На другой же день полковник Широкий радировал верховному правителю, что Охотск занят правительственным отрядом, что население успокоено. Из всех успокоительных мер полковник предпочитал кладбищенскую тишину: он расстрелял всех подозреваемых в сочувствии большевизму, провел массовые обыски, отбирая золото и пушнину, конфисковал ездовых оленей и лошадей.
По доносу Тюмтюмова в штаб карательного отряда приволокли Щербинина, сгоряча полковник приказал расстрелять его как большевика, но вовремя спохватился. С убийством радиста связь с Колчаком прекратилась бы. Илью Петровича помиловали.
Через несколько дней на радиостанцию явился мужчина и представился как^ Алексей Южаков. Радист мельком видел его в штабе карателей и спросил недружелюбно:
— Что вам угодно?
Южаков подал письмо, Щербинин прочел, оживился. дивсГ Т 3 ? ВЫ Т0Т самыа эмисса Р> 0 котором мне радировал Вла-
— Да, тот самый...
— Тогда, Алексей Иванович, я расскажу вам.,,
И Щербинин ввел Южакова в курс всех политических событий, происходивших в уезде. Он объяснил, что соотношение сил на Побережье в пользу колчаковцев и интервентов, что единственная реальная угроза для них — рабочие Горной артели.
— Я отправлюсь к старателям. Мое место там,— категорически решил Южаков.
Вскоре Василий Козин тайно увез Южакова в Горную артель^ На бегство одного из своих карателей полковник Широкий не обратил внимания — роковая небрежность чересчур самоуверенного человека. Зато после душевных бесед с Каролиной Ивановной Буш, Тюмтюмовым, братьями Сивцовыми, Дугласом Блейдом полковник решил провести карательную экспедицию против Горной артели.
С сотней уссурийских казаков отправился он на прииск, потребовал ликвидировать артель и передать все золото в его распоряжение.
Козин и Южаков ответили отказом и оказали отчаянное сопротивление, но скверно вооруженные старатели разбежались, а Козину, Южакову, Индирскому пришлось укрыться в тайге. Полковник издал обращение к местным жителям — тунгусам и якутам, призывая убивать всех русских, что встретятся им на путях. За каждого убитого обещал награду порохом, дробью, солью, спиртом, но никто не отозвался на его обращение.
Стойбище называлось Кыгыл-Хая, что означало «Красные скалы». Здесь повсюду громоздились сопки из желтого железняка, высились скалы, пики, обрывы сургучного цвета, рыжие тропки сбегали в озеро, берега походили на спекшуюся кровь.
У озера издавна жили якуты — оленные люди, пасли свои стада, кочевали целыми семьями, но постоянным местом жизни своей признавали только эти печальные скалы.
В стойбище была дюжина яранг, хотоны для коров, сараи, амбары; на пряслах сушилась рыба, соболиные, беличьи, горностаевые шкурки. С приисками жителей этих мест соединяла еле заметная тропа, пробираться по ней через топи было делом опасным, лишь скупщики пушнины изредка проникали в Кыгыл-Хая.
Здесь-то и поселились беглецы. Корабельного мастера, уроженца Охотска, Козина знали оленные люди с малых лет и радушно приютили его с товарищами. Козин и Индирский пережидали смутное время, рыбача на таежных озерах, Южаков — .человек мысли и действия — горел от нетерпения начать борьбу с колчаковцами.
Он целыми днями бродил по берегу озера, размышляя о превратностях своей жизни. Беспокойная судьба постоянно, с завидным упрямством, гнала его на Крайний Север России. Москва— Вятка — Котлас — Владивосток были этапами его пути
сквозь мятежи, восстания, заговоры, через заслоны белочехов ловушки колчаковской охранки. елов >
Царские власти кидали Южакова в тюрьмы, ссылали в глѵ-хие места. После Февральской революции он вернулся в Петро-
событий РаЗУ ЖѲ ° ЧутИЛСЯ в б УР ном водовороте революционных
гп В яервые дни Октября он дрался с мятежниками Керенского— Краснова под Гатчиной, потом с отрядом питерских рабочих выехал в Москву. Под руководством Михаила Фрунзе взбивал он юнкеров из гостиницы «Метрополь» и одним из первых ворвался через ворота Никольской башни в Кремль Р
К° гд а весной восемнадцатого года иностранные интервенты захватив Архангельск и Мурманск, двинулись вверх по Северной Двине чтобы в Вятке соединиться с белочехами и белогвар-м1и ЦЗ р И ’ Ревзоенсовет послал Южакова на помощь Шестой ар-
чем Д В гтР^ Тв “ С цх° МаНДИр0М 18 '° Й дивизии Иеронимом Убореви-Котласу Южаков дрался с интервентами на подступах к
Центральный Комитет партии большевиков создал особую организацию, чтобы она могла вести подпольную деятельность в колчаковской Сибири и на Дальнем Востоке. Так появилось
ппгтпппк Сибуралбюро ЦК; ем У с Р аз У потребовались опытные подпольщики, среди них оказался и Алексей Южаков.
апл : ^ ИеМ пронеслась веселая гроза с кручеными молниями ярой канонадой грома, всеочистительным ливнем, одела каж-дую ветку, и шишку, и лист в сети из разноцветных искр, наполнила тайгу мягким звучанием капель. Южаков тряхнул кедровую лапу, и она сразу погасла. «Вот так и человек: наливается силой, цветет красотой, а судьба ударит его наотмашь —и нет силы, нет красоты»,—подумал он и опять возвратился к трагическим событиям на золотых приисках 1
Полтысячи человек работали в Горной артели-и вот их
большГ ц И Р м Р я е п Т0ВаНЫ ’ ДРУГИ6 Р азбежад ись, но разбежавшихся больше, чем арестованных; те, что остались, прячутся в частных приисках. Если бы собрать этих ребят да каждому в руки™ честер, начался бы инои разговор с полковником Широким' Іолько где взять оружие, как достать провиант? И как ввести П ПР0 ГГ НУЮ Жаром Революционной идеи дисциплину среди разнузданных, своенравных старателей? Через кого устано-
роким? аИН ° е Наблюдение 33 ка Рателями и полковником Ши-
_ ЧьИ Т ° ШЗГИ наст °Р°™ Южакова, он увидел: от озера на тропу поднималась девушка, покачивая на вытянутой руке
ГГ Налима - 0на остановилась, скосив на Южакова черные влажные глаза, налим лениво ударял хвостом по ее бедру — Іде ты раздобыла налима?
— Большой нюча ! , а говорит, как ребенок, — рассмеялась девушка.
Южаков смутился: и впрямь глупо спрашивать такие вещи у жительницы тайги.
— Куда идешь глядя на ночь?
— К шаману с подарками. — Девушка вынула из-за пазухи мешочек с бисером. — Отец отдал за него трех соболей.
— Трех соболей за горстку бисера?! Это грабеж!
— Правда, нюча, шаман вчера еще собачью ляжку в зубах таскал, но сегодня уже лисий хвост на руках носит, и мы боимся его,— девушка ушла, покачивая заснувшего налима.
Южаков вернулся в ярангу Наахара за полночь; якут у погасшего камелька курил вересковую трубку.
— Бродишь в тайге, как рысь,— сердито сказал Наахар. — Устал кипятить чай,
— Ты лучше скажи, кто дерет с вашего брата за горсть бисера по три соболиных шкурки?
— Это Софрон Сивцов обирает своих сородичей. Я его маленького учил белку стрелять, думал, хорошим охотником станет, он же стал худой люди. Трех соболей за мешок бисера, однако, небольшой грабеж,— тусклым смешком зашелся Наахар и рассказал Южакову несколько историй о похождениях таежного компрадора.
Жители испокон веков брали в кредит у русских и американских купцов все товары, уплачивая долги пушниной. Честным охотникам казалось невозможным ' не уплатить собственного долга, за отцов и дедов рассчитывались их сыновья и внуки. Зная об этой честности, торговые фирмы скупали долги, и чем больше был список должников, тем успешнее шли дела фирм.
Софрон Сивцов собирал долговые расписки охотников и продавал их фирме «Олаф Свенсон», наживая баснословный барыш. Прошлой зимой он узнал, что в магазинах Охотска нет швейных иголок, и помчался по стойбищам, сообщая простодушным жителям:
— В тайгу пришло горе. Великий мастер, делавший иголки, умер. Белые нючи больше не привезут ни одной иголки, и снова придется шить рыбьей костью. Великий мастер был моим другом и когда-то подарил целую пачку иголок, в память о нем я уступаю каждому стойбищу по одной. Пусть она служит всем — мужчине и женщине, тойону и пастуху.
Софрон передавал иголку старейшине рода или шаману и замолкал: теперь каждый охотник одарит его за общую иголку своим подарком. Он вернулся в Охотск с несколькими нартами пушнины.
* Нюча — русский (якутск.).
Южаков 3 К М0ЖН ° те Р петь таі <ого прохвоста? — возмущался
— А ты научи старого Наахара, как ему тягаться с Софро-ном? Наахар еще ходит один на медведя, но с чем он пойдет против Софрона?
— И научу. За мной дело не станет. А пока просьба —
съезди в Охотск, купи несколько винчестеров да смотри чтобы не задержали солдаты. ’
Узорчатые тени ветвей дремали на поверхности озера, на мелководье росли коричневые хвощи, слышалось чье-то сопенье,—Алексей Иванович увидел крупных, цвета темной меди сазанов. ’
На озере виднелась оморочка: Наахар ловил рыбу сетью стоя посередине лодки и как бы вырастая из нее. Заметив Южакова, он направился к берегу.
— Ухи хочешь, однако? А табак есть, нюча?— спросил Наахар. / 1
После ухи, пахнувшей таежными травами и дымом костра Южаков сказал, глядя в темное лицо Наахара:
— Мне помощь нужна. Не знаю, согласишься ли помочь?
Оленные люди помогают всем попавшим в беду —с гордостью ответил Наахар. ’ ^
— В беду попал не я* В беде оказались такие люди, как ты.
і ыбак удивленно приподнял смоляные брови.
Наахар в беде? В какой? — спросил он.
— Полковник Широкий расстрелял таких же бедных людей, к ак ты, купец Софрон ограбил еще больше охотников, чем ты думаешь. Ваши купцы-сородичи хуже голодных волков, зверь когда-нибудь да насытится, купец — никогда.
Это правда, однако,— согласился Наахар, выбивая пепел из трубки. Но у них есть товар, а нам нужны дробь и порох, чай и мука...
Продавай нам — коллективу Горной артели. Лови больше рыбы, мы возьмем и вяленую, и сушеную, возьмем и ездовых олешек, и тех, что годятся на мясо. Платить станем дай боже как! За одного соболя мешок крупчатки, за десять беличьих хвостов медный котел.