Во второй половине 1980-х годов СССР при новом руководителе начинает серию реформ, направленных на открытость по отношению к другим странам и развитие демократии. Мы узнаем такие слова, как «гласность» и «перестройка», увидим прекращение военной интервенции в Афганистан, заметим гораздо более мягкое отношение к своим коммунистическим союзникам в Восточной Европе… Однако все эти реформы лишь подчеркнут противоречия устаревшей советской системы, которые в конечном итоге приведут к распаду СССР.
Чемпионат мира по баскетболу. Испания-1986. Архипелаг Обухова
Волков: «Первый год под руководством Обухова был еще терпимым, а второй стал просто катастрофой» [114].
Тараканов: «Считать за какое-то испытание для нашей сборной финальный матч с командой Чехословакии было бы по меньшей мере несерьезно. Мы не показали содержательной игры в матче со сборной Югославии, а встречу с испанцами и вовсе проиграли. Так что события в спортзале Штутгарта следовало скорее воспринять как тревожный звоночек перед чемпионатом мира» [209].
Чемпионат мира по баскетболу – 86 проводился в Испании, в стране, где баскетбол переживал активный период. Страна продемонстрировала большой прогресс с точки зрения и участников, и организации. Число команд было увеличено до 24, а количество городов, где проходили матчи чемпионата мира – до семи. СССР и США были фаворитами. Их ждал эпический поединок, который служил бы продолжением матча в Колумбии и который так и не был сыгран из-за бойкота двумя годами ранее в Лос-Анджелесе.
Однако советская команда оказалась в сложной ситуации, связанной с ухудшением динамики их игры в целом, а также с приходом Обухова. Кроме того, сложности возникли и в отношениях внутри коллектива. В команде произошло три замены, которые не должны были быть слишком значительными: эстонский разыгрывающий Тийт Сокк, латвийский защитник Андрис Екабсонс и российский форвард Сергей Гришаев заменили Эндена, Йовайшу и Лопатова. Из всех выбывших только литовский ветеран активно проявил себя на Евробаскете в Германии.
Напряжение внутри команды отражало общее ее настроение. Валтерс, ставший капитаном и имевший огромное влияние на Обухова, в последний момент настоял на том, чтобы его товарищ по рижскому ВЭФу – Андрис Екабсонс – был включен в двенадцать лучших игроков. В итоге жертвой этого решения стал атакующий защитник вильнюсской «Статибы» Шарунас Марчюлёнис. Многие считали, что это было несправедливо, ведь в финал не попал игрок, который, по мнению многих, заслуживал этого места благодаря своему впечатляющему прогрессу.
Куртинайтис: «На ЧМ-86 Обухов был тренером, а Валтерс – звездой, и Обухов всегда его слушал. Отсутствие Шарунаса было решением Валтерса. Он сказал что-то вроде: ”Для меня лучше играть с Екабсонсом“. И если твой основной игрок говорит, что он предпочитает играть с кем-то конкретным, то, чтобы выиграть чемпионат, ты к нему прислушиваешься. Так что вместо Марчюлёниса Обухов взял Екабсонса» [112].
Однако, как обычно бывает в таких острых вопросах, никто не хочет брать на себя ответственность, и появляются альтернативные версии. Валтерс умывает руки и ссылается на якобы наложенное литовцами из «Жальгириса» вето – это та же версия, которую озвучил и Волков и которая дошла до Шарунаса. Разделяй и властвуй?
Волков: «Шарунас выступал за вильнюсскую ”Статибу“, и другие литовцы из ”Жальгириса“ не хотели, чтобы он переходил в команду. Они не говорили об этом открыто, но это было видно по их действиям. Обухов не был такой сильной личностью, как Гомельский, и боялся конфликтов. Он хотел, чтобы группа была под его контролем, и ему было легче приспособиться к желаниям игроков ”Жальгириса“ [114].
Марчюлёнис: «Мне говорили, что игроки ”Жальгириса“ не хотели меня брать из-за соперничества со ”Статибой“, а Екабсонса выбрали потому, что он уже играл с Валтерсом. Я пытался играть и занять свое место в команде, конкурировал с ними, хотя они были старше. Неужели они были способны сдаться и взять меня? Конечно, нет <…>. Внутри команды не было никаких товарищеских отношений, это скорее было больше похоже на дедовщину» [135].
Это версия произошедшего ставит в неловкое положение литовцев.
Куртинайтис: «Я ничего об этом не знаю, знаю только то, что сын Гомельского (Владимир) что-то писал об этом. Но все это неправда, такого никогда не было, это выдумки Гомельского. Мы все были литовцы и всегда были вместе, ходили в рестораны, проводили свободное время и так далее» [112].
