– Ладно, – сдается он. – Ладно, да, я нервничаю из-за возвращения в Техас.
Он бросает оба пиджака на кровать. Вот дерьмо.
– Я всегда чувствовал, что лишь на словах я был сыном Техаса, понимаешь. – Алекс расхаживает по комнате, почесывая затылок. – Вся эта наполовину мексиканская и демократическая хрень. Огромная часть жителей недолюбливала меня и не хотела, чтобы я их представлял. А теперь все это… Моя ориентация. Мой парень. Гомосексуальный скандал с принцем Европы. Я больше не уверен.
Он любит Техас, и он верит в Техас. Но он не знает, любит ли его по-прежнему Техас.
Алекс шагает до противоположного конца комнаты, а Нора наблюдает за ним, склонив голову.
– Так ты… боишься надевать что-то слишком яркое в свою первую после признания ориентации поездку домой из-за изнеженных чувств гетеросексуальных техасцев?
– В основном да.
Сейчас она смотрит на него скорее как на целый набор из очень сложных проблем.
– Ты вообще смотрел результаты опросов в Техасе с сентября?
Алекс сглатывает.
– Нет. Я… эм, – он трет рукой лицо, – подумал, что это… заставит меня переживать? То есть я все время собираюсь взглянуть на цифры, но затем просто… отступаю.
Лицо Норы смягчается, но она пока не подходит ближе, чтобы дать ему пространство.
– Алекс. Ты мог спросить меня об этом. Цифры… вовсе не плохи.
Он прикусывает губу.
– Правда?
– Алекс, наши данные из Техаса по тебе нисколько не сдвинулись с сентября. Даже напротив, их симпатия к тебе возросла. И многие неопределившиеся сейчас разозлены на то, что Ричардс так поступил с парнем из Техаса. Все и правда в порядке.
Ох.
Алекс прерывисто выдыхает, проводя рукой по волосам. Он начинает пятиться обратно, подальше от двери, к которой, как он сам осознает, подошел в инстинктивной попытке к бегству.
– Ну хорошо.
Он тяжело опускается на кровать.
Нора осторожно присаживается рядом с ним, и, когда Алекс смотрит на нее, в ее взгляде он читает ту резкость, которая появляется, когда она практически читает его мысли.
– Послушай. Ты знаешь, что я не спец в этих, ну… деликатных эмоциональных разговорах, но… Джун здесь нет, так что… Я просто… Твою мать. Позволь мне попробовать, – продолжает она. – Не думаю, что все дело только в Техасе. Недавно ты был сильно травмирован, и теперь ты боишься делать или говорить то, что тебе действительно нравится и хочется, потому что ты не хочешь привлекать к себе еще больше внимания.
Алекс едва удерживается от того, чтобы рассмеяться.
Нора иногда так походит на Генри в том, что говорит правду в лицо. Но Генри делает это искренне, а Нора оперирует фактами. Иногда ей приходится быть резкой, чтобы заставить его вытащить свою голову из задницы.
– Эм… Что ж… Это… Возможно, отчасти так, – соглашается Алекс. – Я понимаю, что должен начать реабилитировать свой имидж, чтобы обеспечить себе хоть какой-то шанс в политике, но часть меня задается вопросом, типа… серьезно? Прямо сейчас? Зачем? Это странно. Всю свою жизнь я цеплялся за воображаемый образ будущего себя. Типа, план – выпускной, несколько кампаний, затем должность штатного сотрудника и конгресс. Вот и все. В омут с головой. Я собирался стать тем, кто справится с этим… кто хотел этого. И вот он я. И тот человек, которым я стал… это совсем не тот человек.
Нора льнет к нему плечом.
– Но тебе он нравится?
Алекс задумывается. Этот человек другой, может, слегка мрачнее. Более невротичный, но более честный. Более острый ум, более страстное сердце. Теперь это кто-то, кто не хочет связать свою жизнь с работой, но у которого гораздо больше причин, за которые стоит бороться.
– Да, – отвечает он. И твердо добавляет: – Да, нравится.
– Круто, – произносит Нора, и Алекс видит на ее лице ухмылку. – Как и мне. Ты – Алекс. Среди всего этого идиотизма ты единственный, кем когда-либо должен был быть. – Она хватает его лицо обеими ладонями и сжимает его. Алекс стонет, но не отталкивает ее. – Итак, хочешь составить какой-нибудь план на случай непредвиденных обстоятельств? Хочешь, чтобы я что-нибудь предсказала?
– На самом деле, – произносит Алекс немного сдавленно, потому что Нора все еще сжимает его лицо в своих руках. – Я не говорил тебе, что я типа… тайком сдал экзамены в юридический этим летом?
– О! О… юридический, – говорит она так же просто, как сказала «оттрахать» про принца несколько месяцев назад. Простой ответ на то, к чему он сам бессознательно шел все это время. Нора отпускает его лицо, вместо этого возбужденно хватая его за плечи. – Ну вот и все, Алекс. Погоди-ка… точно! Я собираюсь подавать документы в магистратуру. Мы можем сделать это вместе!
– Правда? – спрашивает он. – Думаешь, я справлюсь?
