— Это не очень мудро, Сато-сан, — подчеркивает второй мужчина.
— Она сказала, что ее фамилия Честер.
Я выхожу из тени, мои кулаки сжаты по бокам. У нас с мамой есть свои разногласия, но я бы избила любого, кто издевается над ней, до чертиков.
Не то чтобы я думала, что кто-то способен запугать мою маму, которая всегда была выше жизни и такой же пугающей.
Три пары глаз скользят по мне. Мама в бешенстве. У этих двух мужчин в лучшем случае созерцательный характер. Один невысокий и постарше, ему около тридцати пяти. Другой выше, стройнее и выглядит намного моложе, вероятно, примерно моего возраста. Оба мужчины — азиаты, одеты в темные костюмы с белой рубашкой и без галстуков. У того, что повыше, черные серьги-пуговицы, а из-за воротника сбоку на шее выглядывает что-то похожее на татуировку в виде змеи. Его внешность сдержанна, как у какого-нибудь умного бухгалтера, который каким-то образом оказывается серийным убийцей. Меня пробирает дрожь от того, как он смотрит на меня с намерением, способным разбить камни. Его взгляд острее, чем у другого, у которого круглое лицо и мягкий взгляд.
Я придвигаюсь ближе к маме, так что мы обе смотрим на них, и шепчу:
— Кто эти люди?
— Тебе не о ком беспокоиться, — говорит она по-английски, затем переходит на японский.
— Уходит прямо сейчас, или я позвоню 911.
— Если бы ты могла, ты бы уже это сделала, — отвечает коротышка на том же языке.
— Я позвоню им, если вы не оставите нас в покое, — говорю я по-японски, направляя на них свой телефон, как будто это какое-то оружие.
Тот, что повыше, улыбается, но в лучшем случае хищно. Или, может быть, это забавляет. Я не уверена, с какой стороны прочесть блеск в его глазах.
Он протягивает мне руку.
— Меня зовут Рен. Рад познакомиться с тобой, Хито.
Мама встает передо мной, как мама-медведица, готовая зарубить суку. Ее слова звучат хрипло и глубоко.
— Уходите. Сейчас же.
— Ты совершаешь серьезную ошибку, — говорит ей тот, что пониже ростом.
Высокий, Рен, заглядывает через маму, что нетрудно, поскольку она невысокая, и улыбается мне. Меня снова охватывает чувство, что я стал мишенью.
— Мы еще встретимся… Наоми-сан.
Мама выглядит готовой схватить биту — или, еще лучше, пистолет — и пристрелить их, но они кланяются, прекрасно демонстрируя японские манеры, а затем вальсируют за дверью.
Ни мама, ни я не кланяемся в ответ, что считается невежливым. Наши ноги остаются прикованными к месту, пока мы наблюдаем за входной дверью, пока их машина, черный фургон, не выезжает из дома.
Стоп.
Черный фургон?
Образы фургона, который преследовал меня несколько недель назад, снова всплывают в моем сознании, но я быстро прогоняю их прочь. Я снова выдумываю истории, а это никогда не бывает хорошо.
Мамина поза немного расслабляется, но она не теряет острого взгляда своих темных глаз и не перестает хрипло дышать сквозь зубы.
Это первый раз, когда я вижу ее вне себя после красной ночи. Она всегда вела себя хладнокровно и собранно, и я действительно начал сомневаться, есть ли у нее сердце или в какой-то момент оно было заменено льдом.
— Кто были эти люди, мама?
— Никто.
— Они явно были кем-то. Они из твоего прошлого?
Ее взгляд устремляется в мою сторону, и ее зрачки так расширены, как будто она под действием наркотиков.
— Почему ты так говоришь?
— Они называли тебя твоей старой фамилией.
— Верно.
— Какая еще может быть причина для того, чтобы я так говорила?
— Это пустяки.
— Очевидно, что-то происходит. Почему Рен сказал ‘рад познакомиться с тобой, Хито’? У меня есть другое имя?
Она поджимает губы.
— Твое единственное имя — Наоми Честер. Это все, что тебе нужно знать. И сотри имя этого ублюдка из своей памяти. Ты не встречала Рена.
— Но…
— Иди в школу, Нао. Ты опоздаешь.
Я хочу спорить и злиться. Я хочу потребовать, чтобы я была в курсе событий, происходящих в нашей жизни, но усталый взгляд на ее лице останавливает меня. Мешки под глазами залегли под темными кругами, а лицо приобрело бледно-белый оттенок.
Так продолжается уже несколько недель. Она вообще нормально спит?
Я должна позже купить ей одно из тех снотворных в аптеке.
Хотя я не хочу раздувать из этого проблему, я также не могу притворяться, что ничего не произошло.
— Я больше не маленькая девочка, мама. Я чувствую, когда что-то не так, что хорошо было бы, если ты это ни скрывала. Так что вместо того, чтобы держать меня в неведении, как насчет того, чтобы просто… поговорить со мной?
Выражение ее лица немного смягчается, голос становится мягче, тише.
— А как насчет тебя?
— Я?
— Ты поговоришь со мной, Нао-тян?
— О чем?
— О том, почему ты больше не смотришь мне в глаза больше секунды и как ты больше не целуешь меня на ночь.
— Я не маленькая девочка.
— Я вижу это. Она слегка улыбается.
— У тебя даже есть парень.
— Себастьян не мой парень.
— Так вот почему ты целуешься, когда думаешь, что я не смотрю?
