Роза Трок брезгливо поморщилась; прозрачная струя омывателя брызнула на стекло, и резиновые щетки «дворников» зашуршали, размазывая и стирая белесое птичье дерьмо.
– Это к деньгам, – сказал Аркадий Леонидович. – Примета такая.
– Надеюсь. – Роза слегка улыбнулась. – Ну вот, отвлеклась и забыла, о чем я… память стала ни к черту.
– Вы говорили о сыне, – напомнил Аркадий Леонидович.
– Ах да. Знаете, я не верю во всю эту мистику и прочую чертовщину, о которой вы рассказали, а не верю, наверное, потому, что не понимаю. Если предположить, что все это правда, то как дети могли так точно создать ритуал, необходимый для вызова этой… как ее… Мамочки… в общем, того чудища, и наделать с ее помощью столько бед. В голове не укладывается.
Историк покачал головой.
– Ошибочно думать, что все решает правильность ритуалов; тогда можно было бы предположить, что мальчики по какой-то совершенно невероятной случайности в точности повторили обряды далекой древности. Но нет: главное – лишь желание быть услышанными, все равно кем – а вот именно этого они и хотели больше всего, просто потому, что всю жизнь их не слышали, да и видели через раз.
– Ну, может быть, в остальных семьях так и обстояли дела, но не у нас, – категорично возразила Роза. – Моим вниманием Даниил не был обделен, и Петр Маркович уделял ему достаточно времени…
– Да, рабочие встречи по вечерам и анализ успехов и неудач. Я в курсе. Видимо, поэтому он и пришел ко мне, когда ситуация стала критической.
Роза молчала.
– Вы сами выкопали им эту песочницу в процессе своих взрослых и таких важных забав и настолько были заняты ими, что не заметили, во что играют дети. По сути, они там играли в вас самих, только со свойственным подросткам преувеличением.
– Даниил уедет из города, – произнесла Роза после паузы. – Мы говорили с психологами, и все сошлись в том, что дальнейшее пребывание в Северосумске будет для него слишком травмирующим. Отправляем его в Петербург, к старшей сводной сестре: она уже взрослая, и ей будет полезно поучиться ответственности, присматривая за братом. Я первое время побуду еще здесь, помогу Петру со всем разобраться, а потом, может быть, тоже уеду. Или нет. Знаете, у нас теперь есть хорошие шансы вернуть полностью то, что было передано Вениамину. Вы ведь в курсе, что он сошел с ума?
– Что-то слышал, – пожал плечами Аркадий Леонидович.
– Я всегда считала его немного нервным, но такого, признаться, не ожидала. Психоз, галлюцинации, бред. И вот что интересно: как раз накануне его навещала ваша подружка, Карина, кажется, да? Вы знали об этом?
Роза внимательно смотрела прямо в глаза. Аркадий Леонидович сделал удивленное лицо.
– Не имел ни малейшего понятия.
– Однако это факт. Сохранилась запись из переговорной нашего офиса: там все разговоры пишутся в автоматическом режиме. Такой странный визит: пришла, посидела минуты три, соврала что-то про пожертвования интернату, в котором она работала и который якобы Петр поддерживал деньгами, и ушла. А уже ночью Вениамин совершил свой знаменитый забег в трусах по улице, и счастье еще, что его заметили, а то бы мог и околеть вовсе: буря, снег, все такое. Удивительно, вы не находите?
– В мире вообще много удивительного. Больше, чем мы можем представить.
– Ну да, ну да, – покивала, соглашаясь, Роза.
Она повернулась, протянула руку и достала с заднего сиденья небольшой кейс.
– Ну что ж, Аркадий, давайте приступим к расчетам. Мы ведь для этого встретились, верно?
Роза раскрыла кейс.
– Петр просил извиниться за то, что не смог увидеться с вами лично. Очень занят сейчас, знаете ли. Он рассказал, что вы отчитались о своих успехах, и передает благодарность. Я к этому от души присоединяюсь. Честно говоря, ни он, ни я не верили, что у вас что-то получится, но теперь у нас есть основания требовать снятия охранного статуса с земли, предназначенной для строительства. Спасибо. И за сына тоже. Отдельное.
Она осеклась, помолчала немного и продолжила:
– Итак, вот: ключи от трехкомнатной квартиры в Заселье. Бессрочная и бесплатная аренда. Можете переезжать хоть завтра.
В ладонь Аркадия Леонидовича легли два небольших блестящих ключа. К кольцу была привязана бирка с подписанным от руки адресом.
– Теперь про автомобиль. Не обессудьте, машина не новая, пятилетка, но хорошая, надежная и вместительная. Пригодится при переезде. Держите: вот ключи, технический паспорт и договор. Вам нужно только расписаться.
К ключам от квартиры присоединился брелок с логотипом, похожим на стилизованное изображение головы в ковбойской шляпе.
– И деньги. Миллион, верно? Пожалуйста, получите.
Миллион выглядел удивительно несолидно и легковесно: две пачки пятитысячных купюр, перевязанных бумажной лентой банковской упаковки. Аркадий Леонидович растерянно держал деньги в руках, не решаясь рассовать их в карманы.
– Не привыкли к таким суммам, да? – спросила Роза и понимающе улыбнулась. – Уже придумали, как будете тратить?
– Нет еще, – отрицательно покачал головой Аркадий Леонидович. – Посмотрим, там видно будет.
