Максим демонстративно прибыл на заседание самолётом, максимально дистанцируясь от образа одиозных параноидальных правителей левого толка, которые из страха за свою жизнь перемещались строго по земле. Безопасный воздушный коридор в обход пространства РФ, всё ещё обслуживаемого системами ПВО и авиацией лоялистов был гарантирован председателем ООН и эти гарантии пока ещё чего-то стоили в стремительно разваливающемся мировом порядке.
А вот гарантий безопасности на земле ему никто не давал, поэтому внезапный таран вылетевшим из боковой улицы мусоровозом впереди идущей машины сопровождения хоть и удивил Павленко, но не шокировал. Окружающие его скучные люди в деловых костюмах реагировали на изменение обстановки куда быстрее него – оставшиеся в строю машины попытались, став клином, отсечь нападавших от транспорта дипломата, водитель которого в свою очередь, проявляя недюжинное хладнокровие, задом подался в боковую узкую улочку, снося по пути мусорные баки и велосипеды. В машине остались лишь водитель, сам Павленко и секретарь Мария, которая уже сжимала в руках компактный пистолет-пулемёт. Холодная как лёд рыжая красавица была готова дать отпор любому, кто попытается проникнуть в бронированный авто. Ещё двое пассажиров, вооружившись, спешились во время одномоментной остановки и прикрывали отход, заняв позиции за кирпичными выступами старых швейцарских домов. Максим заметил через лобовое стекло, что в их узкую улочку с боем отступают сопровождающие из головных машин. Вооружённые люди в деловых костюмах при галстуках вели огонь короткими очередям по наступающим им на пятки неизвестным бойцам в темно-синей униформе без знаков различия, также вооружённым автоматическим оружием.
Не привыкшие к боевым действиям посреди швейцарской столицы гражданские с криками разбегались по сторонам или бросались наземь в надежде избежать шальной пули, где-то вдали, быстро приближаясь, завыли полицейские сирены.
Длинный переулок всё никак не заканчивался, а плотность огня непрерывно росла. Тем временем противник уже находился в прямой видимости и продолжал прибывать. Обе стороны несли потери, плотное огневое противостояние на зажатой между домов улице порождало снопы искр от рикошетов и осколки с грохотом бьющихся окон непрерывным дождём сыпались на брусчатку. Пули забарабанили по капоту и лобовому стеклу их машины, не пробив его, но превратив в мутную сеть трещин, обзор через которые стал невозможен. Машину было решено бросить враспор между стен и далее отступать пешком. Павленко во всём полагался на способности сопровождающих его сотрудников КГБ, поэтому быстро и без возражений следовал их командам. Вслед за Марией Максим покинул через заднюю дверь разбитый автомобиль и двинулся дальше по улице к спасительному повороту, в то время как водитель остался прикрывать беглецов, оказывая огневую поддержку зажатым за импровизированными укрытиями товарищам.
Переулок вывел их к оживлённой улице, где они сразу же столкнулись с парой бегущих навстречу вооруженных людей в штатском, но едва Максим успел задуматься – свои это или чужие, как длинная очередь из короткого автомата Марии свалила не успевших вскинуть оружие мужчин на мокрую от дождя брусчатку. Буквально в следующее мгновение с визгом покрышек с беглецами поравнялся резервный автомобиль, один из тех, что КГБ предусмотрительно оставило на запланированном пути следования делегации в аэропорт как раз на случай засады. Садясь в машину Павленко отметил, что звуки боя в переулке стихали по мере роста числа полицейских сирен – противник явно действовал здесь нелегально и не собирался попадаться в руки местным органам правопорядка. Машина тронулась и быстро, но аккуратно, повезла уцелевшего представителя СССР в ООН в сторону безопасного укрытия, где можно было пересидеть шумиху свободным человеком до тех пор, пока дипломаты не договорятся об адекватной оценке случившегося. О вылете, конечно же, пока не могло быть и речи – аэропорт уже наверняка блокирован и придётся дожидаться разрешения политического скандала здесь.
Москва, Кремль.
