Сяонуань почистила зубы и принялась за морковный торт, размышляя о том, что автоматический миксер дороже механического на несколько десятков юаней.
— Что ты наденешь, дорогая? — спросил Лэй Ле с притворным интересом, заметив, что жена и не думает приводить себя в порядок.
— Что на мне надето, в том и пойду. — Вэнь Сяонуань отмахнулась от вопроса и продолжала месить тесто.
На ней были старенькие джинсы. Лэй Ле пригляделся: не те ли это джинсы, которые она надевала на свидание в ресторане, где она съела арахисовую пасту, и Лэй Ле отвёз её в больницу с приступом аллергии? Сверху была чёрная футболка с выцветшей мордочкой Микки-Мауса.
— Конечно, ты очень хороша, но это не значит, что можно ходить нечёсаной и немытой! Ты всё-таки их однокурсница, да ещё моложе и красивее, чем девушки из нашей группы! Они наверняка каждый день прихорашиваются, и тебе тоже не может быть до такой степени всё равно! — Лэй Ле вспомнил, что раньше Сяонуань любила красиво одеваться и краситься. В институте она почти все деньги тратила на одежду и ради новых сапог целый месяц могла питаться чем попало.
— Ты слишком тщеславный! Ладно уж, переоденусь попозже, не буду позорить нашего однокурсника Лэй Ле.
Лэй Ле открыл платяной шкаф, и то, что он увидел, добило его. Внутри висели простенькие футболки, несколько пар мятых штанов и ещё какое-то барахло. Он хотел выбрать для жены что-то приличное, но выбирать было не из чего.
— У тебя другой одежды нет, что ли? — крикнул он.
— Я же не выхожу из дома, мне и ночной рубашки хватает.
— А зачем тогда ты разглядываешь эти тряпки в Интернете?
— Просто смотрю, за это денег не берут.
Руки Вэнь Сяонуань были всё в муке, на лице было хитроумное выражение собственной правоты, как будто просмотр этих диких нарядов приносил ей какую-то материальную выгоду.
— Если нравится, так покупай. Не так уж дорого. У нас ведь есть деньги тебе на одежду.
— Мне всё равно.
— А в чём ты тогда пойдёшь?
— Поройся там, нет ли внизу футболки телесного цвета? Мама мне в прошлом году купила, вроде очень дорогая.
— Что значит телесного цвета?
— Ну, когда надеваешь, как будто голый, цвета тела. Ладно, ты не понимаешь, я потом сама поищу.
Вэнь Сяонуань вымыла руки и вытащила из шкафа светло-розовую майку. Оказывается, светло-розовый называют телесным цветом. Надев майку, она лучезарно улыбнулась. Лэй Ле поспешил одобрить её выбор, и больше они не разговаривали. Ведь когда-то муж обещал Сяонуань «стать богом весны и сделать так, чтобы она распускалась вместе с цветами персика».[47] Он уверял, что будет заботиться о жене, сделает её счастливой, отправится с ней в дальние края. А сейчас у неё жалкий гардероб и, кроме мятых кофт, ей нечего надеть в гости.
8
Ша Сюэтин жила в загородном доме. Если даже не знаешь, сколько он стоит, то и так понятно, что таунхаусы в пределах четвёртого кольца жутко дорогие. Ремонт был сделан в классическом европейском стиле, повсюду лезла в глаза роскошь. Мебель из натуральных материалов — разные виды кожи и породы дерева. Цветочные узоры, текучие формы, пышные драпировки… Нельзя было не заметить, каких трудов стоило всё это убранство. Такой интерьер и домом-то не назвать! Здесь хочется либо ходить на цыпочках, либо всё крушить. Лучше ни к чему не притрагиваться, чтобы не повредить все эти шедевры, или, наоборот, разгромить всё, смять подушки и плюхнуться на диван. Гигантская люстра, аккуратные бра на стенах — здесь было очень много светильников, потому что по вечерам разогнать тьму в таких огромных залах было не под силу одному прибору. В комнатах витал аромат благовоний. Нехотя вдохнув его, Лэй Ле вспомнил запах самой Ша Сюэтин — неестественно тяжёлый и душный. Хозяйка в наброшенной на плечи накидке, выпрямив спину, сидела в кресле и походила на школьного завуча. Лэй Ле чувствовал себя неловко, словно на съёмках сериала. Было так тихо, что он мог слышать собственное дыхание. Увидев торт в руках Вэнь Сяонуань, Ша Сюэтин взглядом велела служанке взять его, однако Сяонуань это не смутило. Хозяйка показалась ей слишком чопорной, вроде как скверная актриса репетирует роль.
Парни в гостиной болтали о своей нелёгкой жизни: сетовали, что зарплата растёт медленно, а инфляция зашкаливает. В это время Ша Сюэтин проводила для девушек экскурсию по своим владениям. Гардеробная вызвала возгласы восхищения. Оттуда доносились голоса гостей и хозяйки: «Ну, это уже слишком!», «А теперь давайте пройдём в нашу гостиную!» Лэй Ле был целиком поглощён собственными мыслями. Он опасался, что жена будет поражена огромной гардеробной хозяйки дома и станет горевать о своей несчастной женской доле. Он вспомнил, что на первом курсе Ша Сюэтин выступала с речью и сбилась. Она повторила два раза подряд: «Цветы из года в год одни и те же, а люди в каждом возрасте разные».[48] Больше ничего не вспомнила и смущённо умолкла.