Хомичус: «Я не хочу много говорить об этом, отношения между ”Жальгирисом“ и ”Статибой“ были хорошими, несмотря на тот факт, что Марчюлёнис родился в Каунасе» [194].
К тому же, восьмидесятилетний Обухов до сих пор утверждает, что решение было принято только им, мотивируя это тем, что Марчюлёнис еще недостаточно хорош для попадания в сборную. Это кажется сомнительным, учитывая возраст Шарунаса (22 года), а также тот факт, что, зарубежные СМИ, такие как Maxibasket и корреспонденты СССР, уже в 1984 году высоко оценивали его прогресс и называли его вероятным участником Евробаскета 1985 года. Более того, из-за его быстрого прогресса всего год спустя он уже явно был одним из лучших игроков Европы.
Обухов: «Я решил, что Шарунасу еще рано войти в сборную. Ему нужен еще один год для совершенствования. Я был уверен, что он будет играть за сборную и что он будет играть хорошо. И так и произошло» [133].
В общем, похоже, что шансов у Шарунаса на попадание в команду было мало.
Другой игрок, выбывший из команды, – Игорс Миглиниекс, также указывает на влияние Валтерса как на причину своего исключения: «Валтерс дергал за ниточки. У него был такой характер» [109]. Валтерс же, в свою очередь, оправдывается: «Игорь хорошо провел весь прошлый сезон, выступал за ЦСКА практически без замен, а это кое-что да значит. Но вот, попав в сборную, Миглиниекс посчитал дело сделанным – в какой-то момент снизил требовательность к себе и, как следствие, сдал физически. Сборная не прощает никому даже малейшего расслабления, не простила она этого и Миглиниексу. Что поделаешь, если конкурировавший с ним Тийт Сокк оказался в тот момент сильнее» [210].
Отсутствие у Обухова полномочий руководить группой и контролировать вмешательство Валтерса привело к серьезным разногласиям в команде, особенно между латвийским разыгрывающим и другим ветераном, – Таракановым. Обухову не хватало ни опыта, ни характера, чтобы сплотить команду в стремлении к цели, что, несомненно, было сильной стороной его предшественника[105].
Тараканов: «Словом, вот так и образовались в сборной два лагеря. В одном, главенствующем, оказались три игрока ”Жальгириса“ и Валтерс, поддерживаемый Екабсонсом. В другом нас было всего двое, да разве что еще Ткаченко. Но из этого молчальника в таких случаях слова не вытянешь, остальные, по существу, ни во что не вмешивались <…>. Валтерс сколачивал коалицию против ЦСКА, против меня лично» [209]; [172].
Валтерс: «Обухов отказался от услуг Сергеюса Йовайши, с чем я, как капитан команды, не был согласен и настоятельно советовал тренеру привлечь Йовайшу в сборную. Опытный, с хорошим дальним броском, Йовайша находился в то время в отличной форме <…>. В то же время они уступили просьбам Тараканова и вопреки логике постоянно выпускали его на площадку. Претензии Тараканова на роль лидера в команде оказались несостоятельными. Бесспорно, он индивидуально сильный игрок. Однако, и это не только мое мнение, думает на площадке в основном о себе, постоянно упрекает партнеров, что те не отдали ему мяч, даже в случаях, когда наша атака заканчивалась результативно. Короче, Тараканов – эгоистичный игрок и находиться с ним рядом на площадке нелегко» [210].
Тараканов: «Я не претендовал ни на роль записного лидера в той команде, что ездила на чемпионат мира в Испанию, ни на роль капитана в этой. Если тренеры делали на меня ставку в первом случае – кстати, об этом я узнал только из интервью Валтерса, – это было их делом. Во втором же капитаном меня выбрали сами ребята» [209].
Турнир проходил с 5 по 19 июля. Было сформировано четыре группы по шесть команд в каждой, из которых три команды вышли в следующий этап, где они были разделены на две группы по шесть команд с учетом результатов, полученных в первом раунде.
Во втором раунде по две лучшие команды из каждой группы выходили в полуфинал. СССР попал в группу В, и, как обычно бывает на подобных турнирах, первый раунд принес череду побед с огромным отрывом: Ангола (+48), Куба (+30), Израиль (+47), Уругвай (+49) и Австралия (+30). Несмотря на легкие победы, в команде был раздрай, и все игроки согласны, что сложившаяся ситуация привела к полному отсутствию дисциплины. Это не могло не сказаться на отношениях на площадке. Конфронтация между тренером и игроками и откровенно посредственная игра некоторых из них во время матчей были настолько очевидны, что об этом писали в международной прессе.
Кроме того, Обухов снова надолго усадил Ткаченко на скамейку запасных, оправдывая это решение мнимой травмой игрока: «Он просто не доверял мне, вот и все. В 1986 году я провел весь чемпионат мира в Испании, сидя на скамейке запасных. Я просил его довериться мне, но он предпочел литовскую школу. Да и отношения у нас с ним были не очень хорошими, если честно» [132].
