– Знал, что так будет… не верил. Но хоть Вичку пристроил… хорошая девочка… привык к ней.
Больше бывший секретарь Прайда не сказал ничего. Владимир Милич первым пришел в себя, потащил Злату и Таню к машине.
– Уезжаем, быстро! Платон, ты тоже ко мне, уместимся как-нибудь.
В них тут больше не было нужды: сбивший секретаря микрик остановился. Бледный до синевы водитель уже говорил по телефону, подбегали водители и с другой стороны дороги.
Эдуарда все же выписали из Института, хотя в душе он смирился с мыслью, что с ним все кончено. На рассвете круглоголовый профессор вытащил его из кровати, увел к себе в кабинет и после недолгого обследования объявил, что волновавший его сосудик «сделался умником» и Эдик может собирать вещички. За ворота Института он вышел как во сне, ошеломленный и растерянный. Долго стоял и смотрел на забор, гадая, увидит ли еще когда-нибудь своего преображенного друга Васю. А Верену? В порядке ли она? А Вика, а юная красавица с сознанием бабушки Магомета? Удастся ли вытащить их из-за этого глухого забора? Потом тормознул ехавшую в сторону города легковушку и через четверть часа уже звонил в квартиру Эллы.
Открыл ему Кинебомба, высоко поднял жесткие щеточки бровей, проворчал:
– Припозднился ты. Опоздал. Мог бы, кстати, предупредить, что едешь.
– В смысле, опоздал?! – ошалел от такого приема Редкий.
Но тут выбежала в прихожую Элла, взвизгнула и повисла у него на шее. Он тут же забыл о друге, да и Антон проявил деликатность, испарился. Обнаружен был позже на кухне, жадно уплетающим большой горячий бутерброд.
– Так в каком смысле я опоздал? – повторил свой вопрос Эдуард.
Кинебомба лишь промычал что-то с набитым ртом.
– Мы смотрели материалы фильма, который готовит «Комитет», – растолковала Элла. – Туда вошли кадры с детьми в городе, очень жуткие. И наблюдения за Сонечкой. И еще материалы, которые передает их человек из Института. Все это мощно и впечатляюще, но… в общем, мы просчитывали риски, не принесет ли этот фильм больше худого, чем доброго. Прикидывали, можем ли упомянуть о старшем поколении первенцев, живущих среди людей, или этим развяжем охоту на ведьм.
– Эл, извини, я пока мало что соображаю, – признался Редкий. – Где ребята?
– О, они же едут сюда, будут минут через десять! – спохватилась Котенок и заметалась между плитой и холодильником.
– Ждем, что они многое нам расскажут, – буркнул Кинебомба. – Им удалось где-то отыскать и отбить Злату с малышкой.
– Что?!
– Ты же не знаешь, с тобой связи нормальной не было, – оторвалась от взбивания чего-то в миске Элла. – Их похитили, увели из квартиры Инны, убили людей Антона. Мы думали, Прайд, но похоже, что нет. И еще Платон вернулся! Скоро они сами все расскажут.
– Но сперва я вам кое-что расскажу! – встрепенулся и оседлал табурет Редкий.
Ребята прибыли через четверть часа, и сразу на кухне стало не протолкнуться. Злата унесла сонную малышку за ширму в комнату, Эдик успел заметить истерзанный вид девушки и ее расцарапанное горло. Остальные были целы, но выглядели потрясенными и измученными. