21
Отчим предложил вернуться на мотоциклах. Прибыл он сюда в спешке и растерянности, поэтому хотел ещё раз увидеть пустыню Такла-Макан. Днём мы ехали на мотоциклах, вечером разбивали лагерь и на шестой день оказались в пустыне. Две перпендикулярные шоссейные дороги пересекали Такла-Макан, каждые три километра попадались станции водоснабжения для полива растущего по обеим сторонам дороги тамариска. Вечером мы решили переночевать возле одной из таких станций. Дорожный рабочий по фамилии Ли вышел поприветствовать нас. Он с супругой жил здесь уже почти десять лет, надеялся проработать ещё десять с лишним лет и умереть здесь.
На каждой станции жила одна семья, в пустыне было ещё сто с лишним таких же семей, как они. Работа не утомительная: всего лишь по часам открывать насос и поливать тамариск. Каждый день одно и то же — иногда казалось, что и жизнь так же, как и вода в насосе, капля за каплей выливается, и, когда выльется полностью, придёт твоё время. Он посоветовал нам ехать на запад и на перекрёстке свернуть на юг, чтобы пройти через город Корла.
— Это твой отец? Такой молчаливый.
Я обернулся: Юй Лэ как раз прикидывал, как сделать окно в палатке. Я спросил Лао Ли, не скучает ли он по семье.
— Моя жена здесь, мы вдвоём и есть семья.
Внезапно заныло сердце, я вспомнил Тань Синь. Я уже не любил её, но по-прежнему тосковал по ней, по тому чувству, которое когда-то испытывал к ней.
Лао Ли предупредил нас, чтобы не выходили ночью в пустыню: там водятся песчаные гадюки, их яд страшнее, чем у очковой змеи — один укус смертелен. Я всерьёз испугался; как только стемнело, мы с отчимом устроились в палатке и больше не выбирались. Юй Лэ, указывая пальцем наверх, довольно рассмеялся: ему всё-таки удалось сделать окно с москитной сеткой, через которую были видны звёзды. В отличие от города, ночью здесь светили только звёзды. Мы не могли видеть руки друг друга, поэтому я протянул руку и поскрёб его шею. Он засмеялся, лёжа на спине и глядя на звёзды. Вскоре он повернулся ко мне и заснул. Возможно, это было самое счастливое время за много лет — никаких обид, никаких волнений, и не нужно страдать так, что день тянется как год.
Я думал о том о сём и никак не мог уснуть. Налетел ветер, тихонько перемещались дюны за моей спиной, словно волны, шуршал белый кварц. Я закрыл глаза, несколько раз повторив: «Скорее засыпай, тебе приснится прекрасный сон». И правда, всю ночь мне снились замечательные сны, разбивая холод реальности. Кажется, во сне я боялся проснуться, боялся расставания и смерти. Однако всё-таки проснулся посреди сна, раскрыл глаза и улыбнулся: палатка с окошком. Как хорошо — полная луна висела низко над головой, освещая мою жизнь.
Перевод Е.И. Митькиной
Фу ЮэхуэйРЫБИЙ ЦАРЬ
1
Ранние сумерки полупрозрачной полосой беззвучно спускаются с вершин западных гор. Постепенно сумрак начинает разрастаться, а потом очень быстро, словно вздымающиеся волны, затапливает всю горную долину. Когда громадная чёрная-пречёрная тень добирается до подножия восточных гор, мы понимаем, что пора по домам. И, ведя лошадей, таща за собой коров на верёвке и погоняя свиней, мы большой и шумной ордой спускаемся в селение, расположенное в горной низине. По пути мы беспрестанно окликаем товарищей, которые пока ещё не собираются домой.
— Возвращаемся! Пора возвращаться! — во все стороны разносятся наши звонкие крики.
То там, то тут слышится весёлое посвистывание, и волны наших песенок перекликаются с чистым и ясным птичьим щебетаньем, заполонившим все окрестные рощи и горы. Птичьи трели с каждой секундой поднимаются к пронзительным звуковым высотам, и, вторя им, наш свист с каждым звуком тоже становится всё более и более высоким. Безмолвная горная роща, засыпающая в затуманившихся лучах вечернего солнца, мгновенно пробуждается и наполняется радостным шумом. Мы спускаемся с холма, и нашему взору открывается ослепительно белая поверхность горного озера. Заходящее солнце ярко сверкает на хрустально-чистой глади, словно бы стайка золотисто-красных карпов выпрыгивает над водой и вновь возвращается в тёмные глубины. Мы все останавливаемся и смотрим на это озеро, и вдруг, вероятно, от близости и сверкания озёрной воды наши глаза наполняются искрящейся влагой, многие из нас вспоминают, каким было Беловодное озеро два года назад.
Тогда Беловодное озеро было прозрачным и светлым, оно было весёлым и оживлённым, и легенда о Рыбьем царе ещё будоражила всеобщее воображение. Сейчас легенда рассеялась в мелкой озёрной ряби, а воспоминания тоже растворились в бесконечном потоке времени. Словно человек, у которого вытянули все жилы и кости, Беловодное озеро обращает к нам свой горестный, измождённый лик. В то время, два года назад, не было необходимости отправляться со стадом на далёкие холмы. Тогда нам было достаточно выгнать лошадей, коров, свиней и овец к берегу озера, и мы могли уже больше не следить за скотиной: животные и сами ни в какую не желали уходить от сочной и нежной травы, что росла на берегу. Мы играли в карты, рыбачили, раздевшись догола, купались в озере… Наплававшись вдоволь, мы взбирались на большой камень, лежавший у самого берега, а потом, сцепив пальцы на пояснице и выпятив животы, с шумом писали в воду, пуская звонкие струи как можно дальше. Исчерпав свои резервы, мы опять с громким плюханьем прыгали в озеро, поднимая тучи брызг и водяных пузырьков, которые белой пеленой обволакивали наши бронзовые от загара щуплые фигурки.
С того дня, как себя помню, всегда считалось, что лежащее у горного склона Беловодное озеро принадлежит нашей деревне. И отцы, и деды тоже говорили о том, что с того момента, как себя помнят. Беловодное озеро всегда принадлежало нашей деревне. Таким образом, мы все считали, что хотя времена меняются, но некоторые вещи не изменятся никогда. Тогда мы все верили, что существующее положение дел будет и дальше сохраняться, мы продолжали верить в это много-много лет, вплоть до того утра два года назад.
Ранним утром, сразу, как только проснулись, мы увидели во дворе нашего дома деревенского старосту. Он говорил родителям:
— Вы растолкуйте мальцам своим, чтобы с сегодняшнего дня они больше не ходили на Беловодное озеро купаться.
Родители ещё и глаз продрать не успели, они недоумённо смотрели, словно через мутное стекло, на старосту и тупо стояли перед ним, как два бревна.
— Деревня продала Беловодное озеро, — пытался растолковать староста, — на десять лет продала. В озере, говорят, рыбу теперь будут выращивать. Если малышня станет в озере купаться, так оно нехорошо получится.
К этому моменту отец с матерью уже сумели раскрыть глаза и заметили, как из-за спины старосты появился мужчина. Он был на полголовы ниже старосты, но почти в два раза больше в обхвате. Широкие ладони и крупные стопы, короткая, толстая шея и шарообразная, крепко слепленная голова — всё вместе очень напоминало большую перезрелую тыкву, расположившуюся на массивной деревянной чурке. Мужчина глядел прямо на родителей, в попытке улыбнуться его толстые губы пробовали растянуться в разные стороны. Внезапно он с хлопком соединили ладони и, приветствуя родителей, несколько раз ритмично поднял сложенные руки. Затем он на каком-то незнакомом говоре звучно произнёс:
— Моя фамилия Дяо, зовите меня просто «старина Дяо». В дальнейшем очень рассчитываю на вашу поддержку!
Все его движения и слова были слишком неожиданными, как в телепостановке. Мы увидели, как отец с матерью вздрогнули, испуганно отпрянули, и, раскрыв рот, промямлили что-то невразумительное, не зная, что же следует ответить.
Оценки в отношении старины Дяо у нас в деревне разошлись кардинально. Некоторые так восхищались им, что прямо готовы были ему земные поклоны класть, воспринимали как воплощение идеального героя. Они без устали копировали необычное поведение приезжего: с хлопком складывали одна на другую ладони и, приподнимая раз за разом руки, громко басили:
— В дальнейшем очень рассчитываю на вашу поддержку! — тут шутники, изобразив его непривычную манеру говорить, уже сами начинали лопаться от смеха.
Но кое-кто из нас, послушав рассуждения родителей, стал относиться к старине Дяо весьма настороженно. У взрослых было немало аргументов:
— Во-первых, фамилия у приезжего очень уж странная, до сих пор встречались только Чжаны да Ли, а у него «коварная» фамилия Дяо. Да к тому же все слышали про знаменитого предателя Дяо Дэи,[36] так что фамилия сама по себе очень уж подозрительная.
— Во-вторых, — размышляли старшие, — этот старина Дяо приходил в каждый двор с одним и тем же набором жестов и фраз. Оно внешне выглядело, конечно, как желание поздороваться со всеми жителями, но по-настоящему это он хотел сделать нам всем предупреждение.
— А самое важное заключается в том, что Беловодное озеро, которое испокон веков принадлежало всем жителям нашей деревни, в одну ночь, совершенно неведомым способом, вдруг отошло этому приезжему. И с этих пор Беловодное озеро больше нам не принадлежит.
Сперва мы не осознали, что означает этот последний аргумент. Однако затем, чем больше мы думали об этом, тем меньше это нам нравилось и тем меньше хотелось этому верить.
— Всё что угодно можно продать, — не понимали мы, — но как можно продать такое большое озеро? Да к тому же, каким образом он собирается разводить там рыбу?
В тот же день после обеда, когда закончились уроки в школе, мы, как и раньше, стали один за другим чередой выходить со своих дворов, ведя лошадей, коров и погоняя свиней.
— Куда пойдём? — решали мы, здороваясь даже радостнее и оживлённее, чем обычно.
— Айда на озеро!
Других предложений не было слышно.
Беловодное озеро выглядело абсолютно так же, как и прежде. Огромное блестящее зеркало лежало, окружённое грядами гор, и их перевёрнутые тёмные силуэты отражались в поверхности воды, доходя вершинами почти до самой середины. Лёгкий ветерок, пролетев через сосновую рощу, ласково лепеча, цеплялся за озёрную гладь и поднимал на ней крошечную мерцающую рябь, словно бы там стремительно мелькали стайки серебристых рыбок. У нас на душе стало спокойно. Мы погнали скотину к берегу озера, туда, где в изобилии росли сочные травы. Но когда вспомнили события сегодняшн