Положив подушку на колени Джун, он вытягивает свои ноги поверх ног Норы и засыавет.
Алекс нервно покусывает нижнюю губу. Шаркает каблуком ботинка по покрытому линолеумом полу. Пялится на свой бюллетень.
ПРЕЗИДЕНТ и ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ
СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
Проголосуй за одного кандидата
Взяв в руки стилус, прикрепленный на цепочке к машине для голосования, и чувствуя, как колотится сердце в его груди, он ставит галочки: ЭЛЛЕН КЛЕРМОНТ и МАЙКЛ ХОЛЛЕРАН.
Машина издает одобрительный звук. Для мягко гудящего механизма Алекс – обычный человек, один из миллионов, простая галочка, стоящая не больше, чем все остальные. Нужно просто нажать на кнопку.
Это риск – устраивать ночь выборов в их родном городе. Технически не существует такого правила, согласно которому действующий президент не может проводить это мероприятие в столице, однако, по традиции, это совершается в родном городе главы государства.
2016-й был непростым. Подавляющее число жителей Остина проголосовало за демократов, и Эллен отхватила округ Трэвис с показателем в 76 %, но никакое количество фейерверков и пробок от шампанского на улицах не могло изменить тот факт, что они потеряли целый штат, в котором должны были произнести победную речь. И все же Ломета-Без-Шансов хотела вернуться домой.
За последний год был достигнут определенный прогресс: несколько побед в суде, которые Алекс внес в свою верную папку, кампании по регистрации молодых избирателей, митинг в Хьюстоне, меняющиеся результаты опросов. Алексу нужно было отвлечься после всего этого кошмара в таблоидах, поэтому он с головой окунулся в сверхурочную работу комитета вместе с кучкой людей, которые организовывали деятельность штаба в Техасе. Их целью было решить логистические задачи, возникшие в отношении массового трансфера по всему Техасу в день выборов. 2020 год, и Техас впервые за много лет становится полем битвы.
Последняя предвыборная ночь Алекса проходит на огромной поляне Зилкер-парка с видом на очертания Остина. Он помнит все.
Алексу было восемнадцать, и он был одет в свой первый пошитый на заказ костюм. Вместе с семьей их загнали в отель за углом, чтобы следить за результатами, пока снаружи росла толпа людей. Они бегали по коридору с распростертыми объятиями, узнав, что набрали нужное количество голосов. Алекс помнит это так, словно это был момент его собственной славы, ведь это была его мать и его семья. Однако, обернувшись и увидев Захру с потекшей от слез тушью под глазами, он осознал, что тот момент принадлежал вовсе не ему.
Он стоял рядом со сценой, установленной на склоне холма Зилкер-парка, и смотрел в глаза женщинам, настолько пожилым, что некоторые из них участвовали в борьбе за закон об избирательных правах еще в 1965 году, и девушкам, настолько молодым, чтобы никогда не знать другого президента, кроме белокожего мужчины. Все они смотрели на свою новую госпожу президент. Повернувшись, он смотрит на Джун по правую руку от себя, затем на Нору по левую руку и смутно припоминает, как проталкивал их на сцену перед собой, давая им полминуты, чтобы насладиться, прежде чем проследовать под свет прожекторов.
Подошвы его ботинок касаются бурой травы возле здания Palmer Events Center так, будто он ступил на нее не из салона лимузина, а откуда-то гораздо выше.
– Еще рано, – произносит Нора, пролистывая что-то на экране своего телефона, пока выкарабкивается из авто вслед за Алексом в своем комбинезоне с глубоким вырезом и на высоченных каблуках. – В смысле, еще действительно слишком рано судить по опросам проголосовавших избирателей, но я почти уверена, что Иллинойс мы отвоевали.
– Класс. Это было в наших прогнозах, – отзывается Алекс. – Пока что мы приближаемся к цели.
– Я бы не стала спешить с выводами, – отвечает Нора. – Мне не нравятся результаты по Пенсильвании.
– Эй, – окликает их Джун. Она в тщательно подобранном готовом платье от J. Crew с белым кружевом. Типичный образ девушки-соседки. Волосы, заплетенные в косу, спускаются по плечу. – Можем мы хотя бы выпить по стаканчику перед тем, как вы начнете все это делать? Слышала, здесь есть мохито.
– Да-да, – отвечает Нора, все еще не отрывая взгляда от телефона и хмуря брови.
Принц-мудак
Nov 3, 2020, 6:37 PM
Принц-мудак
Пилот говорит, что у нас тут проблемы с видимостью.
Возможно, придется поменять маршрут
и приземлиться в другом месте.
Принц-мудак
Садимся в Далласе. Это далеко??
Я ни черта не смыслю в долбаной
американской географии.
Принц-мудак
Шаан сообщил мне, что на самом деле это далеко.
Скоро сядем. Попытаемся вновь взлететь,
когда погода прояснится.
Принц-мудак
Прости-прости
Как там у тебя дела?
дела хреново
прошу тащи свою задницу сюда
как можно скорее.
я ужасно волнуюсь
Оливер Уэстбрук @BillsBillsBills
Республиканцы, поддерживавшие Ричардса после его действий в отношений члена президентской семьи, а теперь еще и после слухов о сексуальных домогательствах, просочившихся на этой неделе, готовьтесь завтра утром предстать перед лицом своего протестантского Бога.
