С сепаратизмом казачества вожди Белого движения столкнулись и на Юге России. Изначальная причина разногласий генерала А.И. Деникина и политических деятелей Кубани и Дона заключалась в том, что главком Добровольческой армии являлся бескомпромиссным сторонником единой и неделимой России, а казачьи правительства добивались автономии и федеративного устройства. «Помогать Добровольческой армии – значит готовить вновь поглощение Кубани Россией», – заявлял глава (кубанского) правительства Л. Быч[1349]. Разногласия привели к тому, что атаманы вступали в переговоры с интервентами и просили от них политической, финансовой и вооруженной поддержки: сначала у кайзеровских войск, затем у союзников. Даже угроза со стороны Советской России не смогла повлиять на амбиции политических деятелей. По сообщению агента деникинской контрразведки, на состоявшемся 18 октября 1918 г. в Новочеркасске совещании войскового атамана и правительства Донской области с представителями Южной, Народной и Астраханской армий рассматривался вопрос о союзе с Добровольческой армией. В ходе прений часть членов Донского правительства высказались против союза, опасаясь главенства А.И. Деникина. Было принято решение начать немедленно переговоры с гетманом П.П. Скоропадским[1350].
В связи с сепаратистскими устремлениями казачьих атаманов и политиков их деятельность стала объектом оперативной разработки деникинских спецслужб как на территории Вооруженных сил на Юге России, так и за рубежом. «Самостийники» находились в поле зрения политических центров Добровольческой армии, шульгинской «Азбуки», военных агентур, осведомительно-агитационного агентства, которые достаточно полно освещали их устремления и контакты. От контрразведки белогвардейское руководство получало значительно меньше информации. По мнению авторов, это связано с тем, что органы безопасности Всевеликого войска Донского действовали несколько обособленно от вышестоящих учреждений ВСЮР.
В августе 1919 г. контрразведка зафиксировала враждебную деятельность «самостийной» группы Кубанской краевой рады. Результатом ее пропаганды и агитации стало разложение запорожских и черноморских полков. В станицах увеличилось число дезертиров, были зафиксированы угрозы и даже эксцессы в отношении чинов Добровольческой армии. Казаки открыто угрожали вешать и расстреливать офицеров. Не найдя компромиссов с казачеством Дона и Кубани и не имея возможности ликвидировать угрозы с помощью спецслужб, ВСЮР получили в своем тылу «пятую колонну».
Предвидя поражение белогвардейцев на фронтах, «самостийники» пытались вступить в тайные переговоры с Польшей. С этой целью в ноябре из Екатеринодара в Варшаву под видом секретаря торгового представительства выехал член Кубанской краевой рады П. Белинский. В декабре 1919 г. из Варшавы в Анапу выезжал некто Н. Цибульский. Генерал А.С. Лукомский приказал начальникам пропускных пунктов и морской контрразведке принять все меры к недопущению Н. Цибульского на Кубань, а в случае прибытия – арестовать[1351].
Сбор секретных сведений о планах и намерениях сепаратистов не мог снять угрозу безопасности белогвардейскому режиму, поскольку полученная агентурой информация оказалась невостребованной и нереализованной главным командованием ВСЮР. Ради объединения антибольшевистского фронта требовалось принятие гибких политических решений. Однако, будучи сторонниками единой и неделимой России, генерал А.И. Деникин и его ближайшее окружение по своим убеждениям не могли пойти на компромисс с казачеством, и тем самым лишились союзника в борьбе с Советской Россией.
2.5. Обеспечение безопасности войск
Задачи по обеспечению безопасности красной и белых армий возлагались на органы военной контрразведки противоборствующих сторон.
ВЧК с первых дней своей деятельности уделяла самое пристальное внимание выявлению и пресечению контрреволюционных проявлений в военной среде. Создатели регистрационного управления Полевого штаба Революционного военного совета Республики С.И. Аралов и Г.И. Теодори в 1918 г. видели задачи военной контрразведки в «изучении системы и методов действия органов иностранной военной разведки и в обнаружении, обследовании и пресечении деятельности иностранных военных шпионов, а также военных организаций и лиц, деятельность коих, преследуя военные интересы иностранных государств, направляется во вред военным интересам России и состоящих с нею в союзе держав»[1352].