Во втором раунде, проходившем в Барселоне, за место в полуфинале СССР боролся с Грецией, Испанией и Бразилией, так как очки, полученные за победы над Кубой и Израилем, учитывались. В матче с Грецией СССР в результате активного старта с четырьмя трехочковыми в исполнении Тихоненко (25) и Куртинайтиса (18) быстро преодолел десятиочковую разницу, которую без особых проблем сохранил до перерыва (59:46). Греки, ведомые неутомимым Галисом (32), не прекращали борьбу и в начале второй половины подобрались вплотную, но пары минут удачной игры Сабониса (17) хватило, чтобы вернуть все на круги своя. В итоге – уверенная победа в двенадцать очков (105:93).
Следующий соперник – сборная Испании – казался им на голову выше, да еще и играя дома. Это был матч, ставший уже классикой десятилетия, и победа в ней обеспечивала место в полуфинале. СССР начал вести игру, опираясь на Сабониса (14), и получил первое преимущество. Его третий фол и последующая замена в середине первой половины вызвали ответную реакцию испанцев, которых поддерживали решительный Эпи (25) и грозный Фернандо Мартин (17). Обухов заменил Валтерса из-за его нерезультативной игры (1/7 до этого момента, 3/13 – 9 очков), его также упрекнули в эгоизме его сокомандники. СССР вернул себе преимущество, уйдя на перерыв с разницей в семь очков (47:40). Во второй половине игра превратилась в настоящий бой. После нескольких первых минут, когда СССР лидировал благодаря возвращению Сабониса, Испания сравняла счет благодаря золотым рукам Сибилио (три трехочковых почти подряд) и драйву болельщиков своей команды (70:70, 31-я минута). В течение напряженных последних минут СССР сохранил минимальный перевес на глазах у испанской публики. Этого перевеса как раз хватило для выстраданной победы (88:83). Литовского короля поддержали Куртинайтис (19) и Тихоненко (13).
Последний матч второго этапа был против неожиданного соперника: Бразилии. Они прибыли на турнир с красивым и атакующим стилем игры, в котором была нотка вызова. В составе команды были такие легендарные игроки, как Оскар «Святая рука» Шмидт и Марсель де Соуса, а также атлетичные Герсон Викталино и Израэль Андраде. Игра началась в равной борьбе. В середине первой половины, когда Куртинайтис (19 очков) и Валтерс (14 очков) были уже на взводе, СССР вырвался вперед (30:19) и сумел удержать разницу до большого перерыва (62:50) в эффектной борьбе, в которой также принял участие удивительный Белостенный (14 очков). Во второй половине встречи разгоряченный Тихоненко (24 очка, четыре почти подряд трехочковых) пресек попытки бразильцев отыграться, которые совершали Марсель де Соуса (32) и Оскар (23). На последних минутах у Бразилии еще был шанс (104:101 за минуту до конца), но советские спортсмены справились с нервами и одержали победу (110:101).
СССР вышел в полуфинал, не проиграв ни одного матча, но ни атмосфера в команде, ни сама игра не были самыми лучшими: отсутствие продуманных атак, опрометчивость, граничащая с анархией, злоупотребление бросками из-за трехочковой линии без хорошего подбора мяча и мало забитых мячей благодаря игре под щитами. За исключением отдельных моментов, Сабонис выступал не очень эффективно и не так много играл, что расстраивало его и заставляло выходить за трехочковую линию для приема мячей, которые не доходили до него в зоне. Обухов, отвечая на это, сказал лишь, что во время чемпионата Сабонис играл не как центровой, а как тяжелый форвард [211].
Тараканов: «Зачем везли меня в Испанию, если чуть ли не каждый выход мой на площадку становится предметом дискуссий? <…> Атмосфера-то из-за козней Валтерса была, мягко говоря, недружественная. Стоило промахнуться, как на скамейке некоторые театрально воздевали руки к небу: ”Да что ж он делает?! Меняйте!“ Я-то слышал. Это ненормально! А Обухов повелся <…>. Ситуацию он не контролировал, и коллектив мгновенно развалился. Литовцы с примкнувшим к ним латышом Валтерсом творили что хотели, тренер им даже не перечил. Был момент, когда Куртинайтис заменил меня сам, даже без команды тренера» [209]; [58]; [192].
Куртинайтис: «Мы играли проще, не обращая внимания на детали, менее дисциплинированно, чем с Гомельским. Обухов позволял нам больше. У меня нет к нему претензий, какая мне разница, кто тренер, если я получаю минуты? Я знал, что нужно делать: забивать и прессинговать в защите» [112].
Хомичус: «У нас была настолько сильная команда, что даже в такой сложной ситуации мы могли выиграть Кубок мира» [194].
