– Перестройки не будет! – решительно ответил Пономаренко. – Народ еще слишком хорошо помнит капитализм. И войну – кто сейчас только заговорит о «приватизации», прибьют.
– Ты дурак или притворяешься? – отрезал Сталин. – Учись мыслить стратегически и видеть не только текущий момент. Если не отказался еще от мысли стать первым – я не Ильич, и письма к съезду не напишу, но благоприятный расклад в Совете труда и обороны я тебе обеспечу, они будут решать, кого на мое место, а не Политбюро. Взгляни с другой стороны – а еще лучше, перечитай Ленина и найди у него, чем госкапитализм отличается от социализма. Я, кроме общих фраз, не нашел! Но тогда выходит, что любой «казенный управляющий», пусть самого пролетарского происхождения, а не потомок Путиловых или Юсуповых, рано или поздно задумается, а нельзя ли мне это приватизировать, чтобы детям передать? Что там в Китае и происходит – стреляют коррупционеров, как мы врагов в тридцать седьмом, а они все не кончаются никак, потому что новые на их место, такие же, только с осторожностью. Ну, а разлагающее влияние Запада – это лишь как добавка, на чем там нашу элиту подловили, сначала разрядка, мир-дружба, «Союз-Аполлон», ну а после «конвергенция», откажитесь от замшелых правил, и примем вас за своих, будете по миру ездить, дворцы и яхты покупать. И ведь в этом не обманули – кто там купил клуб «Челси»? Ну, а что страна в полной… им-то какое дело? Кстати, тогда вполне логично, отчего мировой революции не случилось. А ее и не должно было быть – просто Россия в семнадцатом, до того феодально-отсталая, подтянулась до госкапитализма. Который вышел с якобинским уклоном, с учетом истории и национальной специфики. Понял теперь, отчего я эту проблему главной считаю – а не американские атомные бомбы и происки ЦРУ?
– Так это выходит, товарищ Сталин, что нет коммунизма? – спросил Пономаренко. – Нет никакой вершины общественного развития. Вернее, есть, – и это проклятый буржуазный капитализм?
– Договаривай уж: тогда и сопротивляться бесполезно историческому прогрессу, – усмехнулся Сталин. – А это уже вам решать! Я же коммунистом был и умереть им хочу. Если нет верной коммунистической идеи – так создайте. На непаханое поле вступаем – так в первый раз, что ли? Драться до последнего – и если это против истории, то тем хуже для нее. Вот какая ваша задача будет на первые тридцать-сорок лет после меня – думаю, что запас прочности здесь мы обеспечили побольше, чем там. Задача-минимум – дотянуть до краха США, или ошибаюсь я, читая, что они там уже выдыхались, пузырь экономики надули, который вот-вот лопнуть готов был, и если бы не случившееся как раз для них вовремя ограбление бывшего соцлагеря… Может, наша экономическая модель в чем-то западной и уступает, однако Депрессии в ней быть не может по определению. И все шансы у нас здесь – и космос за собой застолбить гораздо больше, и в электронике быть первыми. А чтобы народ не разочаровался – это твоя работа, Петро, идеология и пропаганда. Ты все понял?
– Да ясно все, – заметил Пономаренко, – кроме одного: при чем тут Ватикан?
– Что есть коммунистическая идея? – продолжил Сталин, будто не слыша вопроса. – Мы победили в семнадцатом и в Гражданскую – да именно потому, что учение Ленина было «истинно, потому что верно», наилучшим образом отображало действительность и объясняло массам на тот момент. Разброд и шатания для нас стали бы гибелью, – а потому любые фракции в партии под запрет, всех к общей мерке равнять. Вот только мерка эта составлялась в расчете на тогдашнего рабочего-крестьянина, с незаконченным начальным, грамоте лишь научился, и все. В этом не было беды тогда – беда пришла, когда мы это состояние сделали каноном, законсервировали, а наступали уже совсем иные времена! Двадцатые, тридцатые – ладно, еще соответствовало. Войну вынесли – хорошо. Но эта «научно-техническая революция», что сейчас наступает, это взрывной рост и изменения, хотя бы даже в образовании и психологии масс. У меня тут вчера с Лаврентием разговор был похожий – как он Бомбу делал, что там что здесь, «говорите что угодно, но не делайте идеологией». И про кибернетику то же самое – чисто техническое, прикладное решение, без формирования взгляда на место в общей картине мира. А это как заплатки, сейчас работать будут, только дальше развития не пойдет. И вышло в том мире, что мы оказались идейно слепы, мировоззренчески оставшись в двадцатых-тридцатых. Венгрия пятьдесят шестой – это ладно, там действительно кровавый фашистский мятеж был, – ну а в Чехословакии через двенадцать лет работать надо было уже не грубой силой. А иранская революция семьдесят девятого, и все, что за ней последовало в угнетенных странах, у нас и вовсе осталось непонятым, то ли левое, то ли правое, то ли прогресс, то ли реакция. Идею надо развивать, идею проталкивать, – вот вам мое завещание, что вам уже без меня делать. Сколько мне еще осталось – год, три, пять, десять? Так ответь мне, чем госкапитализм отличается от коммунизма? А ведь это есть у Ленина – не в основополагающем, но я нашел!
