– Мы не знали, – изумилась Таня.
– Да, она не говорит, потому что вам своих тревог хватает. По надуманному предлогу не пускают: вроде как она по особому списку, как внештатная сотрудница, а куратор ее в командировке. Антоху не пустили, потому что у них типа временно ограничен доступ. В общем, по всему выходит, что я тут пленник.
– Серьезно? – уточнил Милич, про себя решив, что Редкий немного перенапрягся из-за операции, потери друга и прочих потрясений.
– Серьезнее не бывает. Должны были выписать еще неделю назад, все к тому шло. Я в порядке, чего место-то занимать! – Эдуард развернулся к ребятам на ходу, демонстрируя ничем не различимые глаза. – А после некоего события вдруг стали по новой обследовать, да с головы до пят, словно задались целью еще болячку найти. На все вопросы отвечают, что хотят понаблюдать, что новый глаз функционирует не так, как им мечталось бы, а они привыкли свою работу доводить до совершенства. Ладно, всё! – Он хаотично замахал руками. – Говорите теперь вы, рассказывайте все, да поподробнее.
– А разве Элла?..
– У нас теперь повышенная секретность, по телефону стараемся лишнего не болтать. Так что сперва вы, а потом я кое-что вам поведаю.
– Ну, Маго все еще в больнице, – начала Таня. – Его там давно и след простыл бы, но он решил до конца присматривать за Майским. Хотя после того случая с усыпляющим газом все спокойно. И они круто сдружилась. – Тут девочка хихикнула и порозовела.
– Исполнителя ведь тогда нейтрализовали? – уточнил Эдик.
– Ну да, похоже. Этот ужасный Кир назвал Прайду имена тех, кого нанял для убийства Паши. Два имени. Одного пристрелили в больнице, второго, наверное, тоже схватили.
– Но тут загадка, – вступил в разговор Володя. – Маго абсолютно уверен, что не его ушлый братец организовал покушения. Он вроде о настоящем сыне Прайда узнал только в тот день, когда Пашу толкнули под машину. Значит, имена он назвал просто от страха перед отцом, первые, что на ум пришли, – так Маго считает. Тогда есть опасения, что заказчик покушений все еще в деле и только ждет подходящего случая. Вот Маго и бдит.
– Ясно, – кивнул Эдик, он вроде немного успокоился и расслабился. – А что теперь с Кириллом?
– Ну, Антон связался с его матерью, она тут же прилетела из Америки. Сейчас вместе где-то живут, оформляют документы. Мы ими не интересуемся, нам не до того. – Таня передернула плечами, демонстрируя свое отношения к близнецу Маго.
– Бабушка Магомета так и не нашлась?
Девочка с тяжелым вздохом покачала головой:
– Нет, никаких известий. Мы думали, может, вы тут что-то о ней узнали.
– Пытался. Но тоже нет, по нулям.
Таня понурилась, Володя привычным жестом приобнял сестру за плечи. Она продолжила:
– А мы со Златой поочередно сидим с Сонечкой, больше ведь некому. Она – в ночную смену, я – в дневную. Еще и в школу ходим, тоже по очереди. Ой, а Сонечка как изменилась, дядя Эдик! Узнаёт нас, радуется, хлопает в ладоши. Слова пытается произносить. Сначала не позволяла ничего на себя надевать, все срывала, а теперь сама одежки выбирает, представляете? Красное платье ей больше всего нравится! Мы с самого начала пытаемся ее учить, как нельзя смотреть на людей. Конечно, нам со Златкой трудно проверить, на нас ведь ее взгляд не влияет. Ой! – Она вдруг сжалась, лицо пошло красными пятнами.
Эдик не сразу понял, что произошло, потом догадался, утешающе пожал ладонь девочки.
– Нет, моего друга убила не она, а тот малыш, которого вы так запросто принесли из леса, но, по счастью, тогда все обошлось. Да и жив Василий… в некотором смысле.
Он вкратце рассказал, что произошло с санитаром после фактической смерти. Когда закончил, брат и сестра смотрели на него одинаково круглыми глазами.
– Как я понял, это далеко не самое удивительное из того, что тут творится, – подытожил Эдик. – Что насчет Платона?
Таня сникла, но ответила:
– Ну, он звонит время от времени, или мы ему. Но всякий раз он дает понять, что разговор может прослушиваться. Говорит, что все в порядке, но мы понимаем – он там тоже пленник. А у Прайда какие-то свои дела, в смысле, ему сейчас не до первенцев. К детям Платона не пускают, с ними только буки. В общем, все плохо. Ой, нет, мы же сейчас встретила Фомина, и он сказал, что Вика почти в порядке! Ей сделали пересадку сердца, но это тут вообще за сложную операцию не считается.
Редкий поскорее отвернулся, чтобы ребята не увидели его лицо. Он уже знал, что Дарья Зимина так и не вернулась домой, и больше не виделся с Вереной.
– А еще – вторая Виктория тоже вернулась к родителям, – не заметила его состояния Таня.
Эдик огляделся по сторонам, забормотал вполголоса:
– Ну, надеюсь, у здешних деревьев нет ушей, хотя я бы не удивился. Давайте-ка остановимся.