И первые успехи на поприще обеспечения безопасности вооруженных сил не заставили себя ждать. Так, в декабре 1917 г. контрразведка штаба Московского военного округа под руководством политического отдела штаба раскрыла контрреволюционный заговор в польском корпусе легионеров, которым командовал генерал Ю.Р. Довбор-Мусницкий. 27 декабря был арестован «исполнительный комитет» корпуса. По распоряжению командующего округом были произведены аресты заговорщиков в московском отделении штаба войск польского корпуса. Вскрылась тайная переписка заговорщиков, были обнаружены списки членов подпольной организации, в которую входило 762 человека. Сведения были настолько серьезными, что о них немедленно поставили в известность руководство наркомвоена. Анализ ранее имевшихся и вновь полученных материалов неопровержимо свидетельствовал о начавшемся тайном сосредоточении частей польского корпуса в районе Смоленска, цель которого состояла в том, чтобы в случае возобновления Германией военных действий ударить с тыла по частям Красной армии. План был сорван[1353]. Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко приказом от 22 января 1918 г. объявил Ю.Р. Довбор-Мусницкого врагом революции.
В июле 1918 г. была создана первая чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте (прифронтовая ЧК). В подготовленном ею «Положении-инструкции армейским чрезвычайкомам по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте» основная задача армейских ЧК формулировалась, как борьба «с контрреволюцией во всех ее проявлениях, шпионажем, пьянством, преступлениями по должности и т. п. в армейской среде». На армейские комиссии также возлагалась охрана военных и политических руководителей фронта, армии.
В Положении также были изложены направления и методы работы армейских ЧК. Чекистам предписывалось вести «строгий постоянный надзор» за «различными специалистами из непролетарских рядов», работавшими в штабах, в военных и гражданских учреждениях. Предлагалось организовать в учреждениях «надежную сеть наблюдателей», которые должны были работать «систематически, планомерно и согласованно». Армейским ЧК предписывалось поддерживать тесную связь с политотделами, партийными ячейками в частях с целью получения информации о положении дел, настроении личного состава и т. п. В случае возникновения в какой-либо воинской части контрреволюционных проявлений принимать соответствующие меры[1354].
Практически сразу после создания прифронтовой ЧК военные контрразведчики раскрыли шпионско-заговорщическую группу в военном руководстве Северо-Кавказского военного округа – буквально за несколько дней до вооруженного выступления. В начале ноября 1918 г. создали ЧК на Южном фронте, которая разоблачила шпионскую группу в штабе фронта[1355].
Кроме фронтовых, армейских и губернских ЧК, вопросами борьбы с контрреволюцией в армии продолжали заниматься органы военного контроля. Летом и осенью 1918 г. они задержали немало контрреволюционных агитаторов, изменников, пытавшихся перейти на сторону противника, белогвардейских агентов, пробравшихся в воинские части и военные учреждения. Отдел военного контроля 4-й армии ликвидировал крупный заговор, во главе которого стояли дежурный генерал штаба армии Буренин и командир кавалерийского полка бывший царский полковник Бредихин[1356]. Военно-морской контроль Балтийского флота выявил в Морском Генеральном штабе белогвардейскую шпионскую организацию, связанную с английской разведкой и др.[1357]
В декабре 1918 г. на основе первого накопленного опыта в ВЧК была подготовлена и утверждена «Инструкция об организации и работе чрезвычайных комиссий в армии». В соответствие с указанной Инструкцией армейские ЧК вели борьбу с контрреволюцией во всех ее проявлениях, с преступлениями по должности в армейской среде. Кроме этого на фронтовые ЧК возлагалась обязанность охраны политических комиссаров, начальников штабов, членов военного совета и военных руководителей.
3 февраля 1919 г. Дзержинский рассмотрел «Положение об Особом отделе при ВЧК и его местных органах», разработанное Лацисом и Кедровым и утвержденное членами президиума ВЧК, а 6 февраля оно было одобрено на заседании президиума ВЦИК. Положение закрепляло в правовом отношении организацию ОО при ВЧК, определяло систему подчиненных ему органов, задачи, права, подотчетность и подконтрольность соответствующим структурам государственного управления. В качестве основной задачи определялись борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте, а также организация работы за границей, на территориях, оккупированных иностранными войсками и занятых белыми. Особым отделам предоставлялось право производить уголовно-процессуальные расследования по делам о контрреволюционных преступлениях. В соответствии с постановлением ВЦИК от 17 февраля «О праве вынесения приговоров ВЧК и революционными трибуналами» и распоряжением ВЧК от 20 февраля, армейским особотделам были предоставлены права и функции губчека в отношении «непосредственной расправы по пресечению преступлений в зоне боевых действий»[1358]