– А ты почему сразу не позвонил? – спросила Таня.
Маго пожал одним плечом, второе еще побаливало.
– Я решил, что не из-за чего тут шум поднимать. Ну, если Прайд реально его отец. Хотя странно: почему раньше его туда не забрали?
– Может, раньше все хорошо заживало, не было нужды. – Володя хмуро покосился на сестру.
Сейчас его не особо волновал малознакомый мальчишка, Таню бы защитить от дополнительных переживаний.
– А покушения? – напомнил Маго.
– Значит, Прайд знал, что после ночи с усыпляющим газом ничего такого не повторится! Так, Маго, проходи на кухню, мы еще не завтракали. Ты с нами?
Но Угушев тут же начал пятиться ко входной двери.
– Не, я… дела у меня, короче.
– Решил вернуться в отделение? – удивилась Таня.
– Да что я там забыл, теперь-то, – проговорил Угушев, он упорно отводил взгляд, часто и тяжело вздыхал.
– Эй, что с тобой такое? – заметил неладное Володя.
– Я, наверное, домой пойду, – совсем пал духом мальчик. – Мне мать звонила недавно, она думает, что я все еще в больнице. В общем, она ничего не сказала, но я догадался: ей про бабушку самое плохое сообщили. Теперь нужно маму повидать. А потом, может, в отделение вернусь, чтобы она за меня хоть не переживала.
Володя Милич положил руку на здоровое плечо Маго, сказал:
– Сочувствую, друг. А ты молодец, прямо взрослеешь на глазах.
Магомет кашлянул, потер ладонью горло и попросил:
– Вовка, принеси попить, а? Еще и горло болит почему-то.
Однако стоило Миличу удалиться на кухню, Маго разом встрепенулся, схватил Таню за руку и горячо зашептал:
– Но сперва есть одно важное дело. Суперважное. Но я сам не справлюсь, мне нужно, чтобы ты, Таньк, помогла.
– Чем помочь? – тут же сосредоточилась девочка.
До этого ей хотелось только одного – вернуться в свою комнату, лечь и отключиться. Возможно, ее маленькой сестренки уже нет в живых.
– Не могу пока сказать. Но это очень нужно, поверь. Я тебе потом скажу, перед самым… делом.
– Маго, да что за дело такое?
– Тихо, Вовка идет, – зашипел мальчик. – Он наверняка предложит меня до дома довезти, напросись с нами. А по пути мы…
И тут же снова сник, принялся тереть горло. Таня терялась в загадках. Подошедший Володя подал Маго чашку:
– Вот, это чай с медом, раз горло болит. Спокойно допивай и спускайся вниз, а я пока машину подгоню, отвезу тебя.
– Еж, я с вами, – заторопилась Таня.
– Ну само собой, тебя я одну не оставлю.
Но и после того как сбежал вниз по лестнице Володя, Маго отказался сообщать девочке, что за дело собирается ей поручить. Только делал какие-то многозначительные гримасы и наглаживал Абрека. Пес горестно скулил, жаловался на жизнь – его снова не брали с собой.
Доктор Вадим Андреевич, много лет неотлучно сопровождавший Прайда по всему миру, был давним другом семьи Барышниковых. Еще с тех времен, когда она была полной и счастливой, эта семья. Потом случилось падение частного самолета под Хабаровском. У Хозяина были дела в Китае, за ним отдельным рейсом следовала обслуга с семьями. Годовалая тогда Женя была в том самолете с родителями, доктор – с женой и дочкой двух лет. В полете Женя сильно плакала, у нее болели ушки. В какой-то момент ее отнесли в хвост самолета, где был детский столик, – доктор решил ее осмотреть, уж больно мама волновалась. Именно в этот момент самолет вдруг словно переломился пополам и начал терять управление. Чудом пилотам удалось дотянуть до аэропорта и даже сесть, только это мало кого спасло. Уже на полосе хвост отлетел, закружился в диком танце, его унесло далеко в сторону. Передняя же часть взорвалась и сгорела, прежде чем подоспела помощь.
Непостижимым образом трое в хвосте почти не пострадали, только старшие вывихнули плечи, стараясь удержаться внутри и своими телами удерживая Женечку. Она совершенно этого не помнила, даже ощущения страха не осталось. Мама часто повторяла, как молитву: «Будь рядом Институт, кто-то еще мог бы быть спасен».
Прайд, хоть и был к тому времени уже в Китае, сделал все, что мог: добился, чтобы всех, кого достали из обломков, подключили к аппаратуре жизнеобеспечения, выделил средства на срочную докупку всего необходимого, выслал десант ученых из Института. И в самом деле, одного мальчика – Женя хорошо знала его по Лиге – буквально воскресили из мертвых, заново пришили конечности, теперь он ничем не отличался от обычных ребят.
С тех пор Вадим Андреевич заботился о Жене и в какой-то мере заменил ей отца, которого она не успела запомнить. Одно время Женя даже мечтала, чтобы мама и доктор поженились и у нее снова была нормальная семья. Но нет, оба так и остались одинокими, служили Прайду с преданностью, граничащей с одержимостью. Мама – на кухне, доктор – в своей «мобильной клинике».
Иногда Женя ловила на себе особый взгляд доктора, внимательный и печальный. Возможно, он вспоминал в такие минуты о своей погибшей дочке, думала она и вздыхала. Потом убегала по своим молодым делам.
