— Да я знаю, что нет ничего страшного в том, чтобы выпить и закусить, но все, кто к нам попал, с этого и начинали. Я занимаюсь исправительными работами, а потому в курсе, кто и что натворил, как натворил и как всё раскрылось. Возвращаясь к сказанному, я не испытываю к вам неприязни и, разумеется, не желаю вам попасть в тюрьму. Но вдруг такое произойдёт? Чтобы смягчить наказание, мы во все отделы рассылаем брошюры с отрицательными примерами, читаем лекции, чтобы люди учились на чужих ошибках. А если бы у вас была дочь и внук, которые, возможно, потом всю жизнь не смогли бы на людях голову поднять и спину распрямить? Вы бы не пожалели?
Женщина затушила сигарету, достала визитную карточку и положила её на стол:
— Это телефон ректора университета госпожи Цуй, мы с ней вместе учились. Если вы действительно любите Нану, уходите со своего поста и устраивайтесь в университет, в таком случае я согласна на ваш брак.
Цзянь Фанпин достал ещё сигарету и зажёг от окурка. Он смотрел на вино в бокале и не знал, что сказать. Женщина снова закурила:
— Что? Жалко всё бросить?
Цзянь Фанпин медленно выпустил дым и медленно сказал:
— Можно я скажу пару слов?
— Конечно. У преступников есть право на последнее слово.
— Если я сейчас всё брошу и уйду из департамента, то десять с лишним лет образования и десять с лишним лет работы вылетят в трубу. Но дело даже не в этом. Я пригласил вас в пятизвёздочный отель поужинать, вино за десять с лишним тысяч и новое место Наны — всё это результат моей работы. Хорошо, отбросим и это. Поговорим о Нане. Если бы я не был начальником бюро, а был бы простым служащим, то мы вообще не встретились бы. И это давайте вычеркнем. Мне скоро сорок, если я уйду с работы и женюсь на Нане, отказавшись от своего прошлого, то что я буду делать? Буду ли я счастлив? Готов поклясться, стоит мне уйти из департамента, как и Нана очень быстро потеряет работу. У меня нищенская зарплата, а Нана и вовсе безработная. Вы нас кормить будете?
Женщина затянулась и произнесла:
— Главное — умеренность, я же в одиночку как-то дочь вырастила.
Цзянь Фанпин хотел выругаться, но тут подошла Шэнь Ина, издали было видно, что у неё красные глаза, явно плакала. Он ей улыбнулся, а её матери, с трудом сдерживаясь, сказал:
— Вот что, мне нужно хорошенько всё обдумать. — Он слегка задыхался.
Женщина с подозрением посмотрела на него, а потом голос вдруг сделался ласковым, она вздохнула:
— Нана хорошо жила последние годы. Я её мама. Я её спасаю и вас спасаю.
Как бы то ни было, мать Шэнь всё-таки дала Цзянь Фанпину последний шанс. Когда он звонил в последующие три дня, то всегда слышал, как Шэнь Ина яростно спорит с матерью, поэтому решил больше пока не звонить. Он убедил себя, что должен верить: она всё-таки отвоюет себе это право. Если не сможет, тогда все его попытки бесполезны. Он написал девушке СМС и отправил. Внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным, когда взрослый мужик чувствует себя беспомощным, в этом есть что-то жалкое. Шэнь Ина прислала очень простой ответ: «Верь мне».
На третий день она позвонила ему и попросила о встрече. Он начал:
— Мне есть что тебе сказать.
— Сам решай.
— Я звонил в справочную, сказали, ресторана с таким названием нет.
Шэнь Ина расплакалась. У них раньше всё было так хорошо, так замечательно. Он вздохнул:
— Подожди, я сейчас за тобой приеду.
Цзянь Фанпин забрал её, как только она уселась, сразу нажал на газ. Он хотел отвезти её на загородную базу за двести километров от города. Там нельзя уже было списать все расходы на департамент, но зато это было далеко, возвращаться два с лишним часа. Если она не договорилась с матерью, если надежды нет, то как минимум у него будет два с лишним часа обратной дороги, чтобы в последний раз попытаться убедить её. Он подумал: «Взрослый мужик, и на такие расчёты идёт из-за любви! Кто бы остался равнодушным?»
Был будний день, на базе отдыха было безлюдно. Во всём ресторане только они вдвоём. Вокруг высились горы, внизу шумела вода, а на столе стояло красное вино. Итальянское «Брунелло». То самоё, которое он пустил в ход в День всех влюблённых. Они открыли бутылку. Цзянь Фанпин сказал:
— Европейцы считают, что вино — это Христова кровь, но мне кажется, если бы Господь умел плакать, то слёзы были бы красного цвета.
Шэнь Ина заплакала. Он её успокаивал, но на душе было грустно и в носу было щекотно. Нежели он тоже плачет? Нет, взрослые мужчины не плачут. Но то, что они не плачут, не значит, что они не умеют плакать. На самом деле он тоже уже ронял слёзы.
Они так и не притронулись к еде. Обратная дорога показалась очень долгой. Они мало разговаривали и думали каждый о своём. Цзянь Фанпин решил: «Что ж, подождём». После развода он только и делал, что ждал. Встретил одну девушку, бросил её, встретил другую и снова бросил. Когда собирался остановиться, встретил ту, которая бросила его. Любопытно. По радио зазвучала песня, последняя строка была такой: «Если хочешь вечной любви, нужно смелым быть». Хорошо сказано. Цзянь Фанпин, смакуя фразу, подумал: «А сколько смелости надо, чтобы твоя любовь длилась вечно?» Он считал себя достаточно смелым, даже пообещал, что сможет разъехаться с родителями, а вот бросить свой пост не мог. Правда не мог. У Шэнь Ина вдруг заблестели глаза.
