– Все чисто, двинули. Черная лестница – напротив столовой.
Маго обогнул его и возглавил движение в ту сторону, откуда пахло едой. Майский сосредоточенно следовал за ним, стараясь не грохотать гипсом, из этих соображений и костыли не прихватил. Они договорились, что Угушев проскочит до цели самым быстрым шагом, поскольку находится в отделении нелегально. Паша же надеялся отбрехаться, если кто его заметит. Можно, к примеру, сказать, что идет подышать воздухом на лоджию, потому и в куртке. Но повезло – отделение словно вымерло, и скоро Майский уже ступил на квадратную прокуренную площадку, откуда вверх и вниз убегали узкие стертые ступеньки, а в полутьме чернел лестничный пролет.
– Тут на тебя кто-то налетел? – спросил Маго.
– Не, мы на этаж выше поднялись, тот пацан покурить хотел и боялся, что сцапают. А бежал кто-то с самого верхнего.
– Ладно, пошли вниз, – сказал Угушев и вдруг насторожился.
Ему показалось, что этажом выше кто-то скрипнул ботинком. Он хотел даже метнуться и поглядеть, но вовремя вспомнил, что там кто угодно может стоять, все же местная курилка, хоть и наверняка запрещенная.
Паша вцепился в перила обеими руками, чтобы не навернуться на своей костяной ноге с примотанным войлочным тапком, спускался медленно. Маго шел следом, страховал: держал парня за куртку. Они были на середине пролета, когда свет погас. И тут же сверху раздался топот бегущего стремглав человека. Или двоих.
– Держись крепче! – только и успел крикнуть Маго и рванул наверх, спеша помешать этому яростному движению, принять на себя главный удар.
Ступенек через пять он словно врезался в бетонную стену, отлетел, ударился плечом о перила, ощутил непривычную ему острую боль. Сознание не потерял, но тело вдруг стало ватным, неподатливым. Чьи-то мощные руки подхватили его и перевалили через перила, тихий голос приказал:
– Кидай.
– Высота недостаточная, снова выживет. Придушить?
– Придурок. Кидай.
– Эй, вы чего там? – заорал снизу Майский.
Рука, уже державшая Маго за шкирку над лестничной шахтой, дрогнула, последовали падение, удар, темнота.
Зимина все больше осваивалась на новом месте, и ей тут очень нравилось. Все было на уровне, и отношение персонала, и крутые интерьеры, и еда. Никаких неприятных запахов. Но круче всего было в зоне коворкинга в конце отделения. Просторный холл, оборудованный, по ее мнению, очень стильно. Дизайнерская мебель, удобнейшие разноцветные кресла. На столах – моноблоки, жаль, без выхода в Сеть. В центре – мягкий подиум, где можно лежать или сидеть, общаться, листать журналы. Был даже мини-кинотеатр с индивидуальными наушниками, с креслами-трансформерами, медиа- и видеотека. Одна стена вздулась гигантским стеклянным пузырем, в котором находился звуконепроницаемый отсек для малышни со множеством игрушек. За другой – дымчатой – стенкой находился спортивный зал.
Но не это интересовало Дашу, фильмы и дома можно смотреть. В детском отделении лежали ребята до восемнадцати лет. В основном, конечно, малышня, к ним даже была приставлена пара аниматоров. Но были и постарше, Зимина насчитала пятерых ее возраста и старше. Сразу было видно, что это детишки высокого полета. С неприятным чувством Дарья осознала, что в «Белой радуге» такие не учатся и на улице их не повстречаешь. Поэтому сперва наблюдала издалека, делая вид, что играет на компе, чуть косоглазие не схлопотала.
Две девочки лет по пятнадцати держались вместе. У одной был выбрит затылок и сквозь светленькую щетинку просматривался недавний шов – явный след трепанации черепа. Другая, темноволосая, ходила на негнущихся ногах. Даша быстро смекнула, что в этой среде не принято обсуждать диагнозы, – на попытку заговорить девочки улыбнулись ей равнодушно, но знакомиться не пожелали. Зимина ощутила себя так, словно ее помоями облили, и в их сторону больше не глядела.
Парень Дашиного возраста был быстро забракован ею, как человек неадекватный: он мог вдруг залиться слезами, начать орать, упасть на пол. На ее глазах он одним махом руки скинул на пол моноблок, еще и ногой сверху наступил. После этого к нему приставили медбрата мощной комплекции.
Оставалось двое парней на вид лет семнадцати, Филипп и Тимур. Кстати, оба имели здоровый и холеный вид, было непонятно, что они делают в больнице. Полноватый круглолицый Филипп выглядел добродушным увальнем и ботаном. Он повсюду таскал с собой толстенную книгу, заложив ее пальцем, и имел досадную привычку в разговоре перескакивать то на английский, то вообще на латынь, так что Зимина даже не пыталась слушать, что он ей втолковывает.
