Литовский атакующий защитник Шарунас Марчюлёнис был последним большим талантом, вышедшим из СССР. До Евробаскета-87 его биография напоминала историю гадкого утенка, в отличие от его соотечественника Сабониса.
В отличие от центрового, которого с юных лет обожали и признавали болельщики, коллеги и тренеры, Шарунас терпел всевозможные неудачи, а на пути его постоянно возникали препятствия, не давая ему проявить себя, примером чего может служить его позднее появление на международной арене. Марчюлёнису приходилось бороться за каждый свой шаг, но в итоге он добился большого успеха, что было неизбежно, учитывая его физические и технические данные и целеустремленность.
Раймондас Шарунас Марчюлёнис родился в центре литовского баскетбола – Каунасе – в 1964 году. Первой спортивной любовью всей его жизни был теннис. Будучи амбидекстром, он всегда бил по мячу правой рукой, перемещая ракетку из одной руки в другую. Хотя до десяти лет он несколько раз становился чемпионом Литвы, его необычный стиль не позволил ему продолжить обучение теннису в Москве в элите советских ракеток: «Я вырос в Каунасе, баскетбольной столице Литвы. Все дети, все до одного, играют в баскетбол. Но я начал играть в теннис. Я играл четыре или пять лет, до десяти лет примерно» [222].
В тринадцатилетнем возрасте с ним произошел серьезный несчастный случай: при подрыве взрывчатки, которую он сделал сам, что-то пошло не так, и она взорвалась у него перед лицом, причинив тяжелые травмы лица и полную потерю зрения. Шарунас провел месяц в больнице, но, к счастью, зрение вернулось, и инцидент закончился для него небольшими шрамами на лице и убеждением, что все могло быть гораздо хуже: «Это было своего рода чудо. У меня было много времени подумать о своей жизни» [223].
После выписки из больницы, опираясь на поддержку родителей, он решил начать заниматься баскетболом, хотя в то время и не отличался выдающимися способностями и не думал, что будет играть профессионально. Тем не менее в последний год учебы в Каунасе он был вызван на Спартакиаду в составе юниорской сборной Литвы, главной звездой которой был Сабонис, и стал чемпионом. Постепенно он начал занимать свою, пусть и небольшую, нишу в конкурентном мире литовского баскетбола. В 1981 году, столкнувшись с отсутствием интереса со стороны «Жальгириса», он переехал в Вильнюс, чтобы изучать журналистику. Однако главный столичный клуб «Статиба», также выступавший в Высшем дивизионе советского баскетбола, обратил на него внимание и предложил ему перейти в свои ряды.
По прошествии времени Владас Гарастас, тренер команды из Каунаса того времени, объясняет это смесью недопонимания и теории заговора: «Меня обманули, да и его тоже. Он хотел играть за ”Жальгирис“. Но был у нас один тренер, у жены которого тренировался Шарунас. Он сказал, чтобы я не беспокоился, мол, Марчюлёнис поступит в наш институт физкультуры и останется в Каунасе. И вдруг тот уезжает в Вильнюс и начинает учиться в университете <…>. Что я только не делал, чтобы его вернуть! Ездил в Вильнюс, в ЦК партии, объяснял: ”Мы с «Цибоной“, ”Реалом“ бьемся за Кубок чемпионов. А ”Статиба“ – за выживание в Высшей лиге. Марчюлёнис будет играть против лучших баскетболистов Европы. Это и для него, и для сборной хорошо“. – Они: ”Да, конечно, понимаем“. А сами ему – ”Жигули“ и квартиру новую. Через год опять еду в Вильнюс. ”Да, все правильно вы говорите“, – соглашаются. А сами Марчюлёнису – ”Волгу“ и квартиру в Старом городе <…>. В 1987-м на чемпионате Европы в Афинах я был консультантом Гомельского. В последний день первенства отмечали день рождения Шарунаса. Я попросил его ответить лишь на один вопрос: говорил ли ему кто-нибудь, что ему открыта дорога в наш институт физкультуры. Он ответил, что никто даже не заводил с ним разговор об этом. А секрет был прост: сын того тренера потом тоже играл в ”Статибе“ вместе с Марчюлёнисом» [170] [187].
Марчюлёнис: «В ”Жальгирис“ меня не звали. В июле (1981) я играл на Спартакиаде, а в сентябре перешел в ”Статибу“. Первый год (1981/82) я играл во второй команде, а в 1982/83-м меня перевели в основной состав» [135].
Всего за несколько месяцев он превратился в форварда ростом 190 см, сильного, как бык: «Я никогда не думал, что смогу играть в баскетбол, я был маленького роста. Но за первый год учебы в университете в Вильнюсе я вырос на 11 см» [135].
Жан Боже: «Когда я жил в СССР в 1982–1983 годах, я ходил на несколько матчей. В одной из них играла ”Статиба“, и по традиции первыми играл второй состав команды. Я впервые увидел там Шарунаса. Меня поразила его физическая мощь» [152].
Кроме тренера «Статибы» Эндриятиса, на него положил глаз еще один талантливый человек – Гомельский. Папа, ошеломленный его игровыми и физическими качествами, добился включения неизвестного литовца в состав команды на юношеский чемпионат Европы летом 1982 года. Тренеру, которым тогда был Обухов, ничего не оставалось, как включить его в состав, хотя он вряд ли позволил бы ему играть. Уже закрепившись в основном составе «Статибы», летом следующего (1983) года он вновь был вызван в юниорскую сборную, на этот раз для участия в чемпионате мира, который проходил в Пальма-де-Майорке.