Гомельский: «Сабонис под влиянием Валтерса был неузнаваем» [28, с. Сабонис].
В полуфинале их ждала обновленная и похорошевшая сборная Югославии, в состав которой входил король Европы Дражен Петрович. Они проиграли всего один матч, против США, и находились в прекрасном расположении духа. С первых минут югославы выглядели более уверенно, вся их игра проходила через Дражена и была сосредоточена на внешней стороне. В результате рывка 13:2 советские баскетболисты впервые получили ощутимое преимущество (22:16, 9-я минута), но в ответ на очередной выход вперед югославы сравняли счет. Публика на столичном стадионе Испании с самого начала шумела, освистывала Дражена при каждом касании мяча и скандировала «Сабонис, Сабонис, Сабонис». Счет на табло чередовался до перерыва, который закончился с небольшим перевесом югославов после броска младшего Петровича (14 в перерыве при общем счете 29). Тихоненко (20) был лучшим в непостоянном составе СССР, которому помогали Белостенный (14), а также игра Сабониса, которую нельзя было назвать стабильной.
После перерыва СССР вернулся с двумя «башнями» (Сабас и Белостенный), но их игра только еще больше замедлилась, и атака не получилась. Братья Петровичи воспользовались этой возможностью, оторвались и довели разрыв до 7–8 очков (56:48). СССР показывал себя не с лучшей стороны: низкая скорость, медлительность, тактические ошибки, индивидуальная игра и очень слабая защита. И все же, используя свой огромный талант, СССР смог ответить и после трехочкового и двух штрафных бросков Сабониса изменил счет в свою пользу (57:56, 7-я минута). Но это был мираж. Югославы вновь оторвались и очень уверенно играли при счете в свою пользу. Советские игроки начали разочаровываться, наступили пиковые моменты напряжения. Было даже несколько сильных фолов и потасовок, особенно сильно локтем Белостенный ударил Петровича, в результате чего был вынужден сесть на скамейку запасных. Балканская команда взяла игру под свой контроль, а СССР был обессилен и играл плохо, не мог найти свой ритм и дорого платил за свою недисциплинированность. За одну минуту до конца матча Чутура броском с разворота довел разницу до девяти очков, и казалось, что игра обречена. Дражен размахивал руками, скамейка запасных Югославии праздновала проход в финал, публика бросала на площадку газеты под крики «Fuera! Fuera!», а потом…
Хомичус: «За одну минуту до конца они вели 85:76. То, что произошло дальше, не поддается никакому объяснению» [168, с. 214].
После отрыва Сабонис с ходу забивает трехочковый (четвертый за игру). Чутура отдает мяч Радовичу, который пробирается сквозь советских игроков и теряет мяч. Тихоненко снова с мячом, он бежит на фланг и забивает сложный трехочковый.
Всего за двадцать секунд СССР сократил разницу до трех очков. Советские игроки совершали фол за фолом, и Югославия, в соответствии с правилами того времени, решила оставить мяч вместо штрафных бросков.
Тайм-аут, оставалось 26 секунд. Время словно остановилось. Это была самая длинная минута в истории Кубка мира и, безусловно, мучительная для балканцев. Еще один фол, осталось всего 16 секунд. Чутура делает вбрасывание, оказывается в условиях ограниченного времени и отдает мяч молодому Владе Дивацу, который вместо того, чтобы удержать мяч, начинает подпрыгивать и в итоге теряет мяч. У СССР было двенадцать секунд, чтобы под дикие овации мадридской публики совершить невозможное.
Валтерс принимает мяч, получает заслон от Сабониса, делает дриблинг влево, бьет трехочковый, и мяч залетает в сетку, за пять секунд до конца матча, тем самым сравняв счет. Времени больше нет, предстоит овертайм. Советские игроки обнимают друг друга, как будто они уже выиграли, а югославы в недоумении бродят по площадке, как призраки. Дивац безутешно плачет, стоя на коленях, но вскоре к нему подбегают товарищи по команде, чтобы утешить.
Пять дополнительных минут. Воздух словно заряжен электричеством. За это время происходят всевозможные контакты, но судьи сдерживаются. Тараканов забивает и поднимает кулак к толпе. Дражен отвечает трехочковым. Теперь все мячи достаются Сабонису, который зарабатывает несколько фолов, но не забивает три штрафных броска. Когда советская команда вела одно очко, Дивац забил мяч, чтобы исправить ситуацию, за которую он считал себя ответственным, но промахнулся с дополнительного штрафного броска. Петрович промахивается «один плюс один», и в следующем розыгрыше Сабонис совершает два штрафных броска, что помогает вывести свою команду вперед. На этот раз он совершил свои броски успешно. Нервы не позволяли ни одной из команд забить в последние полторы минуты.
