ер, но молча сопротивлялась с утроенной силой. Когда её ногти впились в его кожу, выступила кровь, напоминающая красное вино. Цзянь Фанпин ослабил хватку и посмотрел на девушку. Она поправила одежду и уткнулась лицом в его грудь:
— Я не хотела, можешь меня больше не жалеть…
Цзянь Фанпин крепко обнял её, но принуждать не стал. Он, не отрываясь, смотрел на её глаза, на её лицо, пока девушка не уснула.
Зазвонил его мобильный. Это был староста. Он хмуро поинтересовался, где находится Цзянь Фанпин. Цзянь Фанпин увильнул от ответа, но староста понял и со вздохом сказал, что Лао Чжана на допрос увезли, и это, возможно, коснётся всех, кто с ним учился.
— Хотел предупредить тебя.
Староста повесил трубку, а у Цзяня всё в голове поплыло. Лао Чжан — это его однокашник по партийной школе, тот самый, который заливал «В таком-то районе я всё улажу, кроме убийства, хоть ты пьяным за руль сядешь, хоть проституцией займёшься, хоть девочку снимешь». Только в прошлом году получить повышение и стать главой района — и так быстро свалиться с кресла?
Шэнь Ина, лежавшая у него на груди, открыла глаза и сонно пробормотала:
— Что случилось?
Цзянь Фанпин выдавил из себя улыбку:
— В департаменте кое-что случилось, нужно съездить, а ты поспи.
Выйдя из квартиры, Цзянь Фанпин позвонил старосте, тот с усмешкой сказал:
— А ты решительный малый, ещё не совсем в плену у женских чар.
Цзянь Фанпину было не до шуток, он стал расспрашивать, что произошло с Лао Чжаном. Они проговорили больше часа. Обсудив всё, что узнали от однокашников по партийной школе, и рассказав о том, что их самих связывало с Лао Чжаном, пришли к выводу, что не нарушили никаких табу. Только тогда успокоились и закончили разговор. Цзянь Фанпин вздохнул и включил двигатель. Он подумал: «Что ж поделать, если у Лао Чжана язык как помело, не надо было молоть всякий вздор, понятное дело, что рано или поздно его должны были снять с поста».
Вскоре новость о дисциплинарном расследовании попала в прессу, отец, держа в руках газету, словно бесценный клад, ткнул под нос Цзянь Фанпину:
— Извлеки урок! — подытожил: — Я ж тебе говорил, что стреляют по той утке, которая высовывает голову! Так что ты полегче на поворотах!
Цзянь Фанпин небрежно бросил:
— Пап, я всё понял, я всё делаю, как ты говоришь!
На самом деле мыслями он был далеко, поскольку приезжала мать Шэнь, и от её согласия зависело, сможет ли он в итоге жениться на девушке. А против отцовских нотаций у него давно уже выработался иммунитет.
Мать Шэнь Ина оказалась даже моложе, чем на фото. При встрече он обратился к ней «тётушка», в ответ она рассмеялась:
— Да я не намного старше вас, не надо из меня делать старуху.
Шэнь Ина глуповато хихикнула. Цзянь Фанпин нашёлся:
— У вас отличное чувство юмора. Кстати, я уже договорился по поводу ужина. Устроим банкет в вашу честь в отеле «Интерконтиненталь».
Во время первомайских праздников отдельный кабинет в ресторане «Интерконтиненталя» было очень сложно забронировать, но для Цзянь Фанпина, разумеется, не представляло проблем. Мать Шэнь вошла в кабинет и не садясь, а с суеверным страхом огляделась по сторонам. Цзянь Фанпин сказал:
— Обстановка простенькая, вы уж не обижайтесь.
Женщина ничего не ответила, подняла бокал, посмотрела на свет, потом взяла увесистую ложку, обнюхала, нахмурилась. Тут не выдержала Шэнь Ина:
— Мам, с большим трудом удалось забронировать отдельный кабинет, садись уже!
Мать засмеялась:
— Не так уж простенько, но хоть чистенько? Я не привыкла в отдельных кабинетах есть, пойдёмте в общий зал.
Официант в изумлении посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Цзянь Фанпина. Тот виновато улыбнулся и кивнул:
— Тут слишком тесно, в общем зале попросторнее, вот только народу очень много и шумновато. Я пойду закажу столик.
Цвет лица у Цзянь Фанпина стал, как кожура у заплесневелого фрукта, отчего у директора ресторана зашлось сердце. Места быстренько нашли, мать Шэнь двинулась прямо к столику и села. Шэнь Ина тоже села, она заметно волновалась. Цзянь Фанпин как ни в чём не бывало заказал еду и выбрал вино, хорошую еду и хорошее вино, «Латур» из французского Бордо. Цвет у вина был тёмно-красный, содержание танина высокое, аромат с еле заметной шоколадной ноткой. Шэнь Ина знала, что это вино — король всех вин Бордо, каждая бутылка не дешевле десяти тысяч юаней, расчувствовалась и улыбнулась ему. Цзянь Фанпин невозмутимо налил её матери чаю. Как только принесли вино, к ним подошёл поздороваться его друг. Цзянь Фанпин представил: это Шэнь Ина, это её мать. Друг сразу понял, что к чему, и вежливо поднял бокал. Мать Шэнь сидела как истукан, потом приподняла бокал и спросила, в какой организации работает друг.
— В таком-то бюро такого-то департамента.
Лицо женщины расплылось в улыбке:
— Ваш начальник департамента Поу как раз у нас. Если захотите навестить его, я могу поспособствовать.
