Рыбий царь лежал на высохшей и уже растрескавшейся от жары прибрежной отмели. Колоссальная смолянисто-чёрная голова, огромные пластины гладкой, сверкающей чешуи, подобный исполинским ножницам хвостовой плавник — всё это по форме и размерам было похоже на небольшой трактор с переполненным кузовом. Но больше всего людей удивляло, что всякий раз, когда чудище открывало и закрывало свой похожий на глубокую пещеру рот, оттуда доносилось жалостное хныканье, как у младенца. Если закрыть глаза и судить лишь по звукам, то оставалось только изумляться: откуда же мог взяться такой голосистый младенец? В радиусе пяти-шести метров вокруг Рыбьего царя образовалось кольцо из вывозившихся в топкой глине тел и перемазанных грязью голов, а за этим кольцом было другое, а дальше ещё и ещё, словно наседающие на открытую рану жадные опарыши. В глазах Рыбьего царя — большущих, как лаковые поясничные барабаны, — отражались, словно в кривом зеркале, замызганные физиономии людей. И всем думалось: «Рыбий царь! Это действительно Рыбий царь! На Беловодном озере и вправду есть Рыбий царь! Оказывается, Рыбий царь — это не какое-то сказочное чудо, а просто здоровущая рыба-переросток».
Легенда вмиг стала реальностью, у людей слегка закружилась голова, земля начала уходить из-под ног, и они, словно оказавшись во власти сна, не могли пошевелить даже пальцем.
— Это я её поймал! — заявил чрезвычайно довольный собой Лаохэй.
Он хотел было приблизиться к Рыбьему царю, но подойдя на пару шагов, сразу же отскочил. Чудище грозно шлёпало хвостом, и вряд ли кто-то смог бы оправиться после такого мощного удара. Столпившиеся вокруг люди очнулись и вернулись в реальность, однако никто не раскрывал рта. В тягучем безмолвии было слышно только, как шумно дышит Рыбий царь, раздувая широченные, словно кузнечные меха, жабры. Из-за этого гнетущего молчания кое-кто подумал, что они совершили непоправимое зло. Один за другим люди покрывались липким холодным потом, они нервно тёрли грязные ладони, а в сердцах начинал разрастаться страх.
— Кому хочется этой рыбины? — кричал Лаохэй, оглядывая столпившихся вокруг людей. — Если не потянете купить всю тушу, так можно и кусками, на развес! Какой кусок приглянулся, тот вам и отрежу!
Лаохэю никто не отвечал, настолько слабыми и тщетными казались его обрывистые, каркающие выкрики.
Все люди столпились вокруг Рыбьего царя, и поэтому никто не заметил, что стоявший возле домика Хайтянь помчался вниз со склона. Позади толпы раздался резкий возглас, и каждому почудилось, что в голове будто прозвучал мрачный удар гонга, и сердце панически заколотилось. За спинами людей с геройским видом появился Хайтянь, потрясая широким тесаком.
— Разойдись! Разойдись прочь! — кричал паренёк.
Он изо всех сил сдерживал слёзы, и голос его звучал глухо, но тем не менее его слова достигли ушей всех присутствующих. Люди, тихонько перешёптываясь, глядели на Хайтяня. Его лицо заливала пунцовая краска, и паренёк снова крикнул, обводя гневным взглядом всю толпу:
— Разойдись! А ну разойдись прочь!
Малодушно опустив глаза, люди непроизвольно отступили назад.
С раскрасневшимися глазами, с широким тесаком в руках, решительно задрав подбородок, парень напролом двинулся сквозь узкий коридор, появившийся толпе. Кое-кто протянул было к нему руки, но Хайтянь с лёгкостью отстранил их. Тесак угрожающе просвистел в миллиметре от физиономий тех людей, кто пытался было остановить паренька. Раздались испуганные крики, и толпа пришла в смятение. Широко раскрыв глаза, мы смотрели, как Хайтянь — обычно такой тихий и скромный — рвался к цели, размахивая ножом и расталкивая в стороны людей. Некоторые парни попытались забрать у него оружие, но получили от Хайтяня кулаком или ножом. Половина молодцев пошатывалась, еле стоя на ногах после его сокрушительных тумаков, у других по рассечённой коже широким потоком лилась алая кровь. Один за другим люди отступали назад, испуганно глядя на этого паренька с пылающими красными глазами и понимая, что он действительно может убить.
Хайтянь, держа свой тесак, встал рядом с тушей Рыбьего царя и, делая паузы после каждого слова, грозно произнёс:
— Если… кто из вас… захочет… приблизиться… прирежу… как собак… без жалости.
И ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что Хайтянь готов сдержать своё обещание.
Лаохэй усмехнулся и, глянув искоса на испуганную толпу, съехидничал:
— Вы поглядите-ка! Кина насмотрелся!
Покрутив пальцем перед самым носом Хайтяня, Лаохэй продолжал измываться:
— Ещё твой папаша мне в ноги кланялся! Ни за что не поверю, что ты осмелишься меня тронуть!
С этими словами Лаохэй презрительно отхаркнулся, и в Рыбьего царя полетел здоровенный густой плевок. Рыбий царь, словно младенец, жалостно захныкал. Во взоре Хайтяня в один миг пронеслись тысячи эмоций. Краем глаза паренёк глянул на огромное существо рядом с собой и не успел от отвести взгляд от Рыбьего царя, как мощный тесак уже обрушился на вытянутую перед его лицом руку Лаохэя. Тот истошно завопил, а потом какой-то обрубок, волоча за собой тоненький красный хвост, полетел в глинистую жижу и несколько раз там конвульсивно трепыхнулся.
