«Из всех наших политических вождей, — вспоминает один из старых республиканцев, — Бругга был самым бескомпромиссным, его девиз — всё или ничего. Республика была его единственной любовью, единственной целью его жизни»[72].
Десятки убитых и сотни раненых на улицах, лучшие здания в развалинах — такого кровопролития древняя столица Ирландии не знавала со времён «Красной пасхи».
«Между друзьями и врагами теперь был проведён прочный водораздел, и борцы почувствовали смертельную ненависть друг к другу»[73], — с удовлетворением писал о событиях в Ирландии У. Черчилль. По его мнению, в результате гражданской войны между настоящим новых ирландских лидеров и их революционным прошлым должна была лечь непреодолимая пропасть. И этот расчёт потомственного колонизатора оказался верным. События 1922 года оставили на теле Ирландии такую глубокую рану, которая не зарубцевалась до наших дней.
К осени 1922 года в Ирландии сложилась исключительно сложная обстановка Экономическая жизнь была почти полностью парализована. Промышленные предприятия бездействовали. Города пустели. Толпы безработных устремились в деревню, чтобы хоть как-то прокормиться. Железные дороги были разрушены, и поезда с продовольствием опаздывали или совсем не приходили. Над страной нависла угроза голода, грозившая принять размах национальной катастрофы.
Деятели Временного правительства прибегли к беспощадному террору. Ещё в 1-й месяц войны в тюрьмы и концлагеря было брошено около тысячи солдат и офицеров республики. Под тюрьму приспособили даже старое судно в Дублинском порту, которое горожане окрестили «плавучим гробом». Республиканцев пытали, морили голодом, убивали без суда и следствия. Фристейтеры старались уничтожить главным образом руководящие кадры Ирландской республиканской армии.
В конце июля ими был захвачен и убит «при попытке к бегству» видный республиканский деятель, друг Де Валера Гарри Болланд.
В ноябре в Дублине, во дворе военных казарм Беггарс Буш, был расстрелян руководитель отдела пропаганды ИРА Эрскин Чайлдерс. По национальности Чайлдерс был англичанином, но давно связал свою судьбу с ирландской революцией.
В Веллингтоновских военных казармах (Дублин) для пленных республиканцев была создана особая камера пыток. Одному из республиканцев, Джозефу Мак-Кларку, удалось передать на волю письмо, в котором он рассказывал о том, что пришлось вытерпеть. В камере пыток его допрашивал офицер разведки правительственной армии Фрэнк Болстер и его подручный, бывший «чернопегий», Долан.
«Они стали выкручивать мне руки, бить ногами, вырывать щипцами усы, резать бритвой, ножницами и другими острыми орудиями пыток… — писал Мак-Кларк. — Больше всего старался Долан, который целых полчаса мучил меня. Он пригрозил, что будет пытать раскалённым железом, если я ничего не скажу о своих товарищах. Потом он ударил по голове большой чёрной бутылкой, и я был бы убит — не увернись вόвремя. Болстер сказал, что меня расстреляют… Все мои деньги, около 6 фунтов, нож и авторучку забрал себе Долан. Затем меня отвели в помещение охраны и втолкнули в небольшую камеру, где уже было 7 человек. Нам не на чем было спать и нечем укрыться… Почти всех заключённых, как и меня, ночью подвергли мучительным пыткам…»[74].
Тюрьмы Дублина — Килмэнем и Маунтджой — были переполнены до отказа. «Временами люди в Маунтджое теряли рассудок при виде своих собственных тел, кишащих паразитами»[75], — вспоминал республиканский офицер, ветеран гражданской войны.