С годами Ша Сюэтин не изменилась. Тот же степенный вид, как будто она всегда во всеоружии, то же огромное упрямство, те же интонации, словно она всё время что-то декламирует. Её манеры нагоняли на людей зевоту, даже если они только что проснулись. Однокурсники не виделись несколько лет, но девушка осталась прежней. Она шагала по жизни к своей цели, и поступь её была уверенной. Если человек упорно и решительно строит свою судьбу, то естественно, что он получает желаемое. Подумав об этом, Лэй Ле вдруг испытал к бывшей однокурснице уважение. Вероятно, она никогда не притворялась и всегда была самой собой. Когда они расставались, он был разочарован в Сюэтин, но он заблуждался, считая, что она ведёт себя неестественно. Оказывается, у некоторых людей ДНК определяет их прошлое, настоящее и будущее, в случае Ша Сюэтин — её неизменное занудство. Бесцветность её личности — вот её суть.
Еду доставили из пятизвёздочного отеля, выложили на позолоченные блюда и поставили на стол с кружевной скатертью. Ша Сюэтин снова укуталась в накидку и, сложив губки вишенкой, пригласила всех к столу.
Десерты тоже были из ресторана, среди них — черничный чизкейк, который Лэй Ле очень любил. Он вспомнил, что морковный торт Сяонуань так и сгинул с тех пор, как служанка его унесла. Он покосился на жену, прикидывая, не сердится ли она. Сяонуань с интересом пробовала десерты и, неожиданно повернувшись к нему, сказала:
— Хочу научиться готовить такое вкусное угощение!
— Этот десерт очень трудно сделать. Я перепробовала его в разных ресторанах, но именно в этом его готовят лучше всего, — Ша Сюэтин поддержала разговор. В её голосе звучало презрение.
— Сюэтин, я сейчас учусь готовить десерты. Этот станет для меня образцом.
— Готовить так трудно, у меня нет на это сил! Вот попробуй арахисовое печенье. — Ша Сюэтин указывала на маленькие квадратики на блюде. — Это самое вкусное, фирменный десерт этого ресторана!
— Я сыта, больше не могу.
— Попробуй хоть капельку, укуси кусочек и положи обратно на блюдо. Просто тает во рту. Я привередливая, но перед этим печеньем не смогла устоять, — настаивала хозяйка.
— Я не люблю арахис.
— Здесь его совсем мало, наоборот — очень нежный сливочный вкус, правда-правда.
— Я на самом деле не люблю арахис. Ешь сама, раз тебе так нравится!
Лэй Ле не мог понять, почему Сяонуань не признается, что у неё аллергия на арахис. Ведь дело не в том, что она его не любит. Стоит ей съесть кусочек, как её тут же раздует, как поросёнка, и она даже может потерять сознание. Характер Ша Сюэтин не изменился: всё так же любит принуждать людей делать то, что они не хотят.
Лэй Ле вдруг показалось, что Ша Сюэтин напоминает тётушку Вэнь Сяонуань: высокий пучок волос, тонкие черты лица, тот же звучный голос. Как будто Ша Сюэтин и этот первоклассный дом изготовил один и тот же мастер. Хозяйка будто бы слилась с окружающей её обстановкой и стала выглядеть дорого и по-мещански привлекательно. Действительно, во всём чувствовался налёт дороговизны и мещанства. А Сяонуань, даже в самой дорогой своей одежде, на этом фоне выглядела не слишком выигрышно. Однако она не казалась жалкой и убогой, было в ней обаяние чистого и простого человека. Лэй Ле будто увидел весенний свет, идущий от его жены. Ей было плевать на всю эту роскошь, она была чужой в этом безжизненном доме. Она принадлежала небу, принадлежала мечте.
— Я слышала, вы живёте за пятым кольцом, так? — Ша Сюэтин притворилась, что не знает, о чём спрашивает.
Все гости так и застыли с вилками в руках, но сделали вид, что всё в порядке, хотя наверняка поняли скрытую издёвку.
— Да. Кроме того, от пятого кольца ещё ехать на такси больше тридцати ли. — Голос Вэнь Сяонуань звучал как обычно.
— Вы так далеко живёте, как же до работы добираетесь? — Ша Сюэтин не унималась и продолжала как ни в чём не бывало.
— Работаем от зари до зари в поте лица! — Сяонуань подняла голову, будто бы хвастаясь такой хорошей жизнью, на зависть всем.
— Трудно вам приходится! — Сюэтин покачала головой и печально вздохнула. Она переборщила с эффектами и явно переигрывала.
— Денег нет, но мы ещё молоды, можем и потерпеть. Разве в Гонконге люди не ездят на работу и каждый день переходят границу, чтобы попасть домой в Шэньчжэнь? Когда думаю об этом, становится спокойнее. — Сяонуань откусила ещё кусочек пирожного.
— Да уж. Я в следующем месяце еду в Гонконг на шопинг, хочешь со мной? — любезно предложила Сюэтин.
— Да? Я там не бывала, буду чувствовать себя неуютно.
Ша Сюэтин деланно рассмеялась. Лэй Ле заметил, что у неё все зубы в шоколаде. «Шоколадная» улыбка придавала ей зловещий вид.
— Сюэтин, у тебя что-то на зубах.
Услышав слова Сяонуань, все уставились на зубы Сюэтин. Замечание Сяонуань звучало так невинно. Лэй Ле не сдержался и улыбнулся: его жена дала достойный отпор хозяйке. Он не ожидал, что она в такой неловкой ситуации одной репликой сразит наповал бывшую однокурсницу. А Ша Сюэтин не могла понять, сказано это с умыслом или нет.