Поначалу он не осознал, чем грозит ему это археологическое открытие; просто поехал лично проверить, что такое невероятное нашли на его земле экскаваторщики и бульдозеристы, люди, как известно, в массе своей не отличающиеся широтой кругозора и трепетным отношением к памятникам культуры, но тут почему-то замершие в нерешительности. Даже и сейчас, утром, все могло бы еще пойти по-другому, если бы не одно странное и неприятное обстоятельство. Рядом со стройплощадкой уже толпился народ: два десятка городских сумасшедших из общества «Северная Веда» под предводительством своей патронессы, некой Львовой, позиционировавшей себя как духовный учитель и выглядевшей как актриса, сбежавшая со съемочной площадки малобюджетного фильма про вампиров. Все они гомонили, будто растревоженный птичий базар, требовали пропустить их к «месту силы» для поклонения и бойко орудовали смартфонами, надо полагать, делая фотографии и извещая весь мир об открытии. Удивительно, но быстро проведенное расследование показало, что Львовой никто из рабочих или сотрудников «Лиги» не звонил, и загадка ее появления на месте событий осталась неразгаданной. Сама Львова высокомерно заявила, что «людям духа открыты многие тайны» и что «она почувствовала мистический зов», который и привел ее к раскопу.
Не успел Трок распорядиться убрать адептов духа подальше от зияющей ямы, как приехали сотрудники областного Комитета по охране памятников истории и культуры, представители исторического музея Михайловска, какие-то бородатые типы и похожие на хиппи девицы, не спросясь, принялись разворачивать на земле полотна ткани и раскладывать инструменты. Петр Маркович почувствовал себя так, как будто вся эта камарилья ворвалась к нему в дом и принялась хозяйничать в спальне. Последним прибыл начальник полиции Северосумска Михальчук в сопровождении нескольких патрульных экипажей. Он поговорил с людьми из комитета и из музея, развел руками и сообщил Троку, что нужно смириться и подождать.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и двух суток, как было объявлено, что находка имеет огромную культурную и историческую ценность, что строители, сами того не зная, сняли покров времени с редчайшего культового сооружения, вокруг которого, несомненно, можно будет обнаружить целое поселение, полное захоронений, предметов материальной культуры и прочих артефактов, а значит, никакой стройки на этой территории быть не может.
Трок потребовал независимую экспертизу. Из Петербурга прилетело несколько человек, выглядящих ненамного лучше, чем их провинциальные коллеги; они спустились в уже опустошенную яму, потоптались немного, откололи пару кусочков от камней на стенах и отправились в Михайловск, изучать извлеченные из-под земли артефакты. Через четыре дня Петр Маркович получил пространное экспертное заключение на тридцати страницах, суть которого сводилась все к тому же печальному выводу: уникальная находка, исторический памятник, строительство невозможно.
Выложенная валунами дыра в земле и несколько глиняных черепков похоронили многомиллиардный проект с какой-то невероятной, чудовищной неотвратимостью.
Предположим, деньги, выплаченные за землю, можно было вернуть по официальным каналам; пусть не скоро, не просто, но все же вернуть. С банком тоже можно было договориться: расторгнуть договор, погасить первый транш возвращенными деньгами, но уже понести потери в виде успевших набежать процентов и штрафов. Терпимы были даже безвозвратные затраты на первоначальную взятку банковскому клерку в счет будущих, более крупных выплат. Но настоящей проблемой стали переданные 40 % «Лиги»: они отошли компании Вениамина по официальному договору купли-продажи за символическую цену в десять тысяч рублей, и никакой связи этой сделки с несостоявшимся проектом строительства проследить было нельзя. Трок понимал, что попал в крайне уязвимое положение. Требовалась встреча с Пустоваром и Вениамином, и она была назначена на сегодня, пятницу 18 сентября. Боря Глотов снова вызвался поучаствовать в качестве группы поддержки, и Трок был ему за это признателен.
Как любой приличный человек в этом городе, Борис Саввич жил на Рогатке, совсем рядом со зданием городской администрации. Когда черный Range Rover Трока въехал в охраняемый двор, мэр уже скромно ждал на крыльце, прячась от мороси под большим кованым козырьком. Он увидел Трока, махнул рукой своему водителю, который стоял рядом с большим темно-зеленым Lexus’ом, и мелким семенящим шагом направился к пассажирской дверце.
– Привет, Петя! Здравствуй, Роза! – бодро поздоровался Борис Саввич, пыхтя и устраиваясь на сиденье. – Ну что, поехали! Нас ждут великие дела!
Трок кисло улыбнулся и промолчал. Они выехали со двора, следом за ним пристроился внедорожник Глотова. До назначенной встречи оставалось чуть больше часа.
– Ничего, все нормально будет, – приговаривал Борис Саввич. – Главное, что они согласились встретиться, значит, готовы обсуждать. Ты, главное, не горячись, Петя, спокойно с ними поговорим, и все.
– Я постараюсь, – сказал Трок, глядя в окно автомобиля на проносившиеся мимо унылые новостройки Третьего микрорайона.
