— Но вы объяснили им, что изнасилована она не была?
— Это не имеет значения. Уже известно, что за семьдесят два часа до смерти она имела половой контакт. А для напуганных обывателей это одно и то же.
— Согласен, погано, — сказал Спенсер. — Но это не моя вина.
— Никто и не говорит, что твоя.
— Но все-таки, как стало известно газетчикам, что она имела половой контакт?
Уилл пожал плечами:
— Должно быть, кто-то в канцелярии коронера видел протокол вскрытия.
— Замечательно. Просто чудесно! — воскликнул Спенсер. — Послушайте, я пойду и поговорю с Френки. Помощники окружного прокурора допросят его снова, если захотят.
Уилл покачал головой. Спенсер прошел мимо него, затем взял тайм-аут на пять минут и, чтобы успокоиться, направился к автомату с содовой водой, который стоял рядом, в помещении пожарной команды.
Спенсер вошел в маленькую белую комнату и закрыл за собой дверь. Он подошел к Френки Абсалому и поздоровался с ним за руку.
— Извини, Френк, что заставил тебя так долго ждать. Или мне лучше называть тебя Френки?
— Френки. Но как вам удобнее, так и называйте. Я к этому отношусь спокойно.
Спенсер сел.
— Меня продержали здесь всю ночь, — тихо произнес Френки, — потому что я отказался говорить с ними. Они думали, что это сделал я. Наверное, так?
— А это сделал ты?
— Конечно, нет! Но все же почему они продержали меня здесь всю ночь?
— Мой напарник, Уилл, очень недоверчивый. Тебе надо было поговорить с ним. Он бы тебя тогда отпустил.
— Да, понимаю, — громко произнес Френки, а затем снова тихо добавил: — У вас классное имя. Случайно не в честь Спенсера Трейси?
— Мои родители верны своим пристрастиям, — сказал Спенсер. — Если бы я родился девочкой, мама назвала бы меня Кэтрин [40].
Френки мягко рассмеялся:
— Да, и меня мама назвала Френки после постановки «Френки и Джонни» [41].
Спенсер улыбнулся:
— Но ведь во «Френки и Джонни» Френки — девушка.
— В этом-то и вся ирония, — сказал Френки.
Спенсер не мог удержаться от смеха. Френки сидел, взгромоздив ноги на стол, и был одет в тщательно отутюженные свободные клетчатые брюки, черно-белую пеструю вязаную фуфайку и черную бейсболку, надетую козырьком назад. Он выглядел как спортивный фанат, но ухоженный и даже холеный.
— Френки, не мог бы ты снять ноги со стола? Чтобы мы могли потолковать серьезно.
Френки убрал ноги.
— Значит, рассказывай, — улыбнулся Спенсер, делая глоток черного кофе. — Рассказывай.
— Но я уже все вам рассказал. Тогда по телефону, помните? Снова, что ли?
— Френки, тебе придется рассказывать одно и то же, по крайней мере, раз шесть, пока мы будем иметь дело с тобой. А потом еще будет суд, и тебе придется выступать перед большим жюри — это раз, отвечать на вопросы прокурора — это два и еще раз для адвоката — это три. Все твои рассказы будут запротоколированы, и, если в твоих показаниях обнаружится несоответствие, то есть если они не будут сходиться, защита может потребовать подвергнуть тебя судебному преследованию. Так что будь осторожен и одновременно искренен. Расскажи, как все это происходило.
— Хорошо, мне все понятно. — Френки понизил голос, его раскованные манеры исчезли. — Но я не хочу чувствовать себя доносчиком.
— Ты из-за этого не хотел возвращаться в Дартмут? — спросил Спенсер.
— Не хотел возвращаться? О нет. — Френки кивнул. — Хм, действительно да, что-то в этом роде… Я почувствовал во всем этом что-то нехорошее. Я думал, что лучше мне остаться дома и переждать.
— Вот как? Переждать, значит?
— Не очень долго. Я и сейчас себя чувствую так, как будто предаю своих друзей. Вы знаете, за такие дела мафия на меня надела бы железный ошейник.
— Но, Френки, здесь нет мафии, и твои друзья не крестные отцы. Никаких железных ошейников не будет, я тебе обещаю.
— Да. Но все равно я предаю своих друзей.
— Френки, ты же понимаешь, мы все являемся винтиками в колесах машины закона. Таковы правила обитания в нашей Вселенной. Поэтому давай начнем действовать сообразно этому. Рассказывай.
Френки снял бейсболку, внимательно ее осмотрел, а затем надел снова.
— Вы что, собираетесь прочитать мне лекцию на тему, что, мол, негоже замалчивать то, что знаешь, пока дьявол разгуливает по земле? — спросил он.
— Конечно, не собираюсь, — сказал Спенсер. — Но если ты считаешь, что тебе такая лекция необходима…
— Не думаю, что она мне необходима, детектив О'Мэлли.
Спенсер не спускал глаз с Френки:
— Надо понимать так, что, когда мы с тобой разговаривали по телефону, ты сообщил мне не все. Верно?
Френки кивнул:
— Верно.
— Френки. — Спенсер встал. — Господи! Что же ты? Это не очень хорошо с твоей стороны.
— Я извиняюсь. Я был так ошарашен и расстроен, ваш звонок тогда просто застал меня врасплох. Я не знал, что делать. Приношу извинения.