Мои щеки пылают, когда воспоминания о том, что мы сделали, возвращаются.
— Ты это видела?
Она кивает.
— Похоже, он хорошо целуется.
— Мама!
— Хорошо… хорошо. Я не буду дразнить тебя по поводу твоего первого парня.
— У меня был Барри из средней школы.
— Тот, которого ты бросила, потому что ему не нравились аниме и манга?
— Барри высмеял меня за то, что я читала мангу.
— Себастьян так не думает?
— Нет. — Я пинаю воображаемый камень. — Он… даже думает, что мои эскизы классные.
— Это потому, что у него хороший вкус.
— Спасибо, — неловко говорю я, опуская голову и направляясь к двери.
— Нао-тян? — зовет она меня ласковым тоном, которого не использовала с тех пор, как я была маленьким.
Я смотрю на нее через плечо.
— Да?
— Приходи домой пораньше. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Я замираю от уязвимости в ее голосе и от того, как она хватает пачку сигарет и теребит ее пальцами, но потом я шепчу:
— Хорошо.
Я давно хотела, чтобы она поговорила со мной, но почему у меня такое чувство, что это может быть не то, на что я рассчитывала?
Вообще.
ГЛАВА 29
Наоми
Я все еще думаю о странной встрече с этими двумя мужчинами во время моих утренних занятий. Об этом невозможно не думать, учитывая все факты, которые выстраиваются в ряд.
Они знали старое мамину фамилию.
Они японцы.
Они ездят на черном фургоне.
О, и один из них был так рад познакомиться со мной, что назвал меня совсем другим именем.
Я надеюсь, что у меня просто паранойя и что бы ни сказала мне мама, это не имеет к ним никакого отношения.
В тот момент, когда я отбрасываю любые мысли о них, они врываются обратно. Особенно Рен.
В Рене что-то есть.
Но что?
— Нао! Ты слушаешь? — Люси машет рукой перед моим лицом.
— О, извини. — Я морщусь, запихивая книги в сумку после ухода профессора.
Я готова пойти на ланч и раствориться в Себастьяне.
— Что ты сказала?
Люси закатывает глаза.
— Я спрашивала, не была ли ты слишком занята сексом, чтобы ответить на мое сообщение.
— Люси! — Я бросаю взгляд на наше окружение, прежде чем пробормотать: — Кто вообще теперь говорит «секс»?
— Я говорю. Кроме того, все знают, что вы с Себастьяном… одно целое.
— Мы не вещь.
— Тогда кто вы?
Я взвешиваю свои слова, когда мы выходим из лекционного зала. Действительно, кто мы такие? Мама назвала его моим парнем, а Люси намекнула, что между нами что-то есть. Это то, что мы есть? Парочка?
Возможно, мы и не начали бы при традиционных обстоятельствах, но мы начали. Мы… там. Или здесь, или еще где-нибудь. Наши отношения больше не только сексуальные. Может быть, это никогда не было только сексуальным с самого начала.
— Мы — это только мы, — говорю я Люси с улыбкой.
— Нао… — она замолкает, затем прочищает горло. — Может быть, тебе не стоит чувствовать себя слишком комфортно в компании Себастьяна.
— Почему?
— Ну… он Уивер и квотербек, и все это требует внимания.
— Я в порядке.
Пока что.
— Ты уверена? Потому что он популярен и находится в центре внимания, что ты так ненавидишь.
— О, да ладно, Люси. Избавь меня от лицемерия. Я ненавижу Рейну и ее дрянных девчонок, но я не просила тебя чувствовать себя некомфортно в их компании. Я никогда не ныла о том, что ты проводишь большую часть своего времени в ее доме, играя в переодевания и поклоняясь богине красоты, чтобы сохранить тебя вечно молодой. Я уважала твой выбор, поэтому, пожалуйста, уважайте мой.
— Ты права. — Она сглатывает. — Я перешла все границы. Мне очень жаль.
— Все в порядке. Я не хотела быть стервозной.
— Я просто беспокоюсь о тебе, Нао. Я никогда раньше не видела тебя такой потерянной в мужчинах. Я думала, что это была просто влюбленность, но это превращается во что-то гораздо более глубокое.
— Не волнуйся, это просто влюбленность.
С развратным сексом. Но я избавляю Люси от подробностей.
Мой телефон вибрирует, и я улыбаюсь, когда вижу его имя.
Себастьян: Я опаздываю из-за тренера. Подожди меня, прежде чем начнешь есть.
Себастьян: У меня есть кое-что для тебя.
Он прикрепляет фотографию своей жилистой руки, держащей бутылку яблочного сока.
Я ухмыляюсь, как идиотка, пока печатаю.
Наоми: Сегодня утром я пила сок.
Себастьян: Не с моим вкусом. Подготовь этот рот для меня.
Наоми: Прекрати это.
Себастьян: Я говорила о соке. Куда делись твои мысли, малышка?
Мои щеки загораются, когда я засовываю телефон обратно в карман и слушаю, как Люси говорит о наших предстоящих экзаменах. В эту пятницу "Блэк Девилз" все еще предстоит важная игра, так что мы потеряем целый вечер — и дни, предшествующие ему. Насмешки и стоны эхом разносятся в воздухе, когда мы с Люси подходим к столу, за которым сидят команда поддержки и футболисты. Я предполагаю, что это больше касается меня, чем мою лучшую подругу, которая неловко садится.