Скоро у нас состоится эта ежегодная фигня в отцовском доме у озера в Техасе. Целые длиннющие выходные без цивилизации. Там есть озеро с пирсом, а мой отец всегда готовит что-то охренительно вкусное. Не хочешь приехать? Я не могу перестать думать о тебе, загорелом и на фоне всей этой природы. Это будет через выходные. Если Шаан поговорит об этом с Захрой или с кем-нибудь еще и ты прилетишь в Остин, мы сможем подобрать тебя там. Ну же, соглашайся.
Твой,
Алекс
P.S. От Аллена Гинзберга к Питеру Орловски, 1958 год:
«Хотя я тоскую по солнцу сияющему между нами я скучаю по тебе как по дому. Свети мне вновь любимый и думай обо мне».[27]
Re: Сборище дураков и мошенников
От: Генри
8/10/20 8:22 PM
Кому: А
Алекс,
если я твоя путеводная звезда, то боюсь подумать, куда, во имя Господа, мы катимся.
Я размышляю над тем, кто я есть, и твоим вопросом о том, откуда берутся такие люди, как я. Лучше всего я смогу объяснить тебе это, рассказав одну историю:
Жил да был молодой принц, который родился в замке.
Его мать была ученой принцессой, а отец – самым прекрасным и грозным рыцарем во всем королевстве. Когда он был еще мальчишкой, люди давали ему все, чего он только мог пожелать: самые красивые шелковые одежды, спелые фрукты прямо из садов. В те времена он был так счастлив, что думал, что ему никогда не надоест быть принцем.
Он происходил из древнего рода королей, но не было до него принцев, подобных ему: принцев с открытым нараспашку сердцем.
Когда он был ребенком, его родные улыбались и смеялись, говоря, что однажды это пройдет. Но пока принц рос, его сердце оставалось все там же, у всех на виду, такое алое и такое живое. Принц не обращал на это внимания, но страх его родных за то, что люди королевства вскоре это заметят и отвернутся от принца, рос с каждым днем.
Его бабушка, королева, жила в высокой башне. Она желала разговаривать только о других принцах, прошлого и настоящего, которые родились обыкновенными людьми.
Затем отец принца, рыцарь, был сражен в битве. Копье пронзило его доспехи и тело. Он истекал кровью на пыльной земле. И когда королева прислала новые одеяния и доспехи для принца, чтобы спрятать ото всех его сердце, мать принца не остановила ее.
Потому что теперь она боялась: боялась, что однажды копье пронзит и сердце принца.
Вот так принц и носил эти доспехи много лет, веря, что поступает правильно.
До тех пор, пока он не встретил самого невероятного и обворожительного крестьянского паренька из ближайшей деревни, кто говорил ему абсолютно жуткие вещи, которые заставили его почувствовать себя живым в первый раз за долгие годы. Он оказался самым опасным магом – тем, что умел наколдовывать золото, шоты с водкой и корзиночки с абрикосом из ниоткуда. И вся жизнь принца превратилась в сплошное облако из фиолетового тумана, и все королевство сказало: «Невероятно, мы так поражены».
Я за выходные на озере. Должен признать, я рад, что ты выберешься из дома. Меня мучают опасения, что ты сожжешь там все дотла. Это значит, что я познакомлюсь с твоим отцом?
Скучаю по тебе. х
Генри
P.S. Это унизительно и жалко, и, честно говоря, я надеюсь, что ты забудешь об этом сразу же, как прочтешь.
P.P.S. От Генри Джеймса к Хендрику К. Андерсену, 1899:
«Да не станут в твоих глазах США бесчеловечным чудовищем. Я чувствую уверенность в тебе, мой дорогой мальчик, показать которую мне только в радость. Мои надежды, желания и симпатии сердечно и непоколебимо стремятся к тебе. Поэтому крепись духом и поведай мне свою американскую историю такой, как она есть (разумеется, как я полагаю, более или менее странную). Как бы то ни было, да будут tutta quella gente[28] добры к тебе».
– Не смей, – говорит Нора, откидываясь на пассажирское сиденье. – Есть правила, и ты должен их уважать.
– А я не верю в правила, когда я на отдыхе, – возражает Джун, согнувшись пополам над Алексом, и пытается отбросить руку Норы.
– Это простейшая математика, – отвечает Нора.
– У математики здесь нет власти.
– Математика вездесуща, Джун.
– Слезь с меня, – просит Алекс, спихнув Джун со своего плеча.
– Ты должен был поддержать меня в этом! – взвизгивает она, потянув его за волосы и получив очень неприглядное выражение лица в ответ.
– Я покажу тебе одну из своих грудей, – говорит ему Нора. – Самую симпатичную.
– Они обе хороши, – внезапно отвлекается Джун.
– Я видел обе. Я практически вижу их и сейчас, – говорит Алекс, жестом указывая на то, во что одета Нора – потрепанный комбинезон с короткими шортами и весьма легкомысленный топ, больше смахивавший на лифчик.
– Хэштег «соски на каникулах», – острит она. – Ну пожа-а-а-айлуста.
Алекс вздыхает.
– Прости, Жучок, но Нора загрузила гораздо больше музыки, поэтому кабель достается ей.