Но в последнее время девушка почти не вылезала из кабинета доктора, обставленного так, что в нем можно было при желании провести операцию самой высокой категории сложности. С того момента как Платон Воронцов стал пленником в резиденции Прайда, только доктор и несколько человек из обслуги имели к нему доступ.
Вот и сегодня Женя дремала в вертящемся кресле уже с семи утра в ожидании утреннего обхода. Доктор любил все делать по четкому плану, и она знала, что без пяти девять он отправится навестить Платона, осмотреть его ногу. Сейчас было без десяти, значит, пора действовать.
– Возьмите меня с собой, Вадим Андреевич, – взмолилась она почти безнадежным голосом, уже в который раз за последнюю неделю. – Я у двери постою, посмотрю. Вы же сами хотели, чтобы я училась на врача. Я и в самом деле подумываю. Возьмите, а?
Доктор бросил на девушку один из тех близоруко-растерянных взглядов, после которых она обычно оставляла его в покое, потому что взгляд выражал самый мягкий на свете, но – отказ.
– Женюшка, милая, ты же знаешь, запрет Хозяина.
– Но почему, почему? Разве это справедливо? Платону всего семнадцать, он ранен, вдали от дома. Ему нужно общение, он ничем не провинился, чтобы держать его как в тюрьме!
Ее даже в жар бросило от собственной смелости. Ведь ей привили с детства безоговорочную преданность Прайду, она с молоком матери впитала, что рядом с этим человеком проживет жизнь куда более осмысленную и чистую, чем ее ровесники во внешнем развращенном, катящемся в пропасть мире. Поступать после одиннадцатого класса куда-либо Женя отказалась наотрез: ей хотелось работать только на Хозяина, помогать в его грандиозных планах спасения мира. Быть рядом, когда он, как птица под крыло, соберет всех, кого еще можно спасти. Но в последнее время в нее словно дух противоречия вселился.
«Переходный возраст с запозданием накрыл», – вздыхала мама.
– Виктора Антоновича сейчас тут нет, – заметила Женя.
– Но, милая, это не значит, что его распоряжения можно начать игнорировать, – мягко парировал доктор.
– Да, конечно. Но я бы хотела понять, почему нельзя. Хозяин всегда мне объяснял, если я что-то не понимала. Разговаривал со мной. – Она горделиво выставила подбородок. – Например, мне не нравилось, что Лига должна подчиняться Киру, ведь он ребенок, и к тому же дурно воспитан. Прайд вызвал меня и говорил очень доверительно, по душам. Сказал, что потерпел фиаско с воспитанием, зато понял, как легко человека превратить в звереныша. И теперь он чувствует вину, хочет вернуть Кира матери, а нас просит для видимости подчиняться мальчику, но на деле приглядывать, чтобы тот ничего не натворил. Просил никому об этом не говорить, я и не говорила.
Тут она заметила, что Вадим Андреевич, хоть и слушает ее, кивает сочувственно, а сам уже прихватил свой чемоданчик и потихоньку пятится к двери.
– Вот вернется Виктор Антонович, и ты с ним поговоришь, – сказал он, застыв на месте под ее разочарованным взглядом.
– А где он вообще? Когда вернется? Мама ужасно расстроена: он всегда ее с собой брал, говорил, его организм только ее пищу усваивает.
– Ничего, там, где он сейчас, от голода точно не умирают, – как-то странно выразился доктор и взялся за ручку двери.
– Не возьмете?
– Прости, но нет.
– Но, может, вам Хозяин что-то объяснял? Платон что, опасен?
Доктор замер на месте, что-то обдумал, собрал очень высокий загорелый лоб в гармошку белесых морщин.
– Женечка, все первенцы в некотором смысле опасны. Те, которые в ангаре, опасны явно, ты же их не рвешься навещать?
Женя даже вздрогнула, такой ужас внушали ей мелкие чудовища в ангаре. Мама из-за них какую уже ночь не могла спокойно спать. Но Платон ведь…
– Старшие первенцы опасны не меньше, даже больше, именно потому, что они обучены, цивилизованы, с виду обычные люди. Они никому не хотят причинить зла, но не всегда могут контролировать себя. Раз ты так хорошо умеешь хранить тайны, то скажу тебе: Воронцов напал на Хозяина.
– Что? – ахнула, схватилась за щеки Женя. – Не может быть!
– Может, милая. Я вроде никогда тебе не лгал?
– Да, то есть нет, конечно, – прошептала оглушенная этим известием Женя. – Так Хозяин после этого… он в Институте сейчас?
Короткий кивок.
– Да, и возможно, тамошним ученым придется совершить настоящее чудо, чтобы помочь ему. Так что, милая, давай оставим эту тему, ладно?
Пока Женя глотала воздух, доктор выскользнул из кабинета. Но и девушка задержалась там лишь на пару секунд. Стряхнув оцепенение, прошептала себе под нос:
– Ерунда, не мог Платон ни на кого напасть. Это Вадим Андреич просто отвадить меня хочет.
В момент скинула туфли и последовала за доктором, скользя ногами по полу, как по льду. Планировала догнать его в решительный момент, когда он станет отпирать комнату, превращенную в тюремную камеру. Даже если ничего не выйдет, пусть Платон хотя бы знает, что она пытается увидеть его, что ей не безразлично.