Нам было не перетащить Рыбьего царя, и мы могли лишь освободить его от сетей. Во многих местах вместе с неводом оторвалась чешуя, и на теле Рыбьего царя выступила полупрозрачная кровь. Наши сердца наполнились стыдом и смущением. Хайтянь молчал, когда мы его окликали, он никак не реагировал, лишь глядел на Рыбьего царя, понурив голову. Мы несколько раз позвали его, паренёк наконец поднял голову и покосился на нас — взгляд его был полон отвращения и брезгливости. Мы постояли немного, Хайтянь снова поднял голову и с ожесточением свирепо посмотрел на нас. Нам пришлось уйти. В близлежащем лесочке ещё было немало тех, кто по-прежнему не желал покидать берег. Мы подошли к людям и с ненавистью уставились на них, но всё их внимание было приковано к Рыбьему царю, и они совсем нас не замечали.
— Как же быть с Рыбьим царём? — спросил Саньпи.
Маотоу, стиснув зубы, снова и снова тёр лоб измазанной, грязной ладонью. Рыбий царь ещё продолжал бить хвостом, но больше уже не подпрыгивал. Хайтянь пошлёпал его по лбу, а потом приблизил губы к боковой части огромной головы, словно говорил Рыбьему царю что-то на ушко. Мы видели, как парнишка, поддерживая обеими руками здоровенную башку чудища, с усилием распрямив колени, встал на ноги.
— Неужели Хайтянь хочет столкнуть Рыбьего царя обратно в воду? — изумился Саньпи.
Маотоу не отвечал. Нам были слышны стоны Хайтяня, было понятно, что он старается изо всех сил. Рыбий царь жалостно хныкал, но не сдвигался ни на миллиметр и лишь устало пошлёпывал хвостом.
Саньпи поднялся и плача сказал:
— Пойдём поможем Хайтяню.
Но Маотоу остановил его.
— Хайтянь ни за что не захочет, чтобы мы ему помогали… — тихо пробормотал отродясь не разговаривавший шёпотом Маотоу, а потом добавил: — Да мы и не сможем ничем помочь.
Жёлтые сумерки сгущались над мутным озером, и его поверхность была похожа на старческое, истощённое лицо. Оставленный людьми Рыбий царь всё ещё барахтался из последних сил в топкой глинистой жиже. В воздухе уже не осталось ни одной птицы, что давеча шумными полчищами кружили в надежде поживиться. Уныло покрикивая, они подпрыгивали на берегу, и это были лишь отголоски того беспорядочного гомона, что стоял днём. Хайтянь перестал толкать Рыбьего царя, взяв два больших железных ведра, он раз за разом ходил от озера к Рыбьему царю и обратно. Когда вёдра ударялись о его колени, доносились глухие шлепки и шум выплёскивающейся воды. Хайтянь скоро утомился и частенько поскальзывался. Но, полежав немного в грязи, он поднимался и снова шёл за водой. И Рыбий царь, и Хайтянь оба успокоились, они больше не суетились и не гневались, словно бы подбирая за временем все самые ничтожные объедки. Парень принёс ещё два полных ведра, и вода, звонко журча, полилась на голову Рыбьего царя. Ниспадая в воздухе изящной дугой, она струилась, как сверкающий плотный атлас, стремительно пересекая границу между жизнью и смертью. Хайтянь, отойдя на несколько шагов, пристально глядел на Рыбьего царя. И показалось, что их обоих окружил какой-то таинственный свет. Внезапно Рыбий царь сильно ударил хвостом, и исполинское тело подскочило параллельно земле, сверкнуло в воздухе, а затем грузно, всей тяжестью рухнул на землю. Одинокий оглушительный удар снова и снова повторялся эхом, отражаясь от вздымавшихся вокруг горных вершин. Это было похоже на то, когда ладонь хлопает по твёрдой стене, или на то, когда случайно нога вдруг ступает в незнакомую вселенную. Когда Рыбий царь упал, его огромная туша, пружиня от удара о землю, ещё раз слегка подскочила.
7
В деревне начался небывалый рыбный пир. Лишь немногие решили продать рыбу на трассе, большинству жителей даже это было делать лень, они просто выпустили улов в чаны с водой у себя во дворе, чтобы всё съесть со временем. Рыбу жарили на сковородке, готовили во фритюре, на пару; тушили в овощном соусе, запекали, варили уху, томили на медленном огне — по каким только рецептам не стряпали… Но нам всё время казалось, что выходило не так вкусно, как прежде готовил старина Дяо.
Кое-кто в деревне считал, что мякоть Рыбьего царя наверняка была ещё нежнее и сочнее, может быть, даже обладала каким-то удивительным эффектом. Лишь немногие старики ещё продолжали верить в то, что Рыбий царь был божеством. Стоя на ветру с мокрыми от слёз морщинистыми щеками, они приглушённо шамкали:
— Небесный владыка всё видит! Кто осмелился тронуть Рыбьего царя, того неминуемо настигнет расплата!
— Если бы Рыбий царь действительно был божеством, — возражали старикам другие жители, — то разве оказался бы он побеждён людьми? Даже если и вправду существует Рыбий царь, то, что мы вытащили, точно уж не божество. Кто бы сумел поймать чудесного Рыбьего царя? Это всего лишь здоровенная рыба-переросток.