Генри прикрывает глаза одной рукой.
– Верно.
– Итак, – произносит Алекс, меняя тему и устало потягиваясь, – думаю, я должен сказать тебе, что я бисексуал.
– Рад слышать, – отвечает Генри. Взгляд его сверкающих глаз скользит вниз по обнаженному бедру Алекса и говорит не столько ему, сколько себе: – А я абсолютно точно гей.
Видя его легкую улыбку, морщинки в уголках глаз, Алекс намеренно удерживает себя от поцелуя.
Часть его застревает на мысли о том, как странно и удивительным образом прекрасно видеть Генри таким – открытым и обнаженным, во всех смыслах этого слова. Генри придвигается к нему на подушке и оставляет мягкий поцелуй на губах. Алекс ощущает легкое прикосновение пальцев на щеке – прикосновение столь нежное, что ему приходится еще раз напомнить себе не привязываться слишком сильно.
– Эй, – говорит Алекс, придвигаясь к уху Генри, – ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь, но я должен предупредить тебя, что, возможно, в интересах нас обоих, чтобы ты ушел до наступления утра. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы личная охрана заперла всю резиденцию на замок и заявилась сюда вытаскивать тебя из моего будуара.
– О, – произносит Генри, отодвигается от Алекса, перекатываясь на спину, и вновь смотрит в потолок, словно человек, ищущий прощения у разгневанных богов. – Ты прав.
– Ты можешь остаться еще на один раунд, если хочешь, – предлагает Алекс.
Генри закашливается и чешет макушку.
– Я думаю… лучше мне вернуться в мою комнату.
Алекс смотрит, как принц выуживает свои боксеры из-под кровати и натягивает их, затем выпрямляется и встряхивает плечами.
Так будет лучше, напоминает он себе. Так ни у кого из них не возникнет неверных представлений об их взаимной… договоренности.
Они не станут спать вместе всю ночь или просыпаться в объятьях друг друга и затем вместе завтракать. Взаимное удовлетворение сексуальных потребностей не имеет ничего общего с отношениями.
Даже если он этого хочет, существует миллион причин, по которым это никогда не сможет стать реальностью.
Алекс провожает принца до двери, наблюдая за тем, как тот, повернувшись, неловко переминается с ноги на ногу.
– Что ж, эм… – бормочет Генри, опустив глаза в пол.
Алекс закатывает глаза.
– Охренеть, чувак, мой член только что побывал у тебя во рту, а ты не можешь поцеловать меня на ночь.
Генри смотрит на него с раскрытым от удивления ртом, а затем откидывает голову назад и смеется. Это снова он – скучный, слегка нервный, милый и страдающий бессонницей богатый парень, который постоянно присылает Алексу фото своей собаки. Что-то словно встает на свои места. Он наклоняется и горячо целует Алекса, затем ухмыляется и выходит за дверь.
– Что ты делаешь?!
Все происходит даже раньше, чем оба предполагают. Прошло всего две недели с государственного ужина. Две недели постоянного желания вновь ощутить рядом тело Генри и постоянных намеков на это в сообщениях. Джун по-прежнему смотрит на Алекса так, словно готова вот-вот разбить его телефон о стену.
– Участвую в закрытом благотворительном матче по поло в эти выходные, – отвечает Генри по телефону. – Он состоится… – Он делает паузу, вероятно, вспоминая маршрут, организованный для него Шааном, – в Гринвиче, штат Коннектикут. Взнос за место на матче – десять тысяч долларов, но я могу добавить тебя в список.
Алекс чуть не проливает кофе на пол у Южного входа. Эми удивленно смотрит на него.
– Черт возьми, это же бесстыдная куча денег. На что вы их собираете? Монокли для детей? – Он прикрывает микрофон на мобильнике. – Где Захра? Мне нужно освободить эти выходные. – Затем снова говорит в трубку: – Слушай, я постараюсь оказаться там, но я сейчас реально очень занят.
– Извини, но Захра сказала, что тебя не будет на благотворительной встрече в эти выходные, потому что ты едешь на матч по поло в Коннектикут? – спрашивает Джун из дверного проема своей спальни тем же вечером, напугав его так, что он вновь чуть не расплескивает свой кофе.
– Послушай, – обращает к ней Алекс, – я тут пытаюсь поддерживать международные отношения.
– Чувак, люди уже пишут о вас…
– Да, Нора мне присылала кое-какие фанфики.
– … думаю, тебе стоит дать сочинителям передышку.
– Это мой долг! – тут же лжет Алекс. Джун, судя по всему, это слабо убеждает. Она уходит, бросив на него полный сомнения взгляд, который обеспокоил бы Алекса, если бы он думал на тот момент о чем-то, кроме губ Генри.
Именно так Алекс оказывается в Гринвичском поло-клубе в субботу, в своем лучшем прикиде от J. Crew, размышляя о том, в какую передрягу сам себя втянул. На голове женщины перед ним красуется шляпа с настоящим чучелом голубя. Занятия по лакроссу в старшей школе не готовили его к таким спортивным мероприятиям.
Генри верхом на лошади – это что-то новенькое. Принц в полном обмундировании для поло – шлем, рубашка, обтягивающая выпуклые бицепсы рук, плотно прилегающие белоснежные брюки, заправленные в кожаные сапоги, замысловато застегнутые наколенники и кожаные перчатки. Все это знакомо Алексу. Все это он уже видел. Это настолько скучно, что уж точно никак не может вызвать никаких животных, развратных и плотских чувств.