Гомельский вновь просил о его включении в состав, на что Обухов опять же без особого энтузиазма согласился. Несмотря на отсутствие Бирюкова, уже в Мадриде, Шарунас получал минуты только в заранее решенных матчах из-за слабости соперников, отсутствуя на поле в решающей стадии турнира. В финале против США команда, которая с Сабонисом была явным фаворитом, уступила со счетом 82:78, и в этой игре решения тренера вызвали критику со стороны игроков и прессы. Знакомо?
Марчюлёнис: «Я думаю, что несправедливое отношение Обухова ко мне родило во мне желание доказать, что я могу играть в баскетбол, потому что он меня совсем не любил. Я всегда вспоминаю: в 1983 году с юниорской сборной мы были в турне по американским университетам, готовились к чемпионату мира. Нам предстояло сыграть одиннадцать матчей, и первые десять я все время сидел на скамейке запасных. В последней игре он вывел меня на поле за 17 секунд до конца и крикнул остальным игрокам: ”Дайте Шарасу забить!“ Это разве справедливое отношение?» [135].
В 1984 году Гомельский включил его в орбиту первой сборной, но, похоже, рановато, да и потом случился знаменитый бойкот. После лета Жан Боже писал: «Ничего нового среди прибалтов. Только большая надежда – Марчюлёнис. Какой прогресс! Ведь всего два года назад он был среди запасных!» [224].
После отличного сезона, в котором он уже был безоговорочным лидером «Статибы» и одним из лучших бомбардиров лиги, он был вызван Гомельским на предварительный этап перед Евробаскетом-85 с перспективой попасть в число двенадцати лучших. Когда Папу объявили невыездным и команду возглавил Обухов, он решил проигнорировать протеже Гомельского, хотя уровень его игры уже выглядел достаточно высоким для попадания в сборную.
В качестве компенсации Шарунас был выбран для участия в Универсиаде, где присутствовало подавляющее большинство игроков, которые только что выиграли золотую медаль чемпионата Европы. В финале СССР выиграл у США, и Марчюлёнис прошел свое международное боевое крещение, несмотря на то, что это было соревнование второго уровня и не освещалось в СМИ.
В те годы «Жальгирис» пытался исправить свою историческую ошибку и несколько раз приглашал Шарунаса в команду, но игрок отклонил предложение из преданности тренеру и клубу, который помог ему стать частью баскетбольной элиты: «Я не мог подвести Эндрияйтиса и ”Статибу“ и просто отвернуться от них. Я бы никогда себе этого не простил. Я много играл, был очень уверен в себе, это был отличный опыт» [135].
Куртинайтис: «Шарунас был расстроен тем, что Гарастас не выбрал его, он думал, что его не ценят в Каунасе. Он знал, что он нужен ”Жальгирису“, мы хотели, чтобы он играл в нашей команде, но он отказался от предложения, хотя понимал, что в ”Статибе“ он не достигнет того же уровня. Но он не хотел уехать из ”Статибы“» [112].
В конце сезона Марчюлёнис, набиравший в среднем около 30 очков за игру, имел все шансы попасть в состав сборной и отправиться на чемпионат мира в Испании. Однако, как мы видели в предыдущей главе, в последний момент он был исключен, казалось бы, своим заклятым врагом – Обуховым. Возможно, это была месть за то, что Гомельский заставил его взять начинающего спортсмена на чемпионат в юниорском возрасте.
По мнению большинства игроков, его уровень был намного выше Екабсонса, любимца Валтерса. Шарунас всегда находился в неудобном положении, он словно не принадлежал никому. По понятным причинам он не принадлежал ни к российскому клану, ни к клану ЦСКА, но в то же время не принадлежал и к литовскому клану, поскольку играл за «Статибу».
Волков: «Нас пригласили в сборную практически в одно и то же время. Обухов не взял Шарунаса ни на Евробаскет-1985, ни на чемпионат мира – 86. Я был очень удивлен, ведь он уже тогда был одним из лучших игроков СССР. На 1986 год я был на сто процентов уверен, что он поедет, но вечером накануне поездки нам сказали, что он не едет. Я считаю, что он должен был быть в команде, и он бы очень помог. Думаю, с Шарунасом мы бы выиграли чемпионат мира» [114].
Марчюлёнис: «Я был один. В начале был Вайнаускас, тоже из ”Статибы“, но он не попал в сборную. Так что я был один, конкурировал за одно место с людьми из своей страны. Куртис и Хомичус были старше меня на четыре-пять лет, и это нормально, что они не хотели, чтобы я играл. В конце концов, ты многое терял, если не играл в сборной. <…> Я не хочу жить с ненавистью, это был хороший урок. Я был сбит с ног, но смог встать. Я оставался позитивным. Мы стали друзьями. Я проиграл, думаю, так и должно было случиться» [135].
Неучастие в чемпионате мира стало огромным моральным ударом для Марчюлёниса, который после окончания учебы подумывал уйти из баскетбола и начать карьеру журналиста: «В 1986 году меня не взяли в последний момент, хотя я был уверен, что попаду в сборную. Тренер ”Статибы“ приехал в Испанию посмотреть на мою игру, думая, что я буду там. Моя семья тоже думала, что я поеду в Испанию, но в итоге я вернулся в Вильнюс. Со мной поступали так не один раз. Если в 1984 году я понимал это решение, потому что были такие игроки, как Ерёмин и Мышкин, они были великими. Но вот в 85-м и 86-м я мог бы помочь команде. И тогда я сказал себ