— Спасибо, не надо, — повторил Спенсер.
— Неизвестно, как скоро он придет, — сказал студент. — Иногда он уходит очень надолго. Так что если вы оставите записку, то сэкономите время.
— Я лучше подожду, — сказал Спенсер. У него было такое чувство, что Джим не задержится.
И это чувство его не подвело.
Через пятнадцать минут, примерно около шести, в коридоре появился крупный лохматый пес.
Он подбежал к Спенсеру, обнюхал его, а тот наклонился и, не скупясь на ласку, погладил. Спенсер всегда любил собак и время от времени подумывал, не завести ли ему в своей маленькой квартирке пса, как это было в детстве. Не ускользнули от его глаз и превосходные зимние ботинки хозяина этого пса.
— Хорошая собачка, хорошая собачка, Аристотель, — сказал Спенсер, выпрямляясь и встречаясь взглядом с приятным на вид молодым человеком в лыжной шапочке и шарфе. — Вы Джим Шоу?
— Полагаю, что да, — неторопливо ответил тот, снимая шапочку и разматывая шарф. — А кто вы?
Спенсер достал удостоверение и поднес его к глазам Джима.
— Давай договоримся вот о чем, приятель: начиная с этого момента вопросы буду задавать только я. Хорошо? А теперь мне нужно, чтобы ты прошел со мной кое-куда.
— Зачем? Я ничего противозаконного не совершил, — громко сказал Джим.
— Послушай, Джим, совершил ты что или не совершил, это моя забота. Вот сейчас мне вдруг захотелось, чтобы ты составил мне компанию и проследовал со мной в полицейское управление, где я смог бы задать тебе несколько вопросов.
— Я не понимаю, о чем идет речь, — сказал Джим, но, глядя на раскрасневшееся лицо Джима, на его бегающие глаза, Спенсер подумал, что Джим отлично знает, о чем идет речь.
— Ну так пошли.
— Я никуда не пойду, до тех пор, пока вы не скажете мне, в чем дело, и пока со мной не будет адвоката.
— Ну так вызывай адвоката, Джим. И побыстрее. У вас в Дартмуте много студентов, которые имеют штатных адвокатов? Он должен прибыть сюда в течение часа. Это возможно? Потому что мой рабочий день закончился в пять, и я не намерен перерабатывать ни секунды. А спустя час я вот что сделаю, приятель: арестую тебя по подозрению в совершении тяжкого уголовного преступления. Ты переночуешь в камере, а завтра утром мы продолжим работу. Или ты отправишься со мной немедленно, потому что мне надоело торчать здесь перед твоей дверью и препираться. Понял?
Джим застыл, ошеломленный.
— Но все же, в чем дело? — произнес он, наконец, отворачивая глаза от Спенсера и начиная внимательно изучать Аристотеля.
— Посмотри на меня, Джим. — Спенсеру хотелось сейчас взять его за подбородок и повернуть лицо в свою сторону. Джим вскинул на него глаза. — У тебя есть подружка, приятельница, не знаю, как ты ее называешь. Кристина Ким. Речь идет о ней. Сегодня она найдена мертвой. — Спенсер сделал паузу, пристально глядя на Джима.
Джим моргнул. Потом моргнул снова. Потом прислонился к двери и спрятал лицо в ладонях. Спенсер заметил, что они дрожат.
— О нет, нет. Нет, — тихо проговорил Джим. — О Господи, нет. — Его плечи отяжелели, и Спенсер на мгновение испугался, что Джим начнет плакать.
— Держи себя в руках, Джим, — произнес Спенсер значительно мягче. — Мне неприятно сообщать такие новости, но что поделаешь.
Джим продолжал стоять не двигаясь, с опущенными плечами.
— Очень жаль, парень, — сказал Спенсер. — Это ужасно, я знаю.
— Но моей девушкой она не была, — произнес он слабым голосом, быстро моргая.
Спенсер покачал головой:
— Это что, имеет сейчас большое значение?
— Нет-нет, — быстро проговорил Джим. — Я просто хотел прояснить ситуацию, чтобы в дальнейшем не возникало недоразумений.
Они продолжали стоять рядом с дверью Джима. Аристотель крутился тут же. Двери других комнат то открывались, то закрывались.
— Я, конечно, пойду с вами, — произнес, наконец, Джим. — Разрешите мне только налить Аристотелю немного воды.
— Не надо. Я еще пока не решил — возможно, собака отправится вместе с нами.
— Зачем?
— Джим, я вижу, ты забывчивый. Напомню правило: вопросы задаю я, ты отвечаешь на них. Уловил? Так вот, пес пойдет с нами. Но вначале мы сходим наверх.
— Наверх куда?
— Наверх, в комнату Кристины Ким. — Спенсер не сводил глаз с лица Джима, который при упоминании имени Кристины нервно моргнул.
— Ведь Аристотель принадлежал Кристине?
— Да. Но откуда вы знаете?
«Потому что я знаю все», — хотел сказать Спенсер, но это не было бы правдой. Вряд ли он знал сейчас хоть что-то.
— Там, рядом с домом, я видел полицейскую машину, — тихо произнес Джим. Когда я увидел вас здесь, у дверей своей комнаты, я подумал, что это, наверное, насчет Кристины.
Спенсер встряхнул головой, чтобы она не дергалась.
— Ты не ошибся. Это насчет Кристины.
Они поднялись наверх, и Аристотель заскулил. Он лег на пороге перед дверью, отказываясь двигаться назад или заходить в комнату.
