ей, – можно ли его включить.
По собственной же инициативе использовать Агрегат Антисиловой я не решился. А вдруг потрачу драгоценный ресурс, который впоследствии будет ой как нужен? Мало ли, может, этим птерам взбредет в голову нас с Костей… мнэ… уестествить? У них же сексуальность превыше всего, как нам Капелли объяснял?
Пик Вечного Света, несмотря на всю помпезность своего названия, с орбиты выглядел как небольшая зазубрина на краю лунного диска. Пока мы подбирались к нему со стороны экватора, эта часть Луны была в наших иллюминаторах «верхней». Но вот корабль повернулся вокруг своей оси, и теперь мы видели растущий Пик Вечного Света у себя под ногами.
Двигатели дали еще пару корректировочных импульсов, и вновь воцарилась невесомость.
– Полярная орбита достигнута, – степенно объявил Чудов. – Переходим в лунный модуль.
Внутри лунного модуля, как я и ожидал, впятером было очень тесно.
– Может, все-таки оставим оружие на корабле? – осторожно предложил я, обращаясь к Капелли. Тот производил впечатление чувака, наименее склонного к паранойе.
– Ни в коем случае! – Капелли даже в лице изменился. – С птерами так нельзя! Увидят тебя без оружия – даже разговаривать не станут! Без оружия – значит, не мужик. Не мужик – значит, неправомочный.
Мы едва успели обменяться этими репликами, как Зимин загерметизировал модуль, а Чудов перешел к процедуре посадки.
Это были не самые приятные минуты в моей жизни. Мы падали на Луну спиной вперед, так что и наши ноги, и посадочные опоры модуля были обращены вовсе не к лунной поверхности, а – в открытый космос.
Казалось, мы рушимся в пропасть и неминуемо разобьемся. Всё это напоминало самые кошмарные аттракционы в парках развлечений – на такие нормальные люди в трезвом виде билетов не покупают.
Похоже, ровно та же мысль посетила и моего друга.
– Кажется, теперь я… понял… почему луна-парк называют… луна-парком… – сквозь сведенные перегрузками зубы выдавил Костя.
От тверди нас отделяли уже считаные километры. Район прилунения разросся на обзорных экранах настолько, что камеры давали теперь каждый крошечный кратер, каждый валун во всех подробностях.
Резко очерченная тень Пика Вечного Света рассекала пейзаж надвое и накрывала метку расчетной точки прилунения.
– Вообще никаких следов базы, – сказал я обескураженно. – Что, правда, здесь были когда-то жилые эллинги? Луноходы? Антенны связи?
Мне ответил доктор Зимин:
– Да всё было, Владимир. Наши, конечно, пытались эту надводную часть айсберга сделать поменьше и всё закопать в грунт. Но еще лет двадцать назад тут по реголиту много чего валялось…
– И куда делось? Ржавчины ведь, я так понимаю, на Луне в принципе нет? – не унимался я.
– Хризалиды очень рачительные. Всё своим универсальным станкам скормили. Ни один болтик не пропал.
– Погодите! Андрей рассказывал, что хризалиды – они своего рода жертвы кораблекрушения, так?
– Так.
– Откуда же у них эти «универсальные станки»?
– Да они когда в космические путешествия отправляются, всё с собой берут. И станки, и споры грибов, которые потом жрут, и культуры бактерий…
– А еще у них есть такие штуки – биопринтеры. Так вот это – что-то невероятное! Они могут даже… – азартно сияя глазами, начал Капелли.
Но шокировать нас подробностями Андрей не успел.
Чудов, предварив маневр коротким сигналом тревожного зуммера, перевернул модуль посадочными опорами книзу и попросил всех заткнуться.
В это мгновение мне показалось, что мой позвоночник прилунится отдельно от всего остального тела, внутренние органы раз и навсегда поменяются друг с другом местами, а сердце мое будет теперь стучать в районе правой пятки…
Потом мы еще минуту энергично вытормаживались, что тоже добавило острых ощущений в области солнечного сплетения.
Затем грянули двадцать секунд невесомости – мы размеренно падали из равновесного положения над точкой посадки под воздействием лунной силы тяжести, – и, наконец, модуль уткнулся в реголит всеми пятью опорами, подняв неожиданно густые клубы пыли.
– С мягкой посадкой и с прибытием на Луну! – официальным тоном поздравил всех Чудов.
Капелли, обращаясь к нам с Костей, сказал:
– Ребята, наши космические традиции требуют, чтобы все поаплодировали пилоту!
Мы нашли в себе силы вяло похлопать.
– Но это еще не всё! – продолжал Капелли. – Каждый из вас, ступив на лунную поверхность, обязан произнести какую-нибудь сакраментальную фразу. Постарайтесь выражаться литературно, обдумайте слова как следует. Они будут навсегда занесены в секретные анналы отечественной космонавтики и в ваше личное дело.
– А двустишие можно сочинить? – спросил Костя.
Все возможные варианты ответов прозвучали одновременно:
– Нельзя, – отрезал Зимин.
– Можно, – разрешил Капелли.
– Мне похер, – отмахнулся Чудов.
На Луне, на Луне
Жизни смысл открылся мне! —
провозвестил в эфир бархатным голосом телепроповедника Тополь, ступив на лунный реголит.