В Михайловск они въезжать не стали; обогнули город по кольцевой дороге и остановились на южной окраине, рядом с невысоким строением, стилизованным под старинный трактир. «Ресторан «Подворье», гласила неброская вывеска. Рядом со входом были припаркованы два автомобиля: большой джип Mercedes и спортивный BMW. На толстой деревянной двери висела табличка: «Закрыто на мероприятие». С некоторых пор государственные служащие перестали обсуждать щекотливые вопросы у себя в кабинетах, предпочитая проверенные и надежные места, подальше от посторонних глаз. У главы области Пустовара таким местом было «Подворье».
Когда Трок, Роза и Глотов вошли внутрь, их уже ждали. Небольшой зал с бревенчатыми стенами, увешанными хомутами, ухватами и какими-то другими предметами крестьянского быта, названия которых Петр Маркович не знал, был пуст; только за стойкой бармен равнодушно протирал бокалы да скучал в углу официант. Пустовар и его племянник расположились за столиком в самом дальнем углу.
– О, дорогие гости! – прогудел губернатор и приподнялся. – Рад видеть, рад видеть! Как добрались?
Он был большой, седовласый, усатый, в мешковатом костюме, с повадками старого управленца. Вениамин, который тоже встал вслед за дядей, был другой: молодой, лет тридцати с небольшим, полнеющий, с резкими, суетливыми движениями и постоянно бегающими глазами, вслед за которыми иногда подергивалась голова: казалось, что он постоянно находится в состоянии нервного возбуждения или крайнего стресса, уже доведшего его до невроза. Он протянул Троку руку и оскалился в улыбке. В сочетании с мельтешащими туда-сюда зрачками зрелище было то еще.
Все сели. Пустовар махнул рукой официанту, но тот и так уже спешил к их столу.
– Пожалуйста, мне зеленый чай с жасмином, – вежливо попросила Роза и улыбнулась – не столько официанту, конечно, сколько присутствующим.
– Ройбуш, – сказал Трок. – И лимон принесите.
– А мне ничего, наверное, – торопливо произнес Вениамин. – Или нет, принесите воду, простую, без газа. Хотя лучше сок. Да, сок. И воду тоже.
– Ну а я что-нибудь покрепче. – Пустовар благодушно подмигнул собравшимся. – Hennesy принеси мне, грамм сто, а лучше сразу двести. Ты как, Саввич? Присоединишься?
– Ну, если уж губернатор предлагает… – Глотов развел руками. – Мне то же самое, пожалуйста.
«Разумеется, – подумал Трок. – Если машина – то Mercedes, если коньяк – то Hennesy. А вот этот балахон на нем, вероятно, от Hugo Boss».
– Ну, рассказывайте. – Пустовар откинулся на спинку деревянной скамьи. – Что там Северосумск? Стоит?
Первая часть переговоров – ритуальные танцы. Это только деловая мелочь торопится в решении важных вопросов; люди серьезные вначале должны поговорить о разном, и чем существеннее повод для встречи, тем дольше идут эти предварительные разговоры. А еще имеет значение, кто первым не выдержит и заговорит о делах. Естественно, это был Вениамин: последние полчаса он дергался, ерзал, тискал смартфон, смотрел то в окно, то в экран телефона, то в декольте Розы и ни разу не взглянул Троку в глаза.
– Я извиняюсь, но у меня еще одна встреча через час, надо бежать. Мы же хотели что-то обсудить, да, верно?
Разговоры мгновенно смолкли.
– Да, – ответил Трок в наступившей тишине. – Мы хотели обсудить вопрос той доли в «Лиге», которую вы получили.
Вениамин вздернул брови и изобразил искреннее удивление.
– А что с ней не так?
– С ней все не так, – сказал Петр Маркович. – Она не на месте. Если не ошибаюсь, существовала договоренность о передаче сорока процентов акций в обмен на разрешение на строительство?
– Ну да, допустим, – согласился Вениамин.
– Как всем известно, строительство остановлено, и, насколько я понимаю, сделать с этим уже ничего нельзя?
Он перевел взгляд на Пустовара. Тот опустил тяжелые набрякшие веки и сокрушенно покачал головой.
– Увы, Петр Маркович. Дело федерального уровня. Я, если честно, уже и постановление вчера подписал об отзыве разрешения.
Трок сжал зубы.
– Хорошо, – продолжил он после паузы. – Таким образом, нам нужно обсудить порядок возврата переданных акций обратно в «Лигу».
Вениамин замотал головой. В глаза Троку он по-прежнему не смотрел.
– Подожди, подожди, Петя, мы же договорились. Или ты хочешь все отменить?
«Я тебе не Петя, – подумал Трок. – Шкет».
– Все уже отменилось само собой. Нет строительства, нет и доли в «Лиге».
– Нет, все равно не понимаю, давай по порядку. – Вениамин посмотрел на дядю. Тот сидел, прикрыв глаза, и внимательно слушал. – Насколько я помню, мы говорили о том, что разрешение от правительства области будет получено в обмен на сорок процентов акций, да?
Пустовар молча кивнул.
– Ну вот, – продолжал Вениамин, – мы свои обязательства выполнили, разрешение дали, а ты выполнил свои. Что не так?
Петр Маркович дернул правым плечом. Глотов быстро посмотрел на него и чуть поднял бровь.