Смертные приговоры сыпались один за другим. К весне 1923 года каратели уничтожили более 70 высших республиканских офицеров. Особенно отличился на данном поприще «усмиритель» графства Керри генерал Мэрфи. По его распоряжению 7 марта из концлагеря, расположенного недалеко от города Трейли, 9 республиканцев были доставлены в горное местечко Баллисиди-Кросс. Здесь, в стороне от дороги, их поставили в круг, привязав друг к другу общей верёвкой, а в центре круга заложили мощный фугас, соединённый проводом с подрывной машинкой. Фристейтеры отошли в укрытие и по знаку офицера пустили ток. Мощный взрыв, подхваченный горным эхом, услышали за много миль. Куски людей разлетелись во все стороны и повисли на ветвях деревьев. Только один из 9 республиканцев, Стивен Филлер, чудом остался жив. Взрывная волна отшвырнула его на дно глубокого оврага. Враги решили, что все пленные погибли. Они собрали в 9 заранее приготовленных гробов останки 8 республиканцев и вернулись в Трейли. На другой день в правительственной прессе появились сообщения о том, будто группа военнопленных погибла от взрыва партизанской мины, разбирая завал на горной дороге. Однако Стивэн Фуллер с наступлением темноты сумел добраться до ближайшей деревни, где рассказал правду о преступлении. Скоро о нём узнала вся Ирландия. В тот же день подобная инсценировка «случайного» взрыва была устроена и в окрестностях городка Килларни, где погибли 5 республиканцев. Двое из них были ранены и пытались бежать, но их добили пулемётными очередями. Власти и здесь распространили слухи, будто пленные погибли из-за «несчастного случая». Но скрыть правду снова не удалось: обнаружились свидетели и этого преступления. 12 марта таким же способом были убиты 12 пленных близ города Кахерсивен. Предварительно, чтобы никто из них не смог убежать, им прострелили ноги. Один из офицеров армии доминиона, лейтенант Маккарти, возмущённый зверствами, подал в отставку и опубликовал в демократической печати описание всех подобных преступлений. Зверства фристейтеров вызвали такое возмущение у населения Керри, что командование армии доминиона вынуждено было 21 марта 1923 года отдать приказ о том, чтобы сильные военные отряды сопровождали приговорённых республиканцев к месту казни.
Рори О’Коннор и «опасный коммунист» Меллоуз были казнены в декабре 1922 года.
«У меня мало времени, и я не успею сказать тебе многое из того, что хотел, — писал Меллоуз матери незадолго до расправы. — Считая себя недостойным величайшей человеческой почести, которой только может быть удостоен ирландец или ирландка, я иду вслед за Тоном, Эмметом, фениями… Конноли, Пирсом… Чайлдерсом… Мы умираем за правду. Отмщение придёт, мгла рассеется, и братья по крови, как и прежде, будут братьями по оружию, сражающимися против угнетателей нашей страны»[76].
Казнями, тюрьмами, концлагерями, камерами пыток ознаменовало начало своего существования Ирландское Свободное Государство, официальное провозглашение которого состоялось 6 декабря 1922 года. Над официальной резиденцией правительства на О’Коннел-стрит взвился оранжево-бело-зелёный флаг нового доминиона. 17 декабря того же года Южную Ирландию покинули британские войска. Дублинский режим доказал свою способность самостоятельно подавлять движение народных масс. Лорд Биркенхед, выступая в палате лордов, заметил по данному поводу, что Англии потребовалась бы двухсоттысячная армия для осуществления тех задач в Ирландии, которые за неё решило новое ирландское правительство[77].
Чёрный палач Гриффитс, чёрный палач Коллинз…
Хотя отдельные отряды республиканской армии продолжали сопротивление до весны 1923 года, исход борьбы был предрёшен. 10 апреля в неравном бою погиб Лайм Линч, а через две недели Де Валера отдал приказ прекратить военные действия. Однако, несмотря на поражение республиканцев, до глубокой осени не затихали аграрные волнения в южных и восточных графствах страны…
«Марш нации» был губительно заторможен. Национальная революция 1916 — 1923-х годов, окаменев, осталась незавершённой[78].
Я верю: когда-нибудь в этой стране будет город с именем Бругга.
Я склоняю голову и шепчу: Катал Бругга.
Герои за свободу и народ принадлежат всем народам.
Катал Бругга!
Москва. Чапаевский переулок.
Январь-сентябрь 1977 года.
Приложение
Аллен Уолш Даллес (1893–1969) — родной брат Джона Фостера Даллеса — госсекретаря США, заклятого врага России.
Аллен Даллес — руководитель политической разведки США в Европе в 1942 — 1945-х годах, директор ЦРУ в 1953 — 1961-х годах. Сотрудник американской спецслужбы Ласло Фараго в своей книге «В сетях шпионажа» называл его «тёмной лошадкой» и «международным адвокатом с сомнительным прошлым» (Л. Фараго, Дом на Херрен-стрит. — М.: Воениздат, 1965. С. 128). Это он, Ален Даллес, в конце войны вёл в Швейцарии переговоры с представителем Гиммлера генералом СС Вольфом об условиях сепаратного мира. Кстати, последняя телеграмма, полученная Рузвельтом от Сталина в день смерти, касалась недопустимости подобных переговоров. Переговоры велись и за спиной Гитлера, который являлся противником любых переговоров с кем бы то ни было. Только драться и драться!..
Это Большой Сейф, коим можно назувать США, изрёк устами младшего из братьев — Аллена Уэлша Даллеса:
«…Посеяв в СССР хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые… Мы найдём своих помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания.
Литература, кино, пресса — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем поддерживать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, предательства…
В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Незаметно, но активно будем способствовать самодурству чиновников, взяточников. Честность и порядочность будем осмеивать — они никому не станут нужны. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх… и вражду народов,