Прозвучал свисток, и Советский Союз под ликование публики выиграл со счетом 91:90. Разве кто-то сомневался, кто возьмет верх в чудесном дополнительном времени? Советская сторона, услышав свисток, показала всю свою бешеную энергию, которой ей не хватало на протяжении 39 минут игры.
Ткаченко: «Югославы думали, что игра будет за ними, за 50 секунд до конца вели девять очков. Но мы вернулись в игру, Сабонис, Тихоненко и Хомичус[106] забили трехочковые. Никто этого не ожидал» [132].
Тихоненко: «То, как мы выиграли полуфинал, было незабываемо: трехочковые Сабаса, мой и Валтерса, а затем победа в овертайме» [115].
Валтерс: «Я думаю, что в полуфинале сыграл роль и некий психологический момент: югославы не верили, что смогут нас обыграть. За те годы, что я был в сборной (с 1981 года), мы ни разу не проиграли им» [210].
Обухов: «В моей карьере было много важных матчей, но самым запоминающимся стал знаменитый полуфинал чемпионата мира 1986 года. Победа в том матче была настоящим чудом» [133].
Тараканов: «Они часто вели себя некрасиво, тот же Петрович летал демонстративно самолетиком, когда уже игра была сделана. Это абсолютно недопустимо с точки зрения этики игры. Поэтому я после игры решил не отказывать себе в удовольствии пролететь самолетиком прямо перед их скамейкой» [172].
Тихоненко: «Я бы предпочел играть против США, чем против югославов. Югославы всегда играют против нас, прикладывая максимум своих возможностей, они только и думают, как бы нас спровоцировать. После игры Петрович сказал, что он ненавидит СССР и советский образ жизни. Да что он знает о нашей жизни? Поддержка публики в матче против Югославии, чего с нами в Европе никогда не было, останется одим из самых запоминающихся моментов тех соревнований» [212].
В финале, конечно же, предстояло сразиться с извечными соперниками на площадке и вне ее. Сборная США вышла на решающий матч, легко расправившись с Бразилией в полуфинале, где все решилось в первой четверти (+19 на 10-й минуте), несмотря на 43 очка Оскара. Единственной оплошностью американцев стало неожиданное поражение в матче против Аргентины во втором раунде, которое, впрочем, не имело особого значения после победы над Югославией.
Там миниатюрный Тайрон Богс, чей рост не превышал 1,59 м, поразил весь мир, разгромив Дражена Петровича так, как никто другой в Европе. Это была хорошо сбалансированная и талантливая команда, включавшая в себя такую великолепную звезду, как Дэвид Робинсон, отличным дополнением которой в зоне стали Чарльз Смит, Деррик МакКей, а также высококлассных игроков периметра – Кенни Смита, Богса, Шона Эллиотта. Их главной слабостью было отсутствие бросков из-за пределов площадки после страшной травмы колена, полученной Стивом Керром во время полуфинала. В качестве тренера выступал знаменитый Льют Олсон, тренер университета Аризоны, имеющий за плечами огромный опыт работы в NCAA.
СССР вышел на площадку, много бегая, они пытались бросить вызов американцам, но их ошибки при бросках и неточные передачи только накапливались. На этот раз соперник собирался заставить их попотеть за это с самого начала. Американцы, обладающие высокой скоростью и быстрыми бросками, вырвались вперед благодаря очкам Дэвида Робинсона и Чарльза Смита и мастеру контратаки Богсу (22:12). Обе команды постоянно подавали мячи своим звездным центровым, и игра была очень зрелищной.
В середине первого тайма, когда вместо Сабониса вышел решительный Белостенный, советские игроки вышли из оцепенения, плотно закрепились в обороне и сравняли счет. Им по-прежнему не хватало бросков из-за пределов площадки, но они компенсировали это явным доминированием в зоне. Возвращение на площадку американских стартеров позволило им выстроить сильную атаку, и они вновь оторвались в счете, причем Робинсону было гораздо легче играть против менее мобильного Белостенного.
К перерыву, когда СССР чувствовал себя не в своей тарелке и словно не имел плана на игру, отставание составило десять очков (48:38), и только несколько удачных минут разгневанного Тараканова (семь очков подряд) предотвратили дальнейший разгром.
Второй тайм начался с той же динамикой, что и конец первого. Быстрая, коллективная и организованная игра США взяла верх над индивидуальной игрой СССР и отсутствие концентрации у советских игроков, и разрыв постепенно увеличивался. Находящийся словно под наркозом Обухов не успевал реагировать и просто наблюдал за тем, как его команда постепенно опускалась на дно.
Хомичус: «Наш квинтет не справлялся, а Обухов ничего не менял» [168, с. 218].