«Неужели и правда открылся? – подумал я. – Надо будет не забыть спросить, какой он, этот смысл. Может, мне тоже пригодится…»
Реголит оказался очень мягким, чего я совсем не ожидал.
– Эй, Володя, ты чего там топчешься?! – окликнул меня Тополь. – Теперь твоя очередь!
«А, точно… Ну до чего же он все-таки мягкий!»
Я остановился, простер к горизонту руку – как статуя Ленина – и сказал:
– Это был маленький шаг для Нила Армстронга, огромный шаг для меня и абсолютно секретный шаг для всего человечества!
После чего я громко загоготал. Видимо, от нервов.
В эфире послышалось сдержанное хихиканье Чудова и Капелли.
Затем наши бывалые спутники разрешили нам немного порезвиться вокруг модуля. Все трое понимали: не каждый день с людьми случается такое счастье.
За отпущенные мне сто восемьдесят секунд я успел поиграть в футбол двадцатикилограммовым булыжником, попрыгать выше головы и раскокать штатным геологическим молотком пару лунных камней.
Я как-то читал, что среди лунных минералов часто попадаются красочные – абрикосово-оранжевые, зеленые, фиолетовые… И что же? Оказалось, обманули! Обследованные мною валуны внутри были серы, как моя школьная юность, проведенная вдали от подружек, интересных компаний и карманных денег…
Что же до Тополя, то он прикладной минералогией себя не утруждал. Костя отдалился от всех нас на десяток шагов и вперился в небосклон, на котором синела наша родная Земля. Естественное поведение для человека, которому только что «открылся смысл жизни», согласимся!
– Что показывают? – спросил я, вторгаясь в его уединение.
– Полярное сияние показывают, – ответил Тополь. – Размером с половину Тихого океана.
– Чего-о?
– Сам посмотри.
Черт возьми! Я тоже его увидел! Призрачное покрывало, сотканное из сполохов, колыхалось на эфирном ветру между Австралией и побережьем Чили.
– А не слишком ли ярко для полярного сияния? – спросил я тревожно.
– И не слишком ли северно? – добавил Тополь.
Мы бы еще поудивлялись странному феномену, но только кто же нам давал?!
– Уважаемые Константин и Владимир! Пришло время приступить к заданию, – это был Капелли.
Мы с Тополем переглянулись.
«Уважаемые Константин и Владимир»! Что значит ученые – люди культуры!
Мы обогнули приметный бугор, одна из сторон которого была будто начисто срезана ножом – кажется, такую штуку профессиональные геологи назвали бы «конкрецией» – и практически носом уперлись в… инопланетян!
Это была вторая группа визитеров, увиденная мною как с начала недели, так и с начала жизни. И, чего греха таить, хризалид я нашел еще более отталкивающими, чем химероидов!
«Стрекозы», которых обещала лекция Капелли, вблизи оказались несуразными чудищами, закованными в хитиновую броню и закутанными в сложенные вдоль туловища непрозрачные крылья.
Не менее двадцати гигантов плечом к плечу, а точнее, крылом к крылу, хороводили вокруг некоего объекта – едва различимого за их крупными сутулыми фигурами. Над птерами взлетали снопы ярких искр и выстреливали вверх струи зеленого дыма, вмиг бесследно рассеивающиеся в вакууме.
Поскольку вся группа была накрыта густой тенью Пика Вечного Света и тьма скрадывала детали, птеры казались карикатурными ку-клукс-клановцами, сменившими белые хламиды на черные.
Их движения не были порывистыми, как у наших земных насекомых. Нет, птеры словно бы мягко перетекали из одной позы в другую. В целом их моторику я бы описал как крайне непривычную.
– Что они делают? Питаются? – спросил я.
Логика моя была простой. Если много насекомых, пусть даже квазинасекомых, собираются вокруг чего-то, значит, они, скорее всего, едят. И притом, с вероятностью девяносто девять процентов, – чей-то труп.
– Ну что ты, они сейчас работают, – сказал Капелли негромко. – Разбирают наш старый лунный модуль с помощью фторных пистолетов.
В самом деле! Стоило только Капелли дать моему восприятию подсказку, и я сразу опознал запыленную посадочную опору – такую точно, как у нашего модуля. А в просвете между птерами на белом боку аппарата промелькнули красные буквы «…ССИЯ».
Я хотел спросить у ксенобиолога, по какому праву какие-то инопланетные насекомые пускают на лом нашу государственную собственность, но Тополя больше заинтересовали упомянутые Капелли «фторные пистолеты».
– Они струей фтора стреляют, что ли? – спросил он.
– Завидная проницательность, Константин, – голос Капелли саркастически дребезжал. – Тончайшей струйкой фтора под огромным давлением. Режет металлы лучше любого лазера сравнимых габаритов, между прочим.
– Всё, мужики, молчок, – оборвал нашу беседу Чудов. – Пора с ними говорить.
– Я готов, – сказал Капелли.
– Нет. Переговоры проведу я.
Я же говорил вам, что Чудов был мужик со странностями? Они ведь совершенно точно решили еще на борту «Байкала», что вести диалог с птерами будет Капелли, поскольку Чудов как-то едва не договорился до «межпланетного инцидента»! А тут вдруг на тебе! «Переговоры проведу я»!