– Алекс. Да. Алекс. – Она опускается на колени перед кроватью. – Алекс, это гениально. Ладно, слушай. Ты поступаешь в юридический колледж, я иду в магистратуру, Джун становится спичрайтером и писательницей и голосом целого поколения типа Ребекки Трайстер или Роксаны Гей, я становлюсь специалистом по данным, который спасет мир, а ты…
– Становлюсь крутым защитником гражданских прав со славной карьерой, вторым Капитаном Америкой, растаптывая дискриминирующие законы в пух и прах и борясь за права обездоленных…
– А вы с Генри станете самой знаменитой геополитической парой во власти…
– А к тому времени, как мне стукнет столько же, как Рафаэлю Луне…
– Люди будут умолять тебя баллотироваться в сенат, – заканчивает Нора, задыхаясь. – Да. Что ж, немного медленнее, чем ты планировал. Но все же.
– Ага, – произносит Алекс, нервно сглотнув. – Звучит неплохо.
Вот оно. Несколько месяцев он балансировал на грани того, чтобы забыть именно эту свою мечту, боясь ее, но облегчение просто поразительное. Словно гора свалилась у него с плеч.
От осознания всего этого Алекс моргает, вспоминая слова Джун, и не может удержаться от смеха.
– Иногда задница у меня просто пылает без всякой видимой причины.
Нора корчит гримасу, узнав стиль Джун.
– Ты… чрезвычайно страстен. Будь Джун здесь, она сказала бы, что выждать – это то, что поможет тебе понять, как лучше всего действовать. Но здесь только я, поэтому я скажу следующее. Ты можешь толкнуть кому угодно что угодно. Ты прекрасный политик и отлично руководишь и объединяешь людей. Ты настолько умен, что большинство людей хотят врезать тебе по роже. Все эти способности лишь разовьются со временем. Так что ты всех порвешь.
Вскочив на ноги, она ныряет в его шкаф, и Алекс слышит звук скользящих вешалок.
– Самое главное, – продолжает она, – что ты стал символом чего-то очень важного.
Нора появляется из шкафа с вешалкой в руке: пиджак, который он никогда раньше не носил, но который она убедила его купить в интернете за непристойную цену в ту ночь, когда они напились и смотрели сериал «Западное крыло» в отеле в Нью-Йорке, позволяя таблоидам думать, что они трахались. Чертов Гуччи – темно-синий бомбер с красными, белыми и синими полосами на поясе и манжетах.
– Знаю, это перебор, но… – она шлепает его курткой по груди, – ты даешь людям надежду. Так что возвращайся туда и просто будь Алексом.
Он берет у нее пиджак, чтобы примерить, затем смотрится в зеркало. Идеально.
Тишину нарушает негромкий крик из коридора, ведущего в спальню. Оба тут же бросаются к двери.
В спальню Алекса, подпрыгивая, вваливается Джун с телефоном в руке. Волосы скачут вместе с ней, рассыпаясь по плечам. Она явно заскочила прямо с пробежки к газетному киоску, потому что другая ее рука нагружена журналами и газетами, которые она бесцеремонно бросает на пол.
– Я заключила контракт на книгу! – кричит она, размахивая телефоном перед их лицами. – Я проверяла почту и… мемуары… я заключила эту чертову сделку!
Алекс и Нора кричат. Все трое сцепляются в объятьях, восторженно вереща, смеясь и беззаботно наступая друг другу на ноги. В конце концов все сбрасывают обувь и запрыгивают на кровать. Нора набирает по видеосвязи Би, которая отыскивает в одной из комнат Генри с Пезом, и они все вместе празднуют это событие. Банда, как когда-то ее назвал Кэш, вновь вместе. Вслед за всем у них появилось собственное прозвище в СМИ: супершестерка. Алекс совсем не против.
Несколько часов спустя Нора и Джун засыпают у изголовья кровати Алекса. Джун опускает голову на колени Норы, а та зарывается своими пальцами в ее волосы, а Алекс тихонько прокрадывается в ванную комнату, чтобы почистить зубы. По пути обратно он чуть не поскальзывается на чем-то. Сначала он мельком смотрит вниз, но затем ему приходится взглянуть еще раз. Выпуск HELLO! US из брошенной Джун стопки журналов. Изображение на обложке – один из снимков из их с Генри портретной фотосессии.
Алекс наклоняется, чтобы поднять журнал. Фото не постановочное – Алекс даже не знал о его существовании и уж тем более не думал, что именно его выпустят в СМИ. Ему следовало получше отблагодарить фотографа. Ему удалось запечатлеть тот момент, когда Генри как раз отколол какую-то шутку – открытое и искреннее фото, оба они поглощены друг другом, рука Генри обнимает Алекса, а его собственная рука тянется, чтобы обхватить Генри за плечи.
Так нежно и с нескрываемой любовью Генри смотрит на него на этом снимке, что, глядя на это со стороны, Алекс почти испытывает желание отвернуться, словно он смотрит на солнце. Однажды он назвал Генри своей путеводной звездой. Но звезды сияют не так ярко, как солнце.
Он вновь задумывается о Бруклине и молодежном приюте Генри. Кажется, его мать знакома с кем-то из юридического колледжа в Нью-Йорке?
Алекс чистит зубы и возвращается обратно в кровать. Завтра они узнают, одержали ли победу или проиграли. Всего год-полгода назад это стоило бы ему сна. Но сегодня обновленный он – тот, кто смеется на обложке журнала рядом со своим парнем, тот, кто готов принять целые годы, чтобы просто дать себе время. Он пробует что-то новое.