За семь минут до конца матча советские игроки окончательно достигли дна, когда Кенни Смит после перехвата мяча вывел США вперед на 18 очков. Как и в полуфинале, когда казалось, что все безнадежно потеряно, СССР ворвался в игру, стремясь к невозможному. Разъяренный Хомичус и Сабонис, решивший, наконец, посмотреть Робинсону в глаза двумя грубыми данками, начали стремительно сокращать разрыв. США попытались сыграть против, нетипично для них затормозив игру и выжав время до максимума, но их атака провалилась, чему способствовало сомнительное решение Олсона заменить своего результативного бомбардира Амакера на менее эффективного Богса (0:7). Затем, благодаря двум сенсационным трехочковым подряд в исполнении Хомичуса, казалось, что еще одно чудо возможно: два очка отставания за минуту до конца матча. Однако не все коту масленица, и на этот раз чуда не произошло, хотя американская потеря дала Валтерсу шанс совершить невозможный последний бросок, который не был удачным.
США стали заслуженными чемпионами (87:85). Наряду с Робинсоном (20), лучшими были Смиты (Кенни – 23 и Чарльз – 17). В сборной СССР 17 очков (все во второй половине) набрал Хомичус, по 16 набрали Сабонис и Тихоненко.
Хомичус: «В конце концов, пришла моя очередь проявить себя, и в тот день мне удалось набрать 17 очков. Если бы я вышел раньше…» [194, с. 217].
Валтерс: «Американцы же нас переиграли благодаря своему тренеру, который сумел заставить своих подопечных показать все, на что они способны <…>, они переиграли нас, слишком уж хорошо тренеры американцев видели наши слабости. Были у соперников и две-три ”домашние заготовки“ против нашей команды, и они с удивительными постоянством и успехом применяли эти комбинации против нас» [210].
Тараканов: «По ходу игры мы уступали 20 очков. Уступали не по игре, классу, а просто не было рисунка, дисциплины. Когда уже поняли, что это почти поражение, начали играть очень агрессивно и быстро, почти догнали их. Мне тогда было непонятно поведение Сабониса и Куртинайтиса, которые не подготовились должным образом к финалу. Были на какой-то эйфории после югославов. Не было общего ощущения, что это самый важный матч и надо выходить и любой ценой выигрывать» [172].
Тихоненко: «Я был очень разочарован, с ужасом думаю о том, что некоторые не сделали все возможное для победы. Когда ты выходишь на поле и говоришь, что проиграешь, что ты не хочешь играть, то неудивительно, что так и будет. Это неприемлемое отношение к соревнованиям, особенно для тех, кто играет большую часть матча. Давайте начистоту: мы играем против детей, у которых едва ли был месяц совместной подготовки. Мы проиграли не только физически, но и психологически![107]» [213].
Хомичус: «Обухов не знал, как лучше использовать команду в течение всего чемпионата. Но главная ошибка была допущена в финале, когда он решил, что стартовая пятерка может выиграть в одиночку. Он не хотел ничего менять. А на скамейке запасных сидели Ткаченко, Белостенный, Тараканов. Я тоже сидел там, пока финал не был уже решен» [168, с. 217].
Поражение ощущалось как упущенная возможность и оставило после себя горький привкус разочарования. Игроки и пресса постоянно указывали на советского тренера как на человека, наиболее ответственного за неудачу, как за его ужасное управление командой, так и за неутешительный уровень игры на протяжении всего турнира. Серебряная медаль сама по себе не является плохим результатом, но все были единодушны в том, что СССР не смог реализовать свой потенциал.
Тихоненко: «Мы должны были победить в 1986 году. У нас была отличная команда, но мы все равно проиграли американской сборной, которая тогда была не очень сильной. Это было большое разочарование» [115].
Тараканов: «В Испании же мы проиграли весьма средней команде, которая не шла ни в какое сравнение с той, что противостояла нам на победном для нас чемпионате мира 1982 года в Колумбии. У сборной США-86 мы просто обязаны были выиграть. Особенно после подарка судьбы – выигрыша матча со сборной Югославии» [209].
Хомичус: «Через пару лет Шарунас Марчюлёнис сказал, что сборная должна была выиграть финал в 1986 году. Мы обыграли многих, но виноват в проигрыше был тренер. Вы знаете правило: турниры выигрывают игроки, а проигрывают тренеры. Марчюлёнис был уверен, что именно ошибки Обухова привели нас к поражению. В целом я с этим не согласен, но в данном случае Шарунас прав» [168, с. 217].
Валтерс: «На нашей игре сказалось огромное различие в трактовке баскетбола между двумя ведущими советскими клубами – каунасским ”Жальгирисом“ и ЦСКА. ”Жальгирис“ – это высокоскоростной, техничный, необычайно привлекательный в зрелищном отношении баскетбол. ЦСКА же – это игра 60-х годов, баскетбол устаревший. Играет команда чуть ли не пешком, побеждает соперников в основном за счет высокого индивидуального мастерства спортсменов, ничего нового при этом не показывая <…>, помешала нам во многом игровая несовместимость, различный подход к организации игры в двух сильнейших клубах страны» [210].