— А что, если так? Ты меня отвезёшь в какой-нибудь отель, сделаем ребёночка, тогда мама наверняка согласится!
Он не ответил. Девушка смотрела на его лицо, блестевшее от слёз, чистых, как слёзы ребёнка. Она заплакала и потянула его за рукав:
— Не плачь, ладно? Ладно? Когда взрослый мужчина плачет — это такое неприятное зрелище. Правда. Подожди меня. Я сумею договориться с мамой, хорошо?
Он смотрел прямо перед собой.
— Хорошо. Я тебя подожду. Я буду ждать до самой смерти.
Тут он и сам растрогался. На самом деле он хотел добавить: «Нужно лишь…» Но что нужно? Взрослый мужчина, который разбирается в красном вине и живёт на широкую ногу, которому симпатизируют девушки и женщины. Если у него всё это отнять, то он обесценится. Но он понимал, что не может обесцениться, даже принимая во внимание интересы нижней половины тела, надо не забывать об оставшейся половине жизни, о своей оставшейся половине жизни, об оставшейся половине жизни родителей, а ведь есть ещё и Вэйвэй.
Мать Шэнь жила у дочери больше месяца, было такое впечатление, что и не собирается уезжать. Шэнь Ина каждый день отчитывалась ему, как идут переговоры, но пока мать тут, они виделись редко. Ещё и отец захворал. Лёг в больницу, и там выяснилось, что у него инсульт, а матери нужно было ещё заботиться о Вэйвэе. Приходилось Цзянь Фанпину днём работать, а ночью дежурить в больнице. Вся ответственность за семью легла на его плечи, поскольку жены у него не было. Через капельницу отцу вводили снотворное, поэтому он быстро засыпал и даже не храпел, как обычно. Цзянь Фанпин смотрел на его лицо и несколько раз порывался проверить, дышит он или уже нет. На душе у него было горько, ведь он сам тоже состарится и будет так же лежать на кровати без движения, а окружающие будут думать, уж не умер ли он. Цзянь Фанпин прикорнул в уголке и уснул. Ему приснилось, будто он голый пёс, бегает туда-сюда. Внезапно ему показалось, что всё изменилось — люди стали выше, дома стали выше, и деревья тоже, приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на что-то. Изо рта постоянно капала слюна. Людскую речь он не понимал. Бегал он, бегал, всё бегал и бегал, у дороги кто-то выкинул остатки еды, Цзянь, виляя хвостом, подскочил и с жадностью принялся есть.
Когда проснулся, позвонили из департамента, сказали, что в правительство провинции срочно нужны материалы, понятно, что у него отец болеет, но волей-неволей придётся ехать на работу и всех спасать. Звонил сам начальник Чжун, отказаться было неудобно. Повсюду были пробки, машины еле ползли, обычно Шэнь Ина звонила ему в это время с отчётом, но сегодня почему-то не позвонила. Он проезжал мимо её дома, не выдержал и притормозил у входа, надеясь: вдруг получится подбросить её до работы? Издали он увидел, как из дверей вышла её мать с каким-то парнем, они болтали и смеялись. Цзянь Фанпин сообразил, что это её бывший молодой человек. Паренёк был одет очень просто, на носу красовались очки, а в руках он нёс портфель. Цзянь Фанпин увидел, как они мило простились, после чего парень сел в автобус, а мать Шэнь встала в очередь за ютяо. Он медленно достал мобильник и набрал номер девушки. Судя по всему, она что-то ела, поскольку говорила с набитым ртом, спросила, как отец. Он успокоил:
— Намного лучше. Ты что делаешь?
— Мы с мамой завтракаем.
Цзянь Фанпин почувствовал, как у него вспотели ладони. Он взглянул на её мать из окна машины:
— Да? А что на завтрак?
— Ютяо. Как обычно. Да, ещё молоко. А ты поел?
— Поел, приятного вам с мамой аппетита.
Цзянь Фанпин тронулся с места и вклинился в поток транспорта. Он подумал, что для одного дня слишком много событий. В правительство запросили материалы, скорее всего кто-то из руководства приедет с инспекцией, если не с инспекцией, так просто посмотреть. Это для департамента важное событие, которого долго ждали и готовились. Начальник Чжун скоро уйдёт, на пенсию или в консультативный совет, но уйдёт, сейчас решается, сможет ли он войти в постоянный комитет. Как только начальник Чжун уйдёт в отставку, расстановка сил в департаменте изменится и утверждение должности будет зависеть от того, как он сейчас себя проявит. Он много времени тратил на Шэнь, чем вызывал недовольство начальника Чжуна. Но сейчас, похоже, всё кончилось, дальше так продолжаться не будет. Ему сорок лет, и он на перепутье, если упустит эту возможность, то ещё ждать невесть сколько, он отлично понимал, что нужно расставить приоритеты. Если подумать, то, кроме отца с матерью и сына, на третьем месте у него именно работа. Зажёгся зелёный свет. Цзянь Фанпин подумал: «Не позвонить ли одногруппнику из секретариата, чтобы поподробнее всё разузнать? Он возглавляет канцелярию, вдруг начальник Чжун спросит, у него будет оправдание». Впереди скопилось много машин, то и дело звучали автомобильные гудки, стоял дикий шум, а у него душа радовалась. Если он получит информацию из своих источников, то начальник Чжун сменит гнев на милость и шансы получить должность возрастут. Цзянь Фанпин