Но Генри, подгоняющий лошадь своими сильными бедрами, его зад, подпрыгивающий в седле, и то, как мышцы его рук вытягиваются и изгибаются, когда он замахивается… то, как и в чем он делает это, – это нечто.
Алекс потеет. В Коннектикуте сейчас февраль, а Алекс обливается потом, стоя в пальто.
Хуже всего то, что Генри по-настоящему хорош. Алекс даже не пытается понять правила игры, однако профессионализм всегда его возбуждает. Так легко, глядя на ноги Генри в сапогах, держащиеся в стременах, вспомнить его обнаженные икры, босые ступни, крепко прижатые к кровати… раздвинутые бедра Генри, и Алекс между ними… капли пота, стекавшие по лбу Генри и капавшие на его шею… О, да. Господи, спустя столь долгий период отрицания Алекс вновь хочет этого, прямо сейчас.
Спустя бог знает сколько времени матч, наконец, заканчивается, и Алекс чувствует, что закричит, если тотчас же не сможет оказаться рядом с Генри. Словно единственной мыслью во всей этой вселенной для него остается лишь мысль о теле Генри и его разгоряченном лице, а каждая молекула бытия лишь досадное препятствие на его пути к нему.
– Выглядишь ты так себе, – говорит Эми, уставившись Алексу прямо в глаза, когда они оказываются внизу. – Каким-то… потным.
– Я пойду, эм… поздороваюсь с Генри, – бормочет Алекс.
Рот Эми вытягивается в ухмылке.
– Прошу, не уточняй.
– Да, знаю, – отвечает Алекс. – Допустимое отрицание.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Конечно. – Алекс взъерошивает пальцами волосы на голове.
– Наслаждайся своими переговорами с английской делегацией, – безучастно произносит Эми, и Алекс вполголоса возносит благодарность небесам.
Он плетется по направлению к конюшням. Все его существо гудит от осознания, что тело Генри становится неуклонно ближе к нему. Длинные, стройные ноги и пятна травы на безупречных облегающих брюках. Как может этот вид спорта быть таким омерзительным, когда Генри выглядит так божественно, играя в него?..
– О боже…
Алекс успевает затормозить в последний момент, едва не врезавшись в Генри собственной персоной. Принц как раз заворачивал за угол конюшен.
– О, здравствуй.
Они стоят и просто смотрят друг на друга, не зная, что делать или сказать дальше, всего пятнадцать дней после того, как Генри испускал проклятья в потолок спальни Алекса. Генри по-прежнему в полном облачении – не снял даже перчатки, – и Алекс не может решить, нравится ли ему это или он хочет размозжить ему голову палкой для поло. Или битой для поло? Дубинкой для поло? Молотком для поло? Вся эта игра – сплошной фарс.
Генри прерывает молчание:
– Я вообще-то собирался найти тебя.
– Ну да, привет. Я уже здесь.
– Ты уже здесь.
Алекс бросает взгляд через плечо.
– Здесь, эм… камеры. На три часа.
– Точно, – говорит Генри, расправляя плечи. Волосы у него на голове спутанные и слегка влажные, а щеки все еще раскрасневшиеся от физических нагрузок. На фото, когда те попадут в прессу, он будет выглядеть, как чертов Аполлон. Алекс улыбается, зная, какой они возымеют успех.
– Эй, кажется… ты что-то хотел показать мне? – спрашивает Алекс.
Генри смотрит на него, затем на десятки людей, среди которых есть прогуливающиеся вокруг миллионеры и общественные деятели, а потом снова на Алекса.
– Сейчас?
– Я ехал сюда четыре с половиной часа, и через час я должен возвращаться в Вашингтон, поэтому не понимаю, когда ты еще сможешь мне это показать.
Генри берет паузу, сверкая глазами в направлении камер и примеряя свою обычную сценическую улыбку, затем смеется и хлопает Алекса по плечу.
– Ах, да. Конечно. Нам сюда.
Он разворачивается и идет к задней части конюшен, затем резко сворачивает в дверной проем. Алекс следует за ним. Это маленькое помещение без окон, пристроенное к конюшням, где от пола до потолка пахнет кожей и мореным деревом, а стены увешаны тяжелыми седлами, хлыстами, уздечками и поводьями.
– Что еще за секс-подземелье для белых богачей? – думает вслух Алекс, когда Генри подходит к нему сзади. Увидев, как принц снимает с крюка на стене хлыст, Алекс едва не теряет сознание.
– Что? – небрежно спрашивает Генри, проходя мимо Алекса, чтобы перевязать хлыстом ручки двери, затем поворачивается к нему, такой очаровательный и невероятный. – Это называется сбруйный сарай.
Алекс сбрасывает пальто и быстро шагает к Генри.
– На самом деле мне наплевать, – говорит он, затем хватает Генри за идиотский воротник идиотского поло и впивается в его идиотский рот.
Это прекрасный поцелуй, уверенный и горячий, и Алекс не может определиться, куда пристроить руки, потому что хочет дотронуться до Генри везде и сразу.
– Боже, – раздраженно стонет он, толкая Генри за плечи назад и с отвращением рассматривая его с ног до головы. – Ты выглядишь нелепо.