– Так кто это был там, в скафандре? – спросил Костя, как всегда нетерпеливый. – Химероид?
– Разумеется, нет. Плейонец.
– Кто-кто?
– «Черный археолог». Визитер из системы звезды Плейона.
– А, ну да, Андрей говорил… И что плейонец? Всех наших археологов убил?
– Нет. Он ушел.
– Но все это звучит довольно безобидно, – улыбнулся я. – Признаться, я ожидал рассказа о жутких убийствах, похищениях… А тут подумаешь – испугались ученые фигуры в скафандре! Мало ли кто чего пугался в этой жизни? Я, например, медведя встретил в Красноярске… А на мне – только плавки. Вот это было страшно!
Гольцов и Капелли, не сговариваясь, наградили меня тяжелыми взглядами, так что я сразу понял, что со своим «безобидно» ляпнул очевидную и вопиющую бестактность.
– С участием плейонцев разные истории случались, Владимир, – сказал Гольцов голосом, в котором отчетливо дребезжало нервное напряжение. – Но я вам их лучше рассказывать не буду.
– Да-да, – подхватил Капелли, – предлагаю сосредоточиться на практической информации о взаимоотношениях визитеров. Ведь это единственное, что может понадобиться нашим новым коллегам в ближайшее время…
Это «ближайшее время» меня, не скрою, насторожило.
И, кстати, еще больше меня насторожила мысль о том, что таким, как мы, отпуска дают в основном не «после чего-то», а «перед чем-то».
Перед чем? Что день грядущий нам готовит?
– Короче говоря, – продолжал Гольцов, – во время первых подтвержденных наблюдений «черные археологи» предстали перед нами в качестве охотников за древними артефактами. Плейонцы просто обожали появляться в исторических местах. Поэтому мы и назвали их «черными археологами», по аналогии с незаконными копателями курганов… Была даже гипотеза, что плейонцы и в самом деле ведут поиск драгоценных предметов, порожденных древними земными культурами.
– Это каких, например? – не понял Тополь.
– Ну там, знаете… Шлем Александра Македонского, вертолет Леонардо да Винчи, Святой Грааль… В таком духе. Но позднее удалось установить, что плейонцы охотятся не за артефактами вообще. А конкретно – за Объектами, произведенными цивилизацией химероидов. Представьте себе, что на Земле на протяжении тысяч лет действовала химероидская резидентура…
Я представил. По спине побежали мурашки.
– …Эта резидентура контактировала со многими ключевыми фигурами человеческой истории. Специалистам известны, например, фрески, на которых фараон Тутанхамон берет из рук химероидов некий лировидный предмет. Наивные искусствоведы именуют эту фреску «Фараон принимает дары от духов Воздуха и Света». Но мы-то знаем, что речь идет об устройстве удаленного наблюдения, которое позволяло химероидам просматривать чуть ли не пол-Египта! Ну, естественно после того как Тутанхамон дал разрешение установить их Объект на вершине обелиска в храме Изиды…
– То есть с химероидами у наших предков отношения были хорошие? – я попробовал выйти на общую картину, ведь от разрозненных фактов у меня уже начинала трещать голова.
– У химероидов с нашими предками отношения были, скажем так, партнерские, – уточнил Гольцов. – В Комитете сложилось мнение, что химероиды всегда были заинтересованы в прогрессе человечества и, по мере своих сил, ему помогали. Иное дело – «черные археологи»…
– Они были против прогресса, да? – Тополь сделал озабоченное лицо.
– И это мягко сказать! Они всеми силами вредили ему! Например, приложили немалые усилия, чтобы затормозить развитие лазерной техники. Или вот термоядерный синтез… Если бы не их козни, мы пришли бы к сегодняшним результатам лет на двадцать-тридцать раньше!
– Вот же сволочи, – вздохнул Тополь.
– Они, конечно, сволочи. Но насчет термоядерного синтеза факт достаточно спорный, – Капелли не был бы собой, если бы воздержался от ремарки. – Вообще, если полагать, что плейонцы всерьез стремятся остановить технический прогресс на Земле, то возникает вопрос: так почему же мы все-таки сегодня летаем в космос и располагаем термоядерным синтезом? Почему они не заморозили нашу цивилизацию в вечном Средневековье?
Михал Михалыч наверняка отвечал на подобный вопрос десятки раз и уже собирался что-то ввернуть, но Капелли остановил его жестом и закончил свою мысль:
– В общем, друзья мои, с плейонцами много неясностей. Но факт в том, что они систематически купируют попытки химероидов воздействовать на развитие человечества. Чувствуете разницу, да? Плейонцы не то чтобы враги нашего прогресса вообще. Они скорее враги той ветви прогресса, которую нам негласно навязывают химероиды.
– А хризалиды? Где их место в этой системе? То есть мы видели, да, что их лунную колонию пытался уничтожить Тунгусский механоид… Но за что? Почему? Это от меня, честно говоря, ускользнуло.
– В Комитете пока не выяснили, где корни этой древней вражды, – неожиданно легко сознался Гольцов. – Может быть, мы имеем дело с чистым расовым предрассудком, как бы дико это ни звучало. Но обе стороны люто ненавидят и в то же время боятся друг друга. Хотя вроде бы делить им нечего.
– Ну, почему боятся хризалиды – это мне понятно, – сказал я. – Но разве сами они представляют какую-либо угрозу для «черных археологов»? По-моему, разница в уровне развития цивилизаций очевидна! У этих земледелие, педикюр педипальп и разнузданный секс на дискотеке. А у тех – Тунгусский механоид!