Джим повернулся спиной к Спенсеру и не проронил ни звука. Спенсер тоже молчал. Это напоминало телевизионное изображение с выключенным звуком.
Глядя на Джима, Спенсер вспомнил и о собственном горе, которое там, глубоко в нем, продолжало вариться и кипеть. Теперь к нему добавилось новое. Эти два горя существовали сейчас в Спенсере пока раздельно, до поры, до времени не соединяясь.
Он извлек из кармана ролик желтой ленты, похожей на мухоловку, на которой было написано: «Полицейская зона — не пересекать», и прилепил ее на дверь — от стены, через дверную ручку, вниз снова на стену.
— Дело сделано, — сказал Спенсер, отрывая ленту. — Пошли.
По дороге они захватили Конни и Альберта, отвели собаку назад в комнату Джима, а затем отправились в управление.
Прибыв на место. Спенсер проводил Конни в маленькую комнату, Альберта в другую, обещая, что очень скоро к ним кто-нибудь придет.
А Джима он повел в прямоугольную комнату в задней части управления. Уилл Бейкер кратко доложил результаты опроса студентов у здания общежития Хинман-Холл, после чего Спенсер попросил его присутствовать на допросе. Они сварили кофе, взяли магнитофон и пошли. От кофе Джим категорически отказался.
Комната была, как считал Спенсер, не очень приспособленной к проведению допросов. Круглый белый стол, неудобные пластиковые стулья, на потолке торчит единственная лампочка. Уилл сел слева от Спенсера. Тот проклинал про себя эти современные стол и стулья, которые смазывали строгость любого допроса. Стол выглядел так, как будто его только что принесли из пригородной закусочной.
Спенсер откашлялся и произнес:
— Джим Шоу, это детектив Уилл Бейкер, мой напарник. Он будет помогать мне в нашей беседе.
Уилл кивнул. Джим оставался неподвижным. Спенсер попытался внести в разговор небольшой элемент юмора:
— Ты знаешь главный библиотечный корпус Дартмута? Так вот, он назван в честь Уилла.
Джим поднял глаза, но не проронил ни слова. Спенсер многозначительно посмотрел на Уилла, обращаясь к Джиму:
— Прекрасно, давай начнем. Расскажи немного о себе.
— Например, что?
— Например, что угодно, Джим. Мы же тебя совсем не знаем, вот в чем сложность. Поэтому расскажи все, что хочешь, чтобы мы получили возможность познакомиться с тобой поближе.
Держа руки под столом, Джим откашлялся:
— Я родился в Бонне, в Германии…
— Ты немец? — прервал его Спенсер. Уилл легонько тронул его за плечо. Спенсер отстранился.
— Нет, мои родители американцы. Мой отец — вице-президент международного отдела компании «Кока-кола». Нам приходилось жить в разных странах, но когда отец ушел на пенсию, мы возвратились обратно в Уилмингтон, где живут все наши родственники.
— У тебя есть братья или сестры?
— Младший брат.
— Где он сейчас?
— В Уилмингтоне. Он работает в Национальном банке штата Делавэр.
— Понятно. — Спенсер замолк, разглядывая свои записки. Уилл молча потер руки. Джим смотрел на Спенсера, Спенсер на него: симпатичный парень в твидовом пиджаке. Из-под него виднелся ярко-синий шерстяной свитер, из-под которого выглядывал белый воротничок рубашки. В его глубоко посаженных глазах читалась целая гамма чувств. Там вспыхивали, попеременно сменяя друг друга, ум, страх, вызов, раздражение, понимание и озлобление. Его светло-каштановые волосы были разделены на пробор и аккуратно зачесаны назад. Джим выглядел как воспитанный сын добропорядочных родителей и хороший студент.
— Джим, как тебе уже известно, Кристина Ким мертва.
Джим не шелохнулся.
— Расскажи, когда ты ее видел в последний раз? Нам нужно, чтобы ты вспомнил все до мельчайших деталей.
Джим вздрогнул и тут же ответил:
— Я встречался с ней на прошлой неделе.
— На прошлой неделе. Когда?
— На прошлой неделе, накануне Дня благодарения.
— Хорошо. Накануне Благодарения. В субботу? В понедельник? Во вторник?
— Я полагаю, это было во вторник.
— Джим, — сказал Спенсер. — Я не собираюсь наводить тебя на правильный ответ. Я хочу, чтобы ты рассказал нам все, что знаешь. Абсолютно все. На тот случай, если ты до сих пор не понял, как это должно у нас происходить, повторю. Итак, мы сидим здесь и задаем тебе целую кучу вопросов. Ты отвечаешь на них полностью, исчерпывающе, снабжаешь нас всеми деталями, даже такими, о которых мы, например, забыли спросить. Только в этом случае твоя совесть будет чиста, а у нас не возникнет необходимости тебя арестовывать. Ты уловил?
— Это было во вторник. Я уже сказал вам.
— Почему во вторник?
— Потому что в среду утром я уехал домой и с тех пор ее не видел.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— В какое время ты встречался с ней во вторник?
— Поздно вечером. Может быть, в одиннадцать. В этот вечер мы играли в карты.
— В комнате отдыха общежития Хинман?
— Да, а откуда вы знаете?
— Кто еще тогда играл в карты?
— Я, Кристина, Альберт, Конни и Френк.
— Кто такой Френк?
— Френки Абсалом. Он близкий приятель Альберта. Конни жила с Крисси несколько лет назад в одной комнате.