У друга вытянулась физиономия, он сконфуженно засмеялся и отошёл. Мать Шэнь холодно улыбнулась и сообщила, что господина Поу приговорили к пятнадцати годам лишения свободы в прошлом году.
— Мам! — Шэнь Ина всё-таки не сдержалась.
Женщина тщательно вытерла палочки и сказала тоном таким же твёрдым, как палочки:
— Я с ним буду разговаривать, хочешь послушать — сиди, не хочешь — иди. Тебе слова никто не даёт.
— Ина, сходи в машину за сигаретами, а я пока с тётушкой поболтаю.
Цзянь Фанпин почувствовал, будто кто-то в одну руку взял молоток, в другую гвоздь и ищет на его затылке подходящее место. Его продуманный план провалился, и он хотел только, чтобы ужин поскорее закончился. Шэнь Ина закусила губу, взяла ключи и ушла.
Её мать отложила палочки и заявила:
— Господин Цзянь, я привыкла говорить прямо, вы уж не обижайтесь, но я против вашего брака с Наной.
Цзянь Фанпин подумал немного, потом с горькой усмешкой сказал:
— Почему?
В этот момент она напомнила ему актрису Цай Мин, звезду короткометражек.
— Если не хотите, чтобы мы жили с родителями, я куплю рядом ещё одну квартиру, чтобы можно было заботиться о стариках, но при этом и жить они нам не будут мешать. А сын… может жить на два дома, конечно, с нами чуть подольше…
— Я не про это. Заботиться о стариках — это священный долг, ребёнок — ваша плоть и кровь, и неважно, на ком вы женитесь.
— Тогда в чём дело? — Цзянь Фанпин окончательно растерялся. Он уже вывернул перед этой тёткой всю душу наизнанку.
Госпожа Шэнь вытащила сигарету. Цзянь Фанпин тут же вытянулся в струнку, поднёс зажигалку. В его душе эта женщина уже заняла то же положение, что и начальство, а значит, нужно было оказывать ей всяческие знаки уважения.
Она выпустила струйку дыма.
— Вы ведь знаете, чем я занимаюсь? Я начальник отдела исправительного образования, в тюрьме отработала двадцать лет. А какие к нам люди попадают, вы должны знать. Все высшие чины.
— Не совсем понимаю, к чему вы клоните. — Цзянь Фанпин тоже закурил. Сигарета в его руке слегка подрагивала.
— Я слишком много общаюсь с коррупционерами. Когда они к нам попадают, то строчат письма во все инстанции, активно занимаются спортом, постоянно принимают посетителей и полны веры. Но через год они ломаются. Кончают жизнь самоубийством, сходят с ума, объявляют голодовку. Я всякого понасмотрелась. Сначала их навещают жёны и дети, но постепенно визиты сменяются письмами, а потом и письма им перестают писать, и в итоге по почте приходит копия свидетельства о расторжении брака. Вы понимаете, о чём я? В этом году вам сорок лет. Нана сказала, что вам прочат скорое повышение до замначальника департамента, вы поднимаетесь по карьерной лестнице очень быстро. Но я видела и тех, кто поднимался быстрее, а потом наломал дров и сам себя укусил за запястье, как младенец. Так случилось с начальником департамента Поу. Вы, наверное, не понимаете, каким хорошим был первый парень Наны. В университете преподаёт, работа стабильная. Очень жаль.
— Я-то про него не знаю, но всё равно не понимаю вас, — сказал Цзянь Фанпин и подумал: «Интересно, а ты-то когда стала третьей в их отношениях?»
— Нана воспитана в старых традициях — если замуж, то на всю жизнь. А вы? Сегодня тут в грудь себя бьёте, а сами демонстрируете свои пороки. Уверены, что к нам не попадёте? — Её взгляд впивался в кожу лица, словно игла швейной машинки. — Думаете, нет? А вот возьмём это красное вино. На вашу зарплату можно себе такое позволить? Да и оглядитесь вокруг, многие ли вытаскивают деньги, чтобы расплатиться? Много ли тут чистых на руку? Такие, как вы, те, кто пережил успех после череды неудач, редко справляются с бременем успеха. Если ничего не произойдёт, замечательно, а если произойдёт? Вы не обижайтесь на меня за неприятные слова, я просто много повидала и боюсь. Честно говоря, мне плевать, сколько вам лет, ничего, что к вам прилагаются родители и ребёнок, главное, чтобы всю жизнь провели с Наной. Я не хочу для дочери почестей и богатства, чтобы все вокруг завидовали, хочу лишь, чтобы она жила себе спокойно до старости со своим мужем, пусть он будет внимательным и заботливым, и этого довольно. Я прекрасно понимаю, что если вы загремите в тюрьму, то Нана вас не бросит, как бы тяжело ей ни было, она на такое не способна. Но я её мать, я не могу позволить ей рисковать.
Кругом все галдели, люди, отмечавшие праздник, радовались, то и дело раздавались взрывы хохота. Цзянь Фанпину подумалось: «Разве же это знакомство, это настоящий суд!» А вокруг зрители, все смотрят на него. Смотрят, как он осторожничает, как лавирует, как терпит полное фиаско, лишённый возможности хоть как-то себя защитить.
— В общих чертах я вас понял, — Цзянь Фанпин покивал, — но подобные доводы слышу в первый раз. По вашей логике, все чиновники попадут в тюрьму? Все, кто пьёт красное вино, сразу коррупционеры? А выйти за чиновника замуж — риск? Но это вовсе не так.