– Позвольте вам посоветовать? – участливо предложила Роза. – Видите ли, у меня есть кое-что на продажу, и, по счастливой случайности, стоит это как раз миллион рублей. Вот, взгляните.
Она достала из кейса несколько помятых, испачканных, сложенных вдвое листов, развернула и бросила Аркадию Леонидовичу на колени. Он взглянул и обмер. С черно-белой фотографии полицейской ориентировки на него смотрела его собственная насупленная физиономия. Он осторожно перебрал пальцами остальное: распечатки статей с «Геникеевки», объявления о розыске – все было здесь, до последней страницы.
– Ну как? – поинтересовалась Роза. – Стоит это, по-вашему, миллиона?
– Так вот, значит, куда они подевались, – медленно произнес Аркадий Леонидович. – А я гадал, кто мог их забрать из квартиры.
– Это вышло случайно. Когда Даниил пропал, мы бросились его искать. Представьте себе, ребенок говорит, что вышел на пять минут встретиться с другом возле подъезда, и не возвращается. Пять минут, десять, тридцать. На камерах у входа в дом видно, что он взял и пошел куда-то, просто растворился в метели. А тут еще эта буря. Петр поднял на ноги всю полицию, стал искать телефоны его друзей, школьных знакомых, но мы и представить себе не могли, что он на ночь глядя отправился в гости к своему учителю истории. В общем, пока муж был занят звонками, я открыла страницу Даниила в социальной сети. Он обычно не выходит из нее, просто закрывает окно браузера, так что можно войти без пароля. Мы никогда не следили за его перепиской и вообще уважаем личное пространство, но тут был экстренный случай. В общем, я прочла, как он просил разузнать ваш адрес у знакомой девочки. Мы тут же поехали к вам на квартиру – я, Петр, наш водитель Андрей и еще двое оперативников, которые к тому времени четверть часа слонялись у нас по дому. Звонить не стали, чтобы…
– Чтобы не спугнуть. Понятно.
– Да. Полицейские сказали, что лучше нагрянуть неожиданно. Поверьте, по дороге к вам я чего только не передумала, но вот такого, – Роза коснулась пальцем бумаг, – даже в страшном сне не могла вообразить. Дверь вы оставили незапертой, мы вошли, никого нет, и тут я вижу разбросанные по полу листы, поднимаю, а там это… Хорошо, что в тот момент вас не было дома. Объясниться бы не успели.
– Значит, мне повезло, – отозвался Аркадий Леонидович.
– Да, причем дважды. Второй раз, когда нам позвонил Даниил и попросил приехать на стройплощадку. Вам повезло, что первым мы увидели его, живого и невредимого, а не вас.
Наступило молчание. Листы бумаги дрожали в легком дуновении кондиционированного воздуха.
– Ну так как, мое предложение принято?
– Как будто у меня есть выбор.
– Вот и славно. – Роза быстро вынула две пачки купюр из рук Аркадия Леонидовича и бросила их обратно в раскрытый кейс. Посмотрела на понурившегося историка, чуть коснулась его плеча рукой в тонкой перчатке и сказала успокаивающе и примирительно:
– Аркадий, я правда очень вам благодарна за то, что вы помогли выпутаться Даниилу из этой кошмарной истории. Но у нашей семьи сейчас нелегкие времена. Петр известен как человек слова, за это его любят и уважают все, включая меня, но в настоящее время мы не можем разбрасываться миллионами направо и налево.
– Он знает? – спросил Аркадий Леонидович.
– Нет. И полиция тоже. Пока не знает. Да и я не знаю наверняка, что там такое случилось полгода назад в Питере, но хочу быть уверена, что маньяк-убийца, который пытал и заживо сжигал женщин, не ходит со мной по одним улицам. Надеюсь, я выражаюсь понятно?
– Предельно.
– Ну, значит, квартира вам тоже без надобности.
Связка ключей с подписанным адресом последовала вслед за деньгами. Аркадий Леонидович протянул автомобильный брелок. Роза покачала головой.
– Машина ваша. Нужно же на чем-то отсюда уехать. Бак полный, автомобиль на стоянке недалеко от вашего дома. Уезжайте, Аркадий Леонидович. И спасибо за все еще раз.
Он кое-как сложил листы бумаги и запихал их в карман. Взялся за ручку двери, но в этот момент Роза сказала:
– Да, и еще одно. Ваша подруга Карина – забирайте ее с собой. Потому что если она, предположим, вздумает заявиться ко мне на работу или, быть может, домой, если я случайно встречу ее на улице, в магазине или, к примеру, на приеме у гинеколога, если она столкнется со мной взглядом хоть на секунду, то информация о том, под каким именем вы сейчас живете, будет немедленно передана в полицию. То же самое произойдет, если я внезапно решу пробежаться голой по улице ночью, начну гоняться за чертями с ножом или даже просто умру во сне от разрыва сердца. Нынче такое время, что любая информация может быть восстановлена очень быстро и еще быстрее передана по нужному адресу. Так что не искушайте судьбу. Вы оба покидаете Северосумск.
Комната Леокадии Адольфовны пустовала. В бледных лучах солнца медленно плавала пыль. Матрас на кровати был свернут к изголовью вместе с подушкой и одеялом, с которых уже сняли белье. Оставался лишь чуть заметный запах, похожий на аромат давно засохших цветов, лекарств и розовых леденцов. Карина почувствовала, как защемило сердце.