Во время начала польской интервенции и наступления врангелевских войск были предприняты попытки объединить силы белогвардейцев и украинских националистов. В этом отношении особую активность проявлял известный монархист В.В. Шульгин. Он и его организация готовили Одессу к сдаче белым. Была установлена связь с Врангелем, а также с действовавшей в тылу 14-й армии петлюровской «Украинской повстанческой организацией» (УПО).
Летом 1920 г. одесские чекисты арестовали двух врангелевских офицеров, прибывших в Одессу из Севастополя с заданием установить связь с УПО, которая, в свою очередь, была связана с подпольной монархической организацией В.В. Шульгина. Получив от арестованных необходимые данные, чекисты взяли под контроль подпольные организации.
При непосредственном участии Ф.Э. Дзержинского одесские чекисты в июне 1920 г. разработали и реализовали план разгрома готовившегося заговора. Его центр во главе с петлюровским полковником, врангелевским агентом Евстафьевым, полковником царской армии Мамаевым и правым эсером Дубовицким находился в Одессе. Здесь было сосредоточено много подпольных боевых «пятерок» и «десяток», заговорщики скрывались и в катакомбах. Тем временем банды Заболотного, Кошевого и Лыхо оперировали в окрестностях Одессы, Николаевской и Подольской губерниях, поддерживали связь с Петлюрой и поляками. Из перехваченной одесскими чекистами информации Евстафьева Врангелю следовало, что выступление заговорщиков намечалось на 1 июня 1920 г. Предполагалось захватить губком РКП(б), губчека и продержаться до подхода отрядов Заболотного, Кошевого, конницы Петлюры, а затем уже и основного десанта Врангеля. Одесские чекисты внедрили своих людей в организацию заговорщиков, сумели задержать их выступление, чтобы лучше подготовиться к ликвидации всей организации. Им удалось также раскрыть связь заговорщиков с некоторыми представителями советского командования.
Активно включился в подготовку восстания через своих эмиссаров Б. Савинков, который готовил здесь создание «Черноморского областного союза защиты родины и свободы». Петлюровцы через своего представителя Дубовицкого собирали под командованием атамана Заболотного мелкие петлюровские отряды на севере Одесской губернии. Эта ветвь заговора направлялась петлюровским центрповстанкомом. Готовившееся заговорщиками восстание было лишь фрагментом общего плана Врангеля, Савинкова, Петлюры, разработанного при участии военных миссий Англии, Франции, Италии и Польши, поднять «всеукраинское народное восстание», которое должно было явиться началом общего похода против советской власти. Петлюра готовил для этой цели на территории Польши и Румынии 10 тыс. «народных повстанцев». Чекисты-разведчики сообщали о планах заговорщиков руководству ВЧК и ВУЧК. После утверждения плана ликвидации заговора Ф.Э. Дзержинским одесские чекисты приступили к его реализации.
11 июня 1920 г. Одесская губернская ЧК захватила подпольную ударную группу «повстанцев» под командованием генерала Уокке, а к 23 июня 1920 г. полностью разгромила всю сеть заговора[874].
В апреле 1920 г. начальник ОО Кавказского фронта К.И. Ландер в беседе с В.И. Лениным сообщил о том, что сгруппировавшиеся на Дону белогвардейцы летом готовят ряд восстаний. Получив указание подавлять их «в зародыше», военные контрразведчики приступили к разработке подпольных организаций[875].
Агентуре ОО Кавказского фронта удалось проникнуть в штаб Русской армии, выявить планы белогвардейского командования, раскрыть организацию и планы врангелевской разведки. По сообщению бывшего морского офицера Кондратюка, ранее служившего в деникинской разведке, был арестован полковник В.Д. Халтулари. Чекисты вскрыли агентурные сети на Кубани, в Ростове, Новочеркасске. «Имея контрреволюционные организации по всей России и на Украине, которые работают в определенном направлении, Врангель подготавливает себе подходящую почву», – доносил в центр начальник оперативной части ОО Кавказского фронта Р. Хаскин 20 июля 1920 г.[876] Особый отдел 9-й Кубанской армии арестовал почти всех разведчиков, направленных на побережье Черного моря, помимо того, изъял из пределов Кубани всех офицеров и чиновников прежнего режима[877]. «…Если бы до высадки крымского десанта не было произведено упомянутое изъятие белого офицерства и чиновничества, – докладывал особоуполномоченный ВЧК и ОО ВЧК Л.М. Брагинский председателю Реввоенсовета Л.Д. Троцкому, – нам было бы несравненно труднее справиться с десантом»[878].
Источниковая база не позволяет нам комплексно исследовать борьбу ВЧК с белогвардейской разведкой на Юге России. Находящиеся в распоряжении авторов сведения позволяют судить о том, что велась она с переменным успехом и продолжалась вплоть до разгрома Русской армии в Крыму в ноябре 1920 г. Несмотря на проведенные чекистами операции по выявлению агентуры спецслужб противника, разведка предупредила генерала П.Н. Врангеля о том, что советское командование планирует начать наступление 28 октября, и главком приступил к отводу своих сил к Крымскому перешейку[879].
