– Ничего безопасного в этом варианте не вижу! – ответил Чудов сердито. – Сюда при любом сценарии успеют проникнуть десятки боевых мехов… Будет очень горячо. А лично я в телохранители к Пахивиру не нанимался. Думаю, как и вы… Всё, наговорились?
Из нашего коллективного молчания Чудов сделал вывод, что да, наговорились.
Впереди уже показались гермодвери воздушного шлюза и птеры-караульные. Льющиеся с подволока солнечные лучи играли на богатых инкрустациях их надкрыльев и в этом мне привиделось нечто неуместно земное, венецианское…
Вдруг меня осенило. Лучи! Лучи, черт возьми!
– Постойте! – я и сам остановился. – Я правильно понял, что эти ваши «Барракуды» несут термоядерные заряды?
– Да. И что с того? – с нажимом спросил Чудов.
– Значит, световое излучение огромной плотности, которое выделится при их подрыве, обрушится прямиком на входные приемники хризалидских световодов?
– Обрушится. И?
– Так оно же попадет сюда! Во все подземелья базы! По све-то-во-дам! Вот этот солнечный зайчик у меня на ладони станет таким жгучим, что проплавит сталь! И хрен даже с ними, с теплицами! Понятно, что от всех ананасов останется только пепел! Но все птеры сгорят! И ползуны! И Пахивир! Все! Вы это осознаете?
Вообще-то я не то чтобы ожидал, но был где-то в глубине души готов к ответу «да, осознаем, но нас это совершенно не колышет!».
Я повидал на своем веку немало спецслужбистов и не питал иллюзий ни относительно их морального кодекса, ни относительно нравственных установок насчет чужих смертей. «Помер Максим, да и х… с ним!» – вот все их установки.
Но в данном случае я, слава Богу, ошибся!
Чудов застыл, как будто громом пораженный. Сдвинул брови. И промолвил:
– Световоды… Как мы не подумали об этом?! Да что «мы»? Как я об этом не подумал?!
– Ладно мы, но Первый… – вставил доктор Зимин.
– Да, и Первый! Хотя он забыл уже, наверное, про такие мелочи! Да и не бывал он здесь ни разу… Знает только, что Старая База рассчитана на близкий подрыв термоядерной БЧ. Ее с расчетом на это, собственно, строили… Но вот только в советском проекте никаких световодов не было! Это уже самодеятельность хризалид! Так сказать, незаконная перепланировка!
Я видел, что Чудов реально в ужасе. И я ему откровенно сочувствовал: в такие минуты совсем не хочется быть тем, кто принимает решение.
Моральные терзания Чудова решил ослабить Зимин:
– Ладно, Ваня, не грузись. Мы всё равно уже ничего не успеваем. Если отменить термоядерный удар, хризалид перебьет Тунгусский механоид. И непонятно еще, что для них хуже… Да, собственно, механоид точно хуже… Ты же видел съемку, как он вырезал колонию хризалид на Марсе? Так что давай делать как решили. Всё равно выгоды стране от этих визитеров немного. Технологиями они не особо делятся… Так что…
– Да при чем тут технологии, а?! Хризалиды – живые существа! Мы в ответе за них! Они попросили защиты! А мы им защиту пообещали. На самом высоком уровне! А теперь вместо того, чтобы защитить, мы убьем их, причем самым жестоким способом! Испепелим заживо! – лицо Чудова было белым как мел.
– А световоды эти как-нибудь того… закрыть, например… нету способа? – спросил Тополь. – У них, на родной планете, разве не было смены дня и ночи? Должны же они зашториваться как-нибудь, а?
– Вроде да, должны закрываться, – это был Капелли. – Так или иначе, нужно поскорее объяснить всё хризалидам!
– Ты прав. Итак, наша эвакуация отменяется, – Чудов взял себя в руки и вновь посуровел. – С нами – если что – ничего страшного не случится, скафандры выдержат. Но вот хризалид нужно спасать.
Легко сказать – трудно сделать. Первая наша попытка спасти хризалид с треском провалилась.
Капелли в лепешку расшибся, чтобы объяснить охране воздушных шлюзов суть проблемы.
Но те проявляли просто феерическую тупость!
Начать с того, что они не понимали слова «световоды». И закончить тем, что ближайшим к термоядерной бомбе понятием, доступным их разумению, был ежегодный фестиваль взрывных зарядов, при помощи которых делают шахты-инкубаторы для личинок (тех самых хризалид, по которым в земной ксенобиологии получила название вся их раса).
А время, меж тем, поджимало…
– Значит, надо двигать к Пахивиру, – постановил Чудов.
В общем, побежали мы обратно, в Нижнюю Теплицу.
Увы, Младший Брат Справедливости как сквозь землю провалился.
Его монарший топчан был пуст.
Бабы-телохранительницы с упоением потребляли фруктовую патоку из свернутых кулёчком глянцевитых листьев и параллельно – благо, конечностей хватало – натирали друг другу фуркулы цветным глиттером, не забывая также обсуждать кавалеров. И ничегошеньки они не знали, кроме «хм-хм, а ведь только что был здесь…»
Идиллию Нижней Теплицы нарушали только останки разведывательного бота, застреленного Чудовым, которые по-прежнему лежали перед пустым топчаном Пахивира…
…Как вдруг началось.
Причем началось всё сразу и одновременно.
Как я позднее прочел в Бюллетене, Тунгусский механоид зашел на колонию хризалид на предельно малой высоте. При этом он использовал несколько ложных фантомов, которые полностью сбили с толку и без того слабенькую ПВО колонии.
Коварство искусственного интеллекта, управляющего механоидом, простиралось и дальше – прежде чем сделать эффектную «горку» и открыть огонь из всех стволов, инопланетный робот высадил десант.
Десятки боевых мехов закопались в реголит и продолжили рыть дальше, подбираясь к железным подземельям.
В итоге, когда мы стояли рядом с птерами-охранницами и Чудов лихорадочно вращал перед собой голографическую модель Старой Базы, прикидывая, где нам теперь искать Пахивира, мы были атакованы одновременно с нескольких направлений!
Семибалльный тектонический удар сотряс весь комплекс.
С оглушительным звоном лопнула бронекрышка ракетной шахты…
Брызнули сочным крошевом ошметки растений…
И, опрокинув топчан правителя, влетел в помещение четырехметровый оранжевый болид, облепленный разъяренными птерами.
Всё происходило очень быстро.
Я еще не успел сообразить, что блестящая оранжевая штука – это боевой мех, а высунувшиеся из его чрева острейшие секаторы нашинковали в капусту половину птеров. Но уцелевшие бойцы за тот же самый короткий миг всё же обрушили на оранжевое ванадиевое напыление вражеской машины убийства струи фтора из своих пистолетов!
Итогом этой молниеносной схватки стала страшная ничья. Оранжевый мех, разваливаясь на куски, протаранил железные тюбинги бывшей ракетной шахты и, рассыпая искры, замер. Вокруг него в гротескных позах повисли на острых сколах металла раздавленные ударом птеры. Жуткое, доложу я вам, зрелище!
– Оружие к бою! – гаркнул Чудов. – Включить пояса на кинетическую защиту!
Второй приказ был даже важнее первого.
Я, честно говоря, уже и думать забыл о том, что наши скафандры имеют защитный режим. До того ли, когда вокруг термоядерная война назревает?
В общем, только повключали мы наши Агрегаты Антисиловые в режим генерации защитного вихря из гравитонов, как палуба в трех шагах от нас полыхнула уже знакомым зеленым пламенем взрывного окисления во фторной атмосфере, и, пробив бронированным рылом истончающийся металл, на сцену явился еще один боевой мех!
Ему вдогонку, откуда-то с нижней палубы, палили птеры. А потому корма меха, утыканная чем-то вроде многоствольных пушек, пылала и шипела. Но в целом машинка была еще способна натворить бед…
Тут уж пришел наш черед пострелять. Кто из лазерного автомата, а кто из ракетомета, все мы слаженно обрушили на гостя из преисподней мощь прорывных земных технологий.
Заляпанный кровью птеров и плавленым реголитом бок меха с шипением взорвался, и прямо мне в грудь полетел, бешено вращаясь, изломанный коленвал. (Ну или называйте это как угодно – в любом случае лом был такой, что он бы неминуемо пригвоздил меня к стволу исполинской лианы.)
Но защитный режим Агрегата Антисилового сработал на «отлично». Коленвал ударился о невидимую преграду, отскочил и вонзился в палубу передо мной с такой силой, что пробил ее навылет!
Я думал, после этого судьба подарит нам передышку. Но в следующую минуту накал борьбы только усилился.
Нас атаковала группа из трех мехов. Мы открыли огонь, но смогли серьезно повредить только одного – два других зависли над нами, подрабатывая крошечными реактивными движками, и обрушили на нас разящий шквал вольфрамовых игл.
Защита отразила шквал вполне штатно, однако борткомпьютер скафандра тревожно предупредил о критическом перерасходе энергии.
– Надо отступать в коридор! – крикнул Зимин.
И мы, конечно, отступили бы, распрощавшись с надеждами отыскать Пахивира и спасти колонию от испепеления, но из дыры в палубе вдруг выпорхнули не менее пятнадцати девочек-птер.
Это были гвардейцы – точнее, гвардейки – в полном боевом облачении. Каковое, помимо золотых и платиновых браслетов, расписных наручей и поножей, включало в себя также бронекирасы из того самого стеклянистого материала, из которого были сделаны шлемы птеров бригады Сиса.
Эти великолепные трехметровые воительницы были вооружены не только фторными пистолетами, но и неким длинномерным оружием, которое я описал бы как «стреляющий багор».
Девочки дали слаженный залп из этих своих «багров».
Нечто вроде надкалиберных реактивных гранат устремилось к парящим над нами мехам.
Взрывная волна была настолько сильной, что всех нас смело как кегли.
При этом Тополь и Капелли провалились в прожженную фтором пробоину в палубе, а мы с Чудовым и Зиминым едва-едва удержались у нее на краю.
Прямо перед собой я увидел огромные глаза гвардейской девочки.
– Вниз! – сказала она. – Прыгай вниз!
– Мужики, скорее сюда! – вторили снизу Тополь и Капелли.
Что нам оставалось?
Только послушаться.
Бывалый Чудов для прыжка временно отключил силовой пояс и приземлился неторопливо, по-лунному.