Спенсер сел снова и призвал его к разговору:
— А как я могу быть уверен, что на этот раз ты рассказал мне все?
— Потому что я расскажу. Увидите. — Френки опустил голову так низко, что бейсболка чуть не слетела на пол. Он поправил ее. — Я чувствую себя предателем.
— Ты все делаешь правильно. Понимаешь? Правильно.
— Это вы так говорите. Детектив Бейкер говорит так же. Но когда он говорит, я не чувствую, что это правильно.
— Френки, это ты убил Кристину Ким?
— Нет, да что вы! Конечно, нет. Вы что, смеетесь надо мной? Я даже зарезать курицу не могу. Я не смог бы этого сделать, даже если бы очень хотел. Пожалуйста, не надо так говорить, а то мне неприятно.
— Тогда говори: что произошло? Ты видел на мосту кого-то еще?
Френки поднял удивленные глаза:
— Да. А откуда вы знаете?
Спенсер не улыбался и не получал никакого удовлетворения от того, что оказался прав. Все это ему очень не нравилось.
— Это была Конни?
— Господи! Да. Но вы-то как знаете?
— Я все время подозревал, что Конни выйдет на улицу, чтобы найти Кристину, — сказал Спенсер. — Она очень туманно объясняла, где находилась в это время, но в комнате ее очень долго не было. Продолжай.
— Хм, вот так оно и было. Когда я возвратился из туалета и надел куртку, чтобы идти домой, то посмотрел в окно снова.
— Зачем ты это сделал?
— Я хотел увидеть, возвращается ли назад Кристина. Или она решила снова пройти по перилам. Или что-то еще. Я просто посмотрел в окно.
— В котором часу это было?
— Может быть, в час двадцать пять. — Френки снова опустил голову. — Я увидел Конни, — тихо проговорил он. — Я увидел Конни. Она шла по мосту, очень быстро, назад к Хинману.
Спенсер успокоился и откинулся на спинку стула.
— Она была одна?
— Да, одна.
— Как она, говоришь, шла?
— Быстро.
— Я имею в виду, она смотрела прямо перед собой, вперед или оглядывалась? Была ли она близка к тому, чтобы побежать?
— Нет, ничего из того, что вы сказали. Может быть, только близка к тому, чтобы побежать.
— Значит, прямо перед собой она не смотрела и не оглядывалась. Так, что ли?
— Я не заметил. В положении ее головы я не заметил ничего необычного. Мне кажется, она смотрела прямо перед собой.
— Понятно. И это все, что ты видел?
— Все. Клянусь. — Френки истово перекрестился.
— Ну-ну, полно тебе, — сказал Спенсер. — Чего ты так переживаешь? Ты же всего лишь свидетель.
— Я не видел, чтобы она что-нибудь делала. Ничего! Это правда.
Спенсер внимательно посмотрел на Френки:
— Я и не говорил, что ты видел.
— Ну я и не видел. Нет.
— Френки, у нас мало времени. Помощники окружного прокурора куда круче меня, можешь не сомневаться. И они уже в пути, чтобы надеть на тебя железный ошейник.
— Но вы же обещали не надевать на меня железный ошейник.
— Только если ты мне все расскажешь.
— Я рассказываю вам все. Все, — повторил Френки.
— Что ты сам об этом думаешь? О том, что она была на мосту?
Френки чувствовал себя явно неуютно. Когда он заговорил, в его голосе чувствовалась нервозность.
— Ничего. А что, разве я должен что-нибудь об этом думать?
— Не надо задавать вопросы, Френки. Я не знаю, должен ты об этом думать или нет. Как тебе известно, этот мост ведет в лес. Прежде всего, почему Конни оказалась на мосту? Ты об этом подумал?
— Нет. Я об этом не подумал, — сказал Френки, смущенно заерзав на стуле.
Спенсер внимательно за ним наблюдал:
— Ну и что дальше, Френки?
— Ничего.
— Что еще?
— Ничего. Так все и было. Я собрал свои книги и пошел домой. Я только подумал: следствию важно знать, что я видел на мосту Конни.
— Ты был прав. Мне действительно это важно. Но все-таки мне кажется, что есть что-то еще.
— Ничего.
— Френки, ты от меня что-то скрываешь.
— Нет.
— Хорошо, ты видел Конни. Это случилось через двадцать минут после того, как ты в последний раз увидел Кристину и она на твоих глазах скрылась из виду. Ты не задавался вопросом, куда исчезла Кристина? — За это время она уже могла войти в дом.
— Но она не вошла. И ты уехал домой рано утром в среду, не попрощавшись ни с кем, ни со своими друзьями из студенческого братства, ни с Альбертом. Ты не позвонил Кристине, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ты уехал домой и не возвратился после Благодарения. Когда я позвонил тебе два дня назад, ты принялся горевать, но могу поспорить, удивлен ты не был.
Френки играл отутюженной складкой на своих брюках, не поднимая глаз на Спенсера.
— Могу поспорить, ты не был удивлен. Разве не так? — нетерпеливо повторил Спенсер.
Френки слабо покачал головой:
— Нет.
Спенсер смотрел на Френки некоторое время, а затем произнес:
— А то, что ты увидел на мосту Конни, — это тебя удивило?
— Нет, не удивило. — Френки выглядел так, как будто его только что приговорили к смертной казни.