Заинтригованные ребята застыли на месте, Редкий повернулся к ним и на всякий случай прикрыл ладонью низ лица. Только после этого начал говорить:
– В Институте заговор. Некоторые не желают мириться с тем, что, по требованию Прайда, здесь проводятся бесчеловечные эксперименты. Делаются операции, которые сами по себе – невероятный прорыв в науке, но могут привести к катастрофе. Я лично общался с одним из заговорщиков, но, думаю, он схвачен теперь. Именно после этого меня перестали готовить к выписке, а Эллу – пускать сюда. С медсестрами теперь тоже не договориться, чтобы пустили в самоволку. Передайте Элле, пусть хоть понимает, что происходит.
– Это очень опасно, как считаете? – быстро спросил Володя.
– Для меня? Не думаю. Возможно, наш контакт привлек внимание, хотят еще кого-то отследить. Хотя, честно сказать, не знаю, готов уже к любому исходу.
Таня тихо охнула. Володя уже не рад был, что своими руками организовал эту встречу. Точнее, нужно было отправляться на нее без сестры.
– Но это крайний случай, конечно, – поспешил заверить ребят Редкий. – Вы Элле другое скажите, хотя это и по телефону можно, просто не успел еще. Сегодня после завтрака я был в Городке и видел Инну. Санитарка возила ее вдоль пруда на коляске, я шел мимо, задумался, не обратил внимания. Вдруг услышал, что меня зовут по имени, странный такой слабенький голосок. А потом гляжу – Инна. Тянет руку в мою сторону и смотрит так сердито. Ну, примерно как в нашу последнюю встречу, когда едва не спустила меня с лестницы. К ней вернулись разум, речь! Я присел на корточки, стал рассказывать про Эллу, как она ждет и любит ее. Инна больше не старалась говорить, по щекам текли слезы. Потом ее увезли, но все равно было здорово! Я даже не позвонил сразу Элле, хотел собраться с мыслями. Расскажите ей, ладно? И я расскажу. Такую новость она с удовольствием хоть десяток раз послушает.
– Расскажем! – заверил Володя. – И другое – тоже. Мы все поняли. Сейчас поедем Златку отпускать, она там с Сонечкой.
Имя младшей девочки он, как и сестра, произнес с неосознанной нежностью.
– Надеемся, вас скоро выпишут, – пискнула Таня, у которой глаза были на мокром месте.
– Да я и сам пока еще надеюсь! Ладно, расходимся. Спасибо, что навестили, ребята.
Сонечка тем временем училась играть в мяч – большой, надувной, с изумрудно-зелеными и солнечно-желтыми полосками. Прежде она никак не могла понять, как можно расстаться с таким невозможным сокровищем, кинув его прочь от себя. А сегодня вот попробовала, и получилось ужасно весело. Теперь они со Златой сидели друг против друга на бежевом с голубыми разводами паласе, хохотали и перекатывали мяч друг другу. На девочке было ее любимое ярко-красное вельветовое платьице с воланом по юбке и короткими рукавчиками. К этому времени у Сони стараниями Эллы уже сложился небольшой гардероб из вещей новых и старых, принадлежавших еще сестрам Котенок. Но сама Сонечка из всего многообразия всегда выбирала красное платье, и уже почти могла выговорить свое желание: «Асное!» По счастью, было два одинаковых платья, так что со стиркой проблем не возникало.
После удачного броска Сонечка залилась смехом, немного странным пока, с подвыванием, но зато очень искренним. Глядя на нее, рассмеялась и Злата. В этот момент в дверь позвонили – долго, требовательно. Сонечка вздрогнула и затаилась, как зверек, Злата вскочила на ноги, но в прихожую не пошла. Все, кого она ждала, приходили после созвона, даже Элла, у которой были ключи. На такой случай было решено, что дежурная не откроет и вообще не подаст признаков жизни. Ведь стояла же эта квартира много лет пустой.
Звонок повторился, потом к нему добавился стук кулаками о филенку.
– Поиграй пока сама, милая, – сказала Злата притихшей девочке и вдобавок к мячу сунула ей в руки Шерхана, любимого мехового тигра.
Вышла из комнаты и дисциплинированно заперла за собой дверь. Потом на цыпочках приблизилась к входной двери, поглядела в глазок. На площадке толпились неизвестные люди, но какая-то непонятная муть, вроде как дымка, мешала их разглядеть. Новый мощный удар – ногой, не иначе, – заставил ее отскочить назад.
А потом раздался крик:
– Пожар! Выходи, кто не хочет сгореть!
И почти сразу под хлипкую дверь в самом деле пополз дым, запершило в горле. Ахнула на площадке какая-то женщина. У Златы не осталось сомнений, что нужно все разведать, и она распахнула дверь.
Ворвались трое – буквально смели ее с пути. Девушка отлетела и упала лицом вниз, успела опереться на руки. Услышала крик за спиной:
– Ты, не оборачиваться! К стене ее! В глаза девке не смотреть!
– Этой? – вроде как удивился чей-то гнусавый голос.
– Этой тоже! Черт, не ее же смена сейчас! Ладно, все, успокоились.
Чьи-то руки оторвали оцепеневшую от испуга Злату от пола, притиснули к стене. Чужие пальцы болезненно впились в ее затылок, не давая повернуть голову. Все тот же голос заговорил, но уже обращаясь к ней, чеканя каждое слово:
– Так, слушай меня внимательно, рыжая, если хочешь еще пожить. А жизнь – твоя и маленького отродья – сейчас висит на волоске. Где она? Пальцем покажи.