Гомельский: «Одной из причин нашего поражения на чемпионате мира – 86 в Испании как раз было то, что индивидуализм занял место традиционного коллективизма, что оказалась утерянной идея товарищества, исчезла атмосфера доверия, был предан забвению классический принцип ”Один – за всех, все – за одного“» [28, с. Сабонис].
Валтерс: «Думаю, помог бы нам в матче с американцами и Ткаченко. Тренеры, однако, не рискнули его выпустить на площадку. Ткаченко отлично действует на щите, особенно в защите, да и на баскетболистов США он оказывает сильное деморализующее действие» [210].
Но это поражение не только вина Обухова.
Сокк: «Я не думаю, что у американцев была слишком сильная команда. Мы начали проигрывать с самого начала и не смогли реабилитироваться <…>. Я не думаю, что справедливо говорить, что виноват только тренер. Мы все виноваты. У нас был плохой день, и нам не повезло» [214].
Тараканов: «Помешало отсутствие дисциплины. Это то, что проповедовал Валтерс <…>. Сыграли те, кто готовился. Остальные подошли на расслабоне. Финал такое не прощает» [151].
Итоговый анализ, опубликованный в Maxibasket, был нелицеприятен для советской команды и ее тренера: «Справедливость восторжествовала: судя по тому, как они играли в Испании, советская команда не заслуживала быть чемпионом мира. ”Мои игроки нервничали перед финалом“, – объяснил тренер Обухов. Мне кажется, товарищ Обухов, что вы сами виноваты в этом. У Вас в руках была самая грозная группа игроков с самым мощным потенциалом на турнире, но их надо было немного организовать. Отсутствие дисциплины усугубило положение. Когда им стали попадаться более серьезные соперники, ”советский каток“ заскрипел. Мы обратили внимание на то, что у Валтерса, гения игры, нет подходящей замены[108]. Или как внешние игроки пользуются заслонами Сабониса для своих бросков, но не дают ему мячей внутри. Парадоксально, но советские игроки словно не были уверены в себе» [215].
Nuevo Basket очень точно подытожил разное отношение обеих команд к чемпионату: «Разница между американцами и советскими игроками, уже в финале, заключалась в том, что если для одних предыдущие этапы были простой прогулкой к финалу в ожидании своих главных соперников, то для других каждый день, каждая игра были еще одним шагом к достижению поставленной цели и сплоченности. Они знали свои возможности <…>. В финале оба стиля игры и оба подхода к ней столкнулись друг с другом, склонив чашу весов в единственно возможную сторону – в сторону лучшей команды».
И они также четко высказали свое мнение об Обухове: «Худший советский тренер, которого мы можем вспомнить за многие годы[109]» [216]. Вообще удивительно, что советские баскетболисты выражают свое разочарование, повторяя как мантру, что американская команда была посредственной, и даже хуже, чем команда, игравшая на чемпионате мира 1982 года. Если посмотреть на последующие достижения команды, то вывод напрашивается прямо противоположный. Среди значимых игроков Кубка мира 1986 года были выдающийся игрок и будущий MVP – Робинсон, Эллиотт (All star), законные чемпионы NBA (Кенни Смит, Керр) и еще несколько человек, также построивших карьеру в NBA. Достижения команды в Колумбии в 1982 году далеко не столь значительны, поскольку только Гленн Риверс сделал выдающуюся карьеру (All star), несколько игроков были лишь средними или даже посредственными (Карр, Тернер, Сундвольд). Остальные вообще не выделялись, либо прямо-таки были «кормом» для Европы, южноамериканских сборных и даже оказались на обочине (Уиггинс).
Бронзовая медаль досталась Югославии, которая благодаря 32 очкам ветерана Далипагича (неожиданно забытого на скамейке запасных во второй половине полуфинала) разгромила бразильцев (117:91). В пятерку лучших игроков турнира вошли Дражен Петрович (признанный игроком турнира), Оскар Шмидт, Дэвид Робинсон и два члена советской команды – Тихоненко и Сабонис. Несмотря на попадание в число лучших, литовский гений не проявил того уровня мастерства и результативности, которого от него ждали. Это разочарование произошло из-за слабой коллективной игры команды, некоторой лености и того, что физически он был не так энергичен, как на прошлогоднем Евробаскете. К сожалению, это был последний случай, когда его можно было увидеть в игре до травмы.
Гомельский всю жизнь был человеком, доказавшим, что у него, как у кошки, девять жизней, и ему всегда удавалось выходить невредимым после его спортивных неудач. У Обухова была только одна, и после серебряной медали он был освобожден от своих обязанностей и заменен Гомельским.