На Восточном фронте в июне 1919 г. ОО 5-й армии были получены сведения о том, что одна из резидентур белогвардейской разведки обосновалась в городе Бугульме, где дислоцировался штаб 5-й армии. Сведения эти были получены при допросах двух перебежчиков, задержанных на передовых позициях. В одном из них начальник особого отдела Сухачев опознал эсера Семенова, с которым встречался ранее в Петрограде. Семенов показал, что он вместе с Кондаковым, также эсером, добровольно перешел на сторону Красной армии с целью оказать ей помощь в борьбе с колчаковщиной. Оба они являются агентами разведывательного отдела 3-й колчаковской армии, имеют шпионские задания и должны по имеющемуся у них адресу установить связь с действующим в Бугульме резидентом Григорьевым. Перебежчики сообщили пароль для связи, предъявили спрятанный в одежде шифр и код. Оба заявили, что давно решили перейти к красным и лишь ждали удобного случая для этого. Они сообщили также сведения об известных им колчаковских агентах, готовящихся к переброске в Бугульму к Григорьеву.
О результатах допросов Семенова и Кондакова было доложено в РВС Восточного фронта и Сиббюро ЦК РКП(б), осуществлявшему руководство деятельностью большевистского подполья. В бюро знали о существовании в колчаковской армии эсеровской оппозиции, вынашивавшей заговорщические планы, а также и то, что в деятельности отдельных групп партии эсеров в это время наблюдалась тенденция к сближению с большевиками. С учетом этого было решено использовать эсеров в мероприятиях по дезинформированию командования 3-й колчаковской армии.
Семенову и Кондакову дали возможность под наружным наблюдением вступить в контакт с Григорьевым. Наблюдение показало, что эсеры вели себя в соответствии с определенной им линией поведения, Григорьев их не заподозрил в неискренности. Вскоре к резиденту стали прибывать и другие агенты колчаковской разведки. С приходом последнего, седьмого, агента особым отделом была проведена операция по задержанию Григорьева и всех переданных ему на связь агентов. Все арестованные признались в сотрудничестве с разведотделом 3-й колчаковской армии и выразили готовность искупить свою вину перед советской властью.
Спустя месяц после соответствующей индивидуальной работы с каждым перевербованным агентом в стан противника был переброшен внушавший наибольшее доверие сотрудникам особого отдела бывший офицер Перепелкин. Он был снабжен дезинформационными материалами, подготовленными в штабе Восточного фронта. Судя по поведению Перепелкина после его возвращения от колчаковцев, а также по характеру задания, полученного им в разведотделе, противник продолжал верить своим агентам. Тем не менее, чтобы окончательно убедиться в успешном развитии оперативной игры, по тому же каналу к белым был заброшен агент особого отдела «Богданов». Анализ поведения колчаковских разведчиков, проведенный после возвращения агента, показал, что поверили ему не сразу. Его многократно допрашивали, тщательно перепроверяли легенду и даже с целью выяснения его причастности к агентуре особого отдела провели оперативный эксперимент. Оставив агента одного в комнате, где находились «секретные документы», проследили, не проявит ли он к ним интереса. Убедившись, что поведение «Богданова» соответствует легенде, начальник разведотдела полковник М.М. Шохов проинструктировал его, дал задание и связь в Бугульме (инструктаж и задание почти не отличались от тех, что были даны Перепелкину). Агент был переброшен за линию фронта.
Результаты использования «Богданова» позволили чекистам пойти на расширение оперативной игры. К тому же стали поступать данные о некоторой передислокации колчаковских войск. Это свидетельствовало о том, что противник поверил дезинформационным материалам штаба Восточного фронта.
Оперативная игра велась в течение лета и осени 1919 г. Ни один из перевербованных колчаковцев не был заподозрен разведкой противника в связи с ОО 5-й армии. Позже это подтвердил сам начальник разведотдела 3-й колчаковской армии полковник М.М. Шохов, арестованный весной 1920 г. в Красноярске при отступлении колчаковских войск. Он показал, что у него не зародилось и тени сомнения в своих агентах. Вот что показал он на допросе: «Была налажена, как мне казалось, надежная работа. Вся работа велась через Кондакова. От него вначале пришел ко мне Перепелкин, его информация перекрывалась нашими данными, затем ко мне в разведотдел нелегально поступали разведсводки через переходивших линию фронта моих агентов Смирнова (“Богданов”), Кутасова и многих других… Все поступавшее к нам после перепроверки докладывалось командованию… За это я им щедро платил… Выдавал по 50 тысяч рублей и с новыми заданиями направлял в расположение ваших частей… Посылалась мною одна женщина с заданием поступить в штаб 5-й армии, помнится, что такие же задания имели землемер Пименов, еще один учитель, кажется, по фамилии Иванов… Потом в зафронтовую полосу посылал еще двух поляков, четырех женщин, одного артиллериста…» Полковник признал, что такое могло случиться только от неопытности его подчиненных, и заявил, что «никто из нас не был как следует знаком с искусством разведки, все мы были направлены в нее со штабной работы»