Макаров чувствовал сгущающееся напряжение внутри кризисного штаба – он понимал, что где-то за его спиной уже заключаются союзы непримиримых соперников с целью своевременно сдать его с Волковым на заклание, выторговав себе хотя бы иммунитет и возможность провести безбедную старость за рубежом, сохранив контроль над местными активами. Жалкие выродки мыслили слишком узко, примерно на глубину своего ненасытного брюха и одного поколения последышей. Он считал их недостойными занимаемых в государстве позиций, животными, способными лишь ситуативно реагировать и инстинктивно искать путь наименьшего сопротивления. Многие были здесь только лишь по причине слепой верности системе, представляя из себя кучку безумных клоунов, начисто потерявших пульс жизни страны. Много лет вращаясь в этих кругах, Макаров постепенно из юного идеалиста, мечтавшего преобразовать рабский коллективный Совок в цивилизацию личностей, превращался в жестокого циника, понимающего, что поколениями укоренявшаяся во всех уровнях госуправления плесень никогда не позволит стране перейти к новому курсу созидания и прогресса. Немало было вокруг и других идиотов, которые даже варясь столько лет в одном котле порока, жадности и самодурства умудрялись сохранять какие-то гуманистические идеалы и пытаться в условиях прогнившей системы работать на перспективу, наивно полагая, что их тщетные труды не будут сожраны при очередной ротации кадров. Ещё неизвестно было, кто из двух типов хуже – растерявшие всё человеческое мироеды, или не способные расстаться с иллюзиями борцы с ветряными мельницами. И именно эти наблюдения давным-давно укрепили в нём фанатичную уверенность в своей миссии избранного судьбой человека, способного через естественный отбор спасти родную культуру, сохранив её в собственном проекте компактного государства, лишенного материальной нужды благодаря неиссякаемым запасам материальных и интеллектуальных ресурсов, защищенное мощным сочетанием ядерного щита и высокотехнологичной системы защиты от ядерного оружия со 100 % эффективностью противодействия. В его островной Руси не будет места брожению нравов, его видение свободы воли будет принудительно калёным железом навязываться первым поколениям граждан, которые через боль найдут путь к освобождению разума от предрассудков прошлого и уже через несколько поколений смогут быть достойны снятия оков условностей и ограничений, будучи на генетическом уровне запрограммированными новой моралью человека будущего. Конечно, от старых соратников придётся избавиться – у собаки может быть только один хозяин.
Согласно сводкам с фронтов, которые он изучал, нагло устроившись в кресле Волкова за его столом, противник скоро подойдёт к Москве. Парламент, Совбез и Кремль гудели по потерянному Питеру, который пал через неделю вялых боёв и был обречён с самого начала – концентрация сочувствующих красным предателей в рядах командования оказалась просто запредельной, что привело к быстрому окружению, блокированию и последующей сдаче лояльных частей. И такое происходило по всему северу страны. Юг сопротивлялся более активно, но и там, изголодавшийся по солнечному свету за годы забвения по тайным подвалам родины враг, тараном шёл сквозь тщетные попытки организовать оборону. Масса красной орды на пути к Москве постоянно росла и уже даже идиоты в ООН разинув рты слушали этого молокососа Павленко, прыгнувшего сильно выше своей смазливой головки. Кто бы мог подумать, что этот отпрыск алкоголика и садиста мог так высоко взлететь!
По всему столу валялись листы бумаги с донесениями, сводками и аналитикой. Впав в безумный раж самолюбования, Макаров почти хохотал, собирая в уме из сухого текста схемы и прогнозы, согласно которым всё в этом мире подчинялось его плану. Если бы в этот момент кто-то зашёл в кабинет – то он бы сильно удивился раскрасневшемуся лицу, лучащемуся безумным весельем на человеке, который всегда демонстрировал сдержанность, граничащую со скукой. Премьер-министр пребывал в эйфории от масштабов запущенной им с раскопок в пустыне и заказа в жёлтую газетёнку игры всепланетного масштаба. Давайте, мышки, кошка ждёт! Пора уже готовить приказ по организации обороны Москвы – эта победа красным дорого обойдётся, дороже всего, что они когда-либо платили за своё варварство. Надо распорядиться о тайной подготовке отъезда, но для максимального эффекта ему придётся быть здесь до самого критического момента.
Турий Рог, Приморский край, СССР.
Первая встреча носила символический характер, но одно можно было сказать точно – генерал Ли Ван приехал лично для того, чтобы заручиться поддержкой и дать гарантии добрососедства, понимая, что Советский Союз уже практически победил на своей территории, и его поддержка сильно качнёт весы в сторону левой фракции Ли Вана в то время, как центристы во главе с председателем правительства стремительно теряют влияние, а прогрессоры никак не могут добиться реальной поддержки от охваченных политическим безумием Соединённых Штатов Америки. Все революционно настроенные китайцы, вне зависимости от итогового выбора пути, вдохновились примером советских реваншистов и признание со стороны эталона борьбы за перемены может перевернуть всю расстановку сил – в конце концов центристам придётся выбрать сторону и примкнуть либо к Ли Вану, либо к Чоу.
Демонстрируя мирные намерения, Ли Ван приехал на гражданском автомобиле с минимальным сопровождением. Командующий округом встречал его в полевой форме – Владивосток ещё держал оборону, поэтому надолго с фронта тот отлучиться не мог. Но и отказать во встрече потенциальному хозяину Китая, настроенному к Союзу дружелюбно, было бы великой глупостью. В большом шатре, насколько позволяла спешность организации встречи и обстановка, был создан максимальный уют и радушная атмосфера для обмена любезностями. Несмотря на кажущуюся безмятежность окрестностей – безопасность незримо обеспечивало порядочное количество личного состава и техники с обеих сторон границы. Дружба-дружбой, но столь серьезные дела требуют осторожности.