7:32 PM 3 Nov 2020
538 politics @538politics
По нашим прогнозам, Мичиган, Огайо, Пенсильвания и Висконсин имели 70 % или даже более высокий шанс для победы демократов, но по последним результатам сложно что-либо сказать. Да, мы все тоже в замешательстве.
8:04 PM 3 Nov 2020
The New York Times @nytimes
последние новости #Выборы2020: жестокая битва за голоса в выборах на пост президента. Клермонт отдает 178 голосов сенатору Ричардсу. Сама Клермонт отстает на 113 голосов.
9:15 PM 3 Nov 2020
Они отвели небольшой выставочный зал только для важных лиц: сотрудников предвыборной кампании, друзей, родственников и конгрессменов. По другую сторону от центра собирается толпа сторонников с плакатами «Клермонт 2020» и футболками с логотипами «история, а?», заполонив пространство под навесами здания и окружающие его холмы. Намечается вечеринка.
Алекс старается не нервничать. Он знает, как проходят президентские выборы. В детстве это был его личный Суперкубок. В ночь выборов он садился перед телевизором в гостиной и раскрашивал каждый штат красными и синими фломастерами. Одну-единственную счастливую ночь ему, десятилетнему мальчишке, разрешалось просидеть допоздна, чтобы увидеть, как Обама победит Маккейна. Теперь он смотрит на лицо своего отца в профиль, пытаясь вспомнить отразившийся на нем триумф в ту ночь.
Тогда это было волшебство. А теперь это нечто личное.
Они проигрывают.
Вид Лео, входящего через боковую дверь, не вызывает особого удивления. Повинуясь тому же инстинкту, что и Алекс, Джун поднимается со стула и присоединяется к ним в тихом углу комнаты. В руках у Лео телефон.
– Твоя мать хочет поговорить с тобой, – говорит он, и Алекс машинально тянется к телефону, когда Лео выбрасывает руку, чтобы его остановить. – Нет, Алекс, извини, но не с тобой. Джун.
Джун моргает.
– Оу. – Она делает шаг вперед и убирает волосы с уха. – Мама?
– Джун, – раздается голос матери из маленького динамика. По другую сторону трубки Эллен находится в одном из конференц-залов, временно сооруженном для нее и ее основной команды. – Детка. Мне нужно, чтобы ты… эм. Мне нужно, чтобы ты пришла.
– Ладно, мам, – отвечает Джун спокойным и размеренным голосом. – Что происходит?
– Я просто… Я хочу, чтобы ты помогла мне переписать речь, – следует долгая пауза. – Ну… На случай поражения.
Лицо Джун на секунду становится совершенно пустым, и вдруг ее охватывает ярость.
– Нет, – говорит она и хватает Лео за предплечье, чтобы говорить прямо в микрофон. – Нет, я не стану делать этого, потому что ты не проиграешь. Слышишь меня? Ты не проиграешь. Мы отвоюем эти чертовы четыре года, все мы. Я не стану писать это проклятое признание поражения, ни за что.
На другом конце линии следует еще одна пауза, и Алекс представляет себе их мать в той маленькой импровизированной переговорной наверху, следящую за экранами, надеющуюся, уставшую и молящуюся. На ее переносице очки, а высокие каблуки все еще лежат в дипломате. Президент Мама.
– Ладно, – спокойно произносит она. – Ладно. Алекс. Как считаешь, можешь ты выйти и сказать что-нибудь людям?
– Да-да, конечно, мам, – тут же отвечает он. Прокашлявшись, он повторяет это так же мужественно, как и его мать: – Конечно.
Третья пауза.
– Господи, я так сильно люблю вас обоих.
Лео уходит, и его быстро сменяет Захра, чьи элегантное красное платье и неизменный термос с кофе в руках – самая большая отрада для глаз Алекса за всю эту ночь. Ее кольцо сверкает, и он думает о Шаане и отчаянно хочет, чтобы Генри оказался рядом.
– Приведи свое лицо в порядок, – просит она, поправляя ему воротник, и ведет их с Джун через главный выставочный зал в заднюю часть сцены. – Широко улыбайтесь, побольше энергии и уверенности.
Алекс беспомощно поворачивается к Джун.
– Что мне говорить?
– Пару слов. У меня нет времени писать для тебя речь, – отвечает она. – Ты же у нас лидер. Так вперед. Ты справишься.
О боже.
Уверенность. Он снова смотрит на красно-сине-белые манжеты своего пиджака. «Просто будь Алексом», – сказала ему Нора, когда отдавала пиджак. Будь Алексом.
Алекс – это… два слова, напоминание нескольким детям Америки о том, что они не одиноки. Целый год мучений. Секретные лазейки в окнах Белого дома. Постоянное разрушение того, чего так сильно хотел, с возвращением к начатому и новыми попытками получить желаемое. И это не принц, а, возможно, нечто большее.
– Захра, – спрашивает он. – Результаты по Техасу уже известны?
– Нет, – отвечает она. – Все еще не ясны.
– До сих пор?
Она понимающе улыбается.