Почти сразу она все свое внимание сосредоточила на Тимуре, черноволосом красавце с узким надменным лицом. С момента ее появления в коворкинге он не отрывал от девушки насмешливого взгляда очень светлых глаз с поволокой, а она просто цепенела от этого взгляда, даже подмышки взмокли. Когда проходила мимо, Тимур лениво заговорил с ней – бархатистым голосом и так тихо, что пришлось приблизиться к его креслу почти вплотную, еще и наклониться. Но знакомство состоялось. И ничего, что приходилось переспрашивать через фразу, ничего, что разболелась из-за неловкого положения шея, – она готова была стоять так хоть до вечера. Правда, болтая о ерунде, Тимур то и дело вдруг вставлял такие интимные вопросы, от которых Даша терялась. Потом он и вовсе встал и неспешно удалился в спортзал, но Зимина даже не обиделась, моментально признав за ним право так поступать.
Она устроилась так, чтобы сквозь приоткрытую дверь видеть его. Делала вид, что читает книгу, – это была зона библиотеки, а на самом деле не могла оторвать взгляд от накачанного тела, литого, чистого. Всякие там тату – для быдла. Подкачивался Тимур каждые несколько часов, словно боялся утратить форму. В такие минуты к Даше подсаживался Филипп, взахлеб рассказывал, в каком необычном месте они оказались, сожалел, что детское отделение нельзя покидать, чтобы увидеть, например, удивительный город под землей. Филипп обещал подбить кого-нибудь из санитаров или медработников, чтобы за хорошее вознаграждение устроили им экскурсию, звал Дашу с собой, но она реагировала вяло, погруженная в созерцание Тимура на беговой дорожке. Так прошел второй день в новой больнице.
На следующее утро она отказалась от завтрака в палате, тщательно привела себя в порядок и прихромала с небольшим опозданием в общую столовую, которая выглядела как стильный ресторан в дорогущем отеле. Столики были в основном на двух человек, Филипп и Тимур сидели вместе, болтали и по сторонам не смотрели. Зимина долго торчала на пороге, уже и санитар подошел с предложением проводить ее. Получив в ответ какое-то шипение сквозь зубы, не удивился, просто приложил свой браслет к ее и отправился собирать порцию. А на Дашу так никто и не оглянулся – видимо, у этих парней не принято было смотреть по сторонам.
Решившись и сцепив зубы, она сама подошла, прихватив по пути стул, села в торце стола. Встретили ничего так, нормально, Тимур – обычным равнодушно-насмешливым взглядом, Филипп тут же принялся рассказывать что-то новое об этом месте, но она не вслушивалась. Тимур, взяв с общего подноса два вареных яйца, принялся играть с ними, накрывать ладонью, поглаживать пальцами и смотрел при этом на Дашу в упор. Она покраснела и из всего принесенного санитаром едва смогла осилить апельсиновый сок. Это не осталось незамеченным – после долгого осмотра у седовласого профессора медсестра все же доставила ей поднос с завтраком в палату.
Вообще денек выдался не из легких, пришлось без конца сдавать анализы и переходить из кабинета в кабинет. Даша слегка удивлялась тому, что ее пострадавшая нога особо никого не волновала, зато ей делали кардиограмму, прослушивали и просвечивали. Но задавать вопросы девочка не стала – они же врачи, должны знать, что делают.
В общем, отцепились только к ужину, да и то она на него опоздала. Но снова смело села рядом с парнями, уже и стул ее ждал. Парни болтали о машинах, крутых, запредельно дорогих, какие Даша и в глаза не видывала. А вот Тимур, похоже, на всех успел хотя бы разок катнуться. Он, едва шевеля губами, лениво шелестел свою оценку, Филипп с удовольствием подхватывал и выдавал технические характеристики на языке той страны, где машина создана, потом вдруг резко смолк, закинул в рот последний сырник и убежал – Даше показалось, что этому предшествовал некий сигнал от Тимура. Сердце запрыгало от радостного предвкушения. Тимур бесцеремонно зажал двумя пальцами ее правое запястье, не дав проглотить ни кусочка, заговорил, словно замурлыкал:
– Что думаешь насчет небольшой приватной вечеринки, девушка?
– Когда? – растерялась Даша и расплескала сок из зажатого в левой руке стакана.
– Ну, скажем, вечером, позднее, после часа ночи.
– Сбежать?
– Ну зачем же, – засмеялся-забулькал Тимур. – Прямо здесь, в отделении. В пузыре для мелких, но оформление будет подходящее. Даже коктейли и закуски.
– И позволят?
Раздраженный вздох.
– Все проблемы решаемы. Потому и так поздно, что до часа тут бывают врачи. А потом подогретый купюрами персонал все подготовит. Они ведь должны заботиться, чтобы мы тут не скучали, вот они и заботятся.
– Я поняла. – Даша постаралась независимо мотнуть головой, как прежде, чтобы волосы веером. Получилось как-то хило. – И кто там будет, на этой вечеринке?
– Ну, мы с тобой точно. Филипп, если не проспит. А он предупредил, что может.
– Я тоже могу проспать, – поспешила вернуть себе Зимина хоть толику независимости.
– А я тебя разбужу. Тебе понравится, – растянул парень в улыбке бледные тонкие губы. – Какую музыку любишь в плане подергаться?
– Я не могу. – Даша со вздохом потыкала пальцем в поврежденную ногу.
– С этим мы справимся. Ты девчушка хрупкая.
Из слов Тимура она предположила, что он поставит ее ноги на свои, а то и на руки возьмет. В груди сладостно заныло.
– Ладно, если разбудишь, то повеселимся, – посулила она, стараясь говорить низким, манящим голосом.