С заднего сиденья раздается смесь из звуков отвращения и триумфа, и Нора подключает свой телефон, клятвенно обещая, что разработала что-то вроде безопасного алгоритма для идеального дорожного плейлиста. Взрываются первые трубные звуки из песни Loco in Acapulco американского квартета Four Tops, и Алекс наконец сворачивает к заправке.
Джип, на котором они едут, был отремонтирован – это сделал отец Алекса, когда тому было около десяти. Теперь он живет в Калифорнии, но каждый год пригоняет джип на выходные в Техас и оставляет его в Остине, чтобы Алекс и Джун могли на нем ездить. Когда-то, во время летних каникул, Алекс учился водить именно на этом джипе, и теперь, когда он выруливает в направлении автострады в сопровождении двух внедорожников службы безопасности, педаль газа под его ногой ощущается точно так же, как и тогда. Сам он за рулем не бывал уже очень давно.
Над ними ясное небо василькового цвета, еще только поднимающееся солнце уже освещает своими яркими лучами дорогу, и Алекс в солнечных очках, закатав рукава, ведет по автостраде свой джип без крыши и дверей.
Врубив музыку на полную, он чувствует себя так, словно может бросить что угодно на ветер, свистящий в его волосах, и просто дать этому исчезнуть так, словно его и не было. Сейчас для Алекса не имеет значения ничего, кроме скорости и стука его собственного сердца.
Но за дымкой дофамина скрываются потеря работы, беспокойное расхаживание по комнате целыми днями, размышления о «вечных чувствах».
Подставив лицо теплому ветру родных мест, Алекс ловит свое отражение в зеркале заднего вида. Загорелый, с пухлыми губами и молодой, он видит техасского мальчишку – того же ребенка, каким он был, когда переехал в Вашингтон. Решено. Хватит на сегодня тяжелых мыслей.
Возле ангара толпится кучка охраны принца, окружая Генри в хлопчатобумажной рубашке с коротким рукавом, модных солнечных очках и с сумкой от Burberry, перекинутой через плечо. Просто чертов мираж. Плейлист Норы переключается на песню Here You Come Again в исполнении Долли Партон, и Алекс свешивается с одной стороны джипа, удерживаясь одной рукой.
– Да, привет-привет, я тоже рад вас видеть! – произносит Генри откуда-то из удушающих объятий Джун и Норы.
Прикусив губу, Алекс смотрит, как Генри стискивает талии девушек в ответ. Затем настает очередь Алекса. Он вдыхает свежий запах Генри и смеется ему на ухо.
– Привет, дорогой, – Он осознает, как Генри тихо приветствует его так, чтобы никто не услышал. Дыхание принца касается волос над его ухом, и, забыв, как дышать, Алекс может лишь беспомощно рассмеяться.
– Барабанная дробь! – звучит из динамиков джипа, раздается трек Summertime, и Алекс издает возглас одобрения.
Как только охрана принца погрузилась в свои внедорожники, они снова трогаются в путь.
Генри ухмыляется во весь рот, сидя рядом с Алексом и радостно качая головой в такт музыке, пока они летят по шоссе 45. Алекс не может удержаться от взглядов в его сторону, окрыленный тем, что Генри, принц Генри, здесь, в Техасе, едет к нему домой. Джун достает четыре бутылки мексиканской колы из холодильника под своим сиденьем и передает им. Сделав первый глоток, Генри буквально расплывается в улыбке. Алекс потягивается и берет его руку в свою, сплетая пальцы на подлокотнике между ними.
Примерно полтора часа они добираются до озера Джонсона от Остина, и, когда они проезжают мимо воды, Генри спрашивает:
– Почему озеро называется ЛБД?
– Нора? – обращается за помощью Алекс.
– Озеро ЛБД, – начинает Нора, – или озеро Линдона Бэйнса Джонсона, одно из шести водохранилищ Хайленд Лейкс, образованное в результате строительства плотин на реке Колорадо. Было создано после принятия закона об электрификации сельских местностей Линдоном Б. Джонсоном, когда тот занимал пост президента США. У него был здесь свой загородный дом.
– Так и есть, – подтверждает Алекс.
– Забавный факт: ЛБД был одержим собственным членом, – добавляет Нора. – Он называл его Джамбо и постоянно вытаскивал его перед коллегами, репортерами, да вообще перед всеми.
– Тоже правда.
– Американская политика, – вздыхает Генри. – Воистину очаровательно.
– Вспомни про вашего Генриха VIII! – отзывается Алекс.
– Так или иначе, – говорит Генри беспечно, – давно вы сюда выбираетесь?
– Папа купил этот дом, когда они с мамой разошлись, то есть когда мне было двенадцать, – отвечает Алекс. – Он хотел иметь какое-нибудь местечко поближе к нам, когда переехал. Раньше мы проводили здесь очень много времени летом.
– Оу, Алекс, помнишь, как ты в первый раз здесь напился? – спрашивает Джун.
– Клубничный дайкири весь день напролет.
– Ты блевал дальше, чем видел, – ласково произносит она.
Они сворачивают на подъездную дорогу, окаймленную толстыми деревьями, и подъезжают к дому на вершине холма: старая добрая оранжевая облицовка, арки с плавными переходами, высокие кактусы и алоэ.