Тренеры: самое слабое место?
Сергей Белов: «Американский баскетбол намного превосходит европейский и будет превосходить его еще долгое время. Говорят, что у американцев есть преимущество из-за черных, но я с этим не совсем согласен <…>. На мой взгляд, большая разница заключается в тренерах. Уровень американских тренеров бесконечно превосходит уровень европейских тренеров, не говоря уже об уровне советских. В Советском Союзе есть лучшие игроки в нашей истории, но большинство тренеров очень плохие и не утруждают себя обучением. Примеров множество, и они у всех на слуху» [142].
Эти слова легендарный игрок произнес в интервью газете El Mundo Deportivo в январе 1987 года. Вполне вероятно, что в его словах прослеживается обида на Гомельского, а также указание на сомнительное руководство Обухова на недавнем чемпионате мира в Испании. Однако в его словах все-таки есть большая доля правды. На протяжении десятилетий Югославия отправляла за границу тренеров, входящих в элиту континента, таких как Желько Обрадович, Божидар Малкович, Свестислав Пешич и Душан Ивкович.
Так, единственным тренером из СССР, завоевавшим высший титул в европейском баскетболе, является Йонас Казлаускас («Жальгирис») в 1999 году, а в соревнованиях национальных команд Антанас Сирейкас привел Литву к золоту в 2003 году Вполне вероятно, что, как и в случае с игроками, преимущество югославских тренеров заключалось в том, что они могли уехать за границу, как это сделал в 1970-е годы легендарный Аза Николич, прославившийся в «Иньис Варезе».
Волков: «В СССР у нас было много талантов, но большинство тренеров были как на подбор: милые и приятные люди, друзья игроков, не очень жесткие. В ЦСКА и в ленинградском ”Спартаке“ с Кондрашиным, может быть, и было по-другому, но в тех клубах игроки ждали других вещей: машину, квартиру, зарплату… Это было выше баскетбольных знаний <…>. Также причинами провала за рубежом являются, во-первых, незнание языка и, во-вторых, отсутствие сформированной тренерской школы. У литовцев были хорошие тренеры, или нам так казалось. Когда туда приехал Донни Нельсон, он практически создал первую школу для тренеров» [114].
Жан Боже: «Когда они гастролировали по США, то встречались с такими игроками, как Мэджик Джонсон, Ларри Бёрд и другими звездами. Но советские тренеры ничего о них не знали, не изучали их биографии, просто не знали, кто они, чем занимаются, правши они или левши. Одним словом, они ничего не знали. Они просто играли. Никакой подготовки» [152].
Менегин: «Играли они довольно старомодно: отдавали предпочтение Сергею Белову и центровым игрокам. Я думаю, что с американским тренером они были бы намного лучше и выиграли бы гораздо больше титулов» [118].
Ерёмин: «Почему наши тренеры не востребованы за границей? Прежде всего, ментальность русских тренеров совсем другая. Мотивация ”За Родину, за флаг, надо сделать, терпи“ не работает на Западе. Если бы иностранные тренеры в России работали только с российскими игроками, они бы столкнулись с такой же проблемой. Во-вторых, к сожалению, не было преемственности. В Югославии также были расхождения между тренерами, но каждый из них создал свою школу. Поэтому, в отличие от нас, у югославов, у тех же Николича, Ивковича, Новосёла, были свои ученики и продолжатели. И в-третьих, на мой взгляд, слабая школа подготовки тренеров» [59].
Едешко, который в 1980-е годы был помощником Гомельского в сборной, жаловался на то, что Папа препятствует появлению человека, способного составить ему конкуренцию. Мы уже видели, как он поступил с Бликом, а назначение Обухова на его место произошло на том основании, что тот был далеко не лучшим тренером. Вполне вероятно, что советская система была настолько специфической и закрытой, что ее модель было трудно экспортировать и распространять по миру. Примеры тому налицо: сам Гомельский неудачно проявил себя в качестве тренера «Тенерифе», а затем и «Лиможа» в сезоне-1990/91, будучи уволенным в середине плей-офф.
Жан Боже: «Когда ”Лимож“ подписал его, Maxibasket позвонил мне, чтобы узнать мое мнение. ”Это плохая идея, – сказал я тогда, – он не очень хороший тренер“». <…> Им важнее было имя, чем его реальная ценность как тренера. Так что в скором времени Гомельский стал первым тренером только благодаря имени. Он сидел на скамейке запасных, а руководил командой Оливье Вейра, его помощник» [152].
На его неудачи за рубежом, несомненно, повлияло незнание языка, хотя остается ощущение, что навыки, необходимые для успешной работы тренера в СССР, сильно отличались от тех, которые требовались в других странах, особенно на Западе.