Молчишь, Пантелеймон? Так я подскажу. Когда спор был, насчет программы партии, уже после семнадцатого. И цель – сначала было про благосостояние трудящихся, затем Ильич настоял это вычеркнуть, «относительную сытость и богатство труженикам и капитал дать может». И поставил – «всемерное развитие талантов и способностей каждого трудящегося человека». Что подразумевает и не бедность – нищему и голодному до высоких материй дела нет, если он не философ Диоген. И что характерно для госкапитализма – там человек отчуждается от себя самого, заменяется функцией, что он выполняет: для работодателя идеальный пролетарий – это которого бы после смены можно было выключить и поставить в шкаф до следующего дня. А вот для коммунистов не так! Причем в этом у нас общее, как ни странно, с церковниками – что тоже кричат, что «человек по образу и подобию божию и каждый самоценен». Не каждый, понятно, иной лишь заготовка для человека, а не сам таковой. Но идея в общем верная. Теперь тебе ясно, чем нам могут быть полезны попы? Разумеется, лишь как союзники, а не задающие курс.
И конкретно – нам только внутренней войнушки со своими леваками сейчас не хватает. Надо этот нарыв не только во Львове, но и по всему СССР вскрывать и лечить. Помня, что там в большинстве наши, коммунистические люди, кто искренне хотели бы как лучше. Потому никакой тотальной зачистки – кто осознает, тех влить в наши ряды, кого-то можно загнать хоть строить коммунизм в отсталых африканских странах, как одному товарищу из романа Лукницкого – не с него ли братцы-фантасты своего Мак Сима на далекой планете писали? – и лишь самых упорствующих или злонамеренно вступивших в сговор с врагами СССР надлежит по всей строгости закона. И если в этом деле нам предлагают помощь – да я ее от черта с рогами приму, не то что от католиков. Что же касается «Рассвета» – так зачем им всю правду знать? Сам же факт межвременного контакта на уровне слухов – давно уже не секрет. Вот и подумай, что мы без вреда для государственных интересов товарищам попам сообщить можем. Если этот святой отец так настаивает – то до завтра тебе хватит проработать? И проект мне на стол.
Да, и в «Правде» напечатать львовский диспут – одобряю. Страна должна знать своих героев. И совершенно верно, что Лазареву за скобки вынесли, заменив на неназванного безликого вопрошающего оппонента.
Но не завтра, а послезавтра. Если я не ошибаюсь, этот номер в Риме, переданный по фототелеграфу, выйдет в тот же срок, как в Ташкенте или Владивостоке, то есть утром того же дня? Завтра, я надеюсь, мы договоримся с посланцем Ватикана, ну а четвертого интересующая нас персона это прочтет.
– Так он по своим каналам уже мог узнать.
– Мог. А возможно, нет. И насколько полно, и как быстро? Хуже не будет – послезавтра.
4 сентября 1953 г.
Далеко от Москвы (и вообще за пределами СССР)
Пожилой человек представительного вида в злости отбросил газету.
– Идиот! Недоумок! Дубина!
Сообщения агентуры (уже доставлены диппочтой) и все самые худшие предположения полностью подтвердились. Если бы он мог – то задушил бы Линника собственными руками, или же нет, в его власти было устроить кретину куда более мучительную и долгую казнь. Как этому горе-комсомольцу пришло в голову устроить этот спектакль? Львов должен был вспыхнуть как пороховая бочка, показав всему СССР предательскую сущность правящего псевдокоммунистического режима и породив культ невинных юных мучеников истинной коммунистической идеи. И вот, вместо разгорающегося пламени – ведро холодной воды на голову. Какого черта (о, прости, Господь, эти слова) недоумок Линник позволил (а по сообщениям агентуры, сам попросил!) втянуть себя в ненужную, бессмысленную и заведомо проигрышную словесную баталию? В которой он никогда не был особо силен – но, к несчастью, сам был о себе противоположного мнения. В итоге хитрые сталинские демагоги торжествуют – борьба идей превратилась в клоунаду, где Линник стал главным шутом.
И он не только провалил Львовскую операцию – в конечном счете это был лишь запал для бомбы, возможно еще соорудить другой. Он позволил высмеять и втоптать в грязь саму идею – что было больно, но переживем. А самое худшее, он поставил под удар весь план! Кто знает, сколько теперь найдется в других ячейках таких, кто, послушав это, решит покаяться, сдаться, всех предать? Даже в самых близких и верных уверенности нет – слабое место идейных борцов, что у каждого может быть свое понимание идеи, и если оно пошатнется, то данную особь можно лишь отбраковать. Линник в «инквизиции» или МГБ вместо могилы – а ведь он знал про само существование его, Странника, и про то, что его ячейка – это лишь одна из многих. Теперь сталинские ищейки начнут копать по всей стране. А как уже сказано, предатели найдутся с высокой вероятностью. Можно будет создать новую Сеть – но сколько времени на это уйдет? И найдутся ли такие же кадры, как Линник, знакомый ему, Страннику, с довоенных еще лет и верящий как родному отцу?