– Вы, Владимир, недооцениваете хризалид. Например, у них есть телепортер… И много чего еще, – с зевком ответил Гольцов.
Мне показалось, что эксперт уже начал выдыхаться и, наверное, хочет домой, к жене и детям. У таких, как он, я заметил, всегда есть дружная семья, которая по воскресеньям ходит в пешие походы, а вечерами совместно пересматривает любимый сериал.
– А что страшного в телепортере? – не отставал Костя. – Ну, для «черных археологов»? Какая тут опасность?
– А то, что они могут взять – да и засвинячить телепортером многотонную боеголовку по заданным координатам! – Гольцов вновь оживился и домой уже явно не хотел. Все-таки плохо я разбираюсь в людях. – Проблема, собственно, лишь в этих самых координатах. Скажем, когда цель активно маневрирует, как тот же Тунгусский механоид, попасть в нее телепортируемым предметом практически невозможно… А вот по стационарной цели – запросто! У Комитета нет сомнений в том, что если хризалиды узнают координаты новой базы «черных археологов» в Солнечной системе, а такая база где-то точно есть, первое, что сделают хризалиды – обстреляют ее из телепортера… Чтобы отомстить за резню, которую Тунгусский механоид учинил в колонии хризалид на Марсе.
– А мы-то сами? Мы знаем эти координаты?
Гольцов элегически подпер небритую щеку ладонью; в такой позе любят позировать актеры на фотографиях в театральных фойе. И, мечтательно закатив глаза, ответил:
– К сожалению, нет. Знай мы их, игра была бы совсем другая.
– Какая?
– Ну, например, мы могли бы шантажировать «черных археологов» тем, что передадим хризалидам координаты…
– А они нам что за это?
– Поверьте, у «черных археологов» есть что нам предложить. И в сфере обычных технологий, и в сфере социальной инженерии…
От слов «социальная инженерия» на меня повеяло таким инферно, что я поспешил сменить тему.
Мы еще минут десять говорили о том о сем, неспешно допивая и дожевывая, когда в Аналитический отдел ввалился Литке.
На нем были белая рубашка поло, белые шорты, подпоясанные плетеным кожаным ремнем, и белые туфли, надетые на белый носок. Ни дать ни взять игрок в гольф, сбежавший с опостылевшего корта.
В руках Литке держал двухлитровую бутылку с загадочной кроваво-красной жидкостью.
Что за жидкость? Я видел, что это было интересно всем.
Однако никто не решился задать вопрос – было в Литке и его манере держаться что-то такое… отсекающее всё ненужное в общении, в том числе – лишние вопросы.
Литке кивнул Гольцову, за руку поздоровался с Капелли и, глядя поверх наших голов, сказал:
– Владимир, Константин, нам пора.
– Куда пора?
– К мойрам… Ну, это мы так называем сотрудниц Лунного Контроля.
Словосочетание «Лунный Контроль» мне уже приходилось слышать. Но какой именно контроль имеется в виду, я уразуметь никак не мог, а чтобы толком расспросить кого-нибудь, да хоть того же Капелли, все никак не складывались обстоятельства.
Коридор, по которому мы шли, был по-осеннему прохладным и по-праздничному пустынным. В таких местах меня всегда отчаянно тянет на человековедение.
– А вот скажите, насчет Гольцова, – осторожно начал я. – Он ведь изначально… не из ваших, нет? Он вообще на комитетчика не похож.
– Гольцов? Нет, не из наших. – Литке поощрительно улыбнулся моей проницательности. – Он – уникум… Настоящий.
– И в чем это выражается?
– Интересовался уфологией со школы. Собирал вырезки, выкачивал из интернета уфологические сайты. Тысячи роликов с ютуба… Вел одновременно несколько форумов… Комментировал всё, до чего мог дотянуться… При этом всю свою взрослую жизнь проработал – вы не поверите – таксистом в вип-службе Санкт-Петербурга! Чаевые исправно складывал – копеечка к копеечке. Купил сперва метровый рефрактор Ньютона… Потом – двухметровый… По чертежам из того же интернета собрал астрономический спектрометр. Потом какой-то особенный многополосный радиопеленгатор. Потом счетчик Макарова… Двадцать лет искал сигналы пришельцев во всех диапазонах!
– Что такое счетчик Макарова? Я только пистолет знаю, – Костя был в своем репертуаре.
– А-а, лженаука в действии, – отмахнулся Литке. – Считает, видите ли, вымышленные элементарные частицы, именуемые мю-торсионами.
Мы с Костей переглянулись, но промолчали – реакцию Капелли на эти «мю-торсионы» мы очень даже запомнили.
– В общем, Михал Михалыч, – продолжал Литке, – вполне уверенно двигался к нервному срыву, паранойе и психушке. Как вдруг, когда ему стукнуло сорок два, он открыл для себя, что интернет контролируется волкоящерами, и немедленно отключился от него. Вообще перестал пользоваться. Ни форумов, ни сайтов, ни роликов! Только газеты, журналы, анализ слухов, наблюдения. И… он смог добиться прорыва! Взял да и вычислил на основании этих своих вырезок и анализа траекторий спутников месторасположение одной из наших точек рандеву… Приехал туда в час «Ч» и сфотографировал, мерзавец, посадку нашего «Сальвадора Альенде»!