясь на другой бок. — По носу японцы получили все равно знатно. Больше, думаю, не полезут.
— Мне заявление генерала понравилось, — согласно кивнул брату Кононов-старший и процитировал: — В случае повторения подобных неразумных действий плохие погодные условия будут перенесены из территориальных вод Российской Федерации в нейтральные воды или даже на территорию агрессора.
— Н-да, формулировочка, — улыбнулся Григорий, заинтересованно наблюдая за прыжками Андрея с вышки. Входил в голубизну подземного озера полковник очень ровно с минимумом брызг — почти как профессиональный спортсмен. Выныривал, отфыркивался, выбирался на берег и, почти уже не прихрамывая, упрямо шагал к вышке.
— Меня, знаешь, что больше всего удивило?
— Ну?
— Совершенно спокойная реакция мировых СМИ на наш способ защиты.
— А, — Гришка в пренебрежении даже отмахнулся рукой, — дураки, похоже, кончились. Все наши действия с самого начала буквально кричат: «Мы не хотим никому делать зла!» Во всяком случае — нормальным людям. Вот до власть имущих во все мире наконец-то дошло, что с нами лучше вести дела по-хорошему. Японцы, с этим их кодексом «Бусидо», наверное, последние, до кого это так долго доходило.
— Кабинет в тот же вечер подал в отставку, — с усмешкой согласился старший брат. — Они сначала вспомнили старое значение слова камикадзе,[49] а после заявления Полонского некоторые даже умудрились харакири сделать.
— Идиоты, — констатировал Григорий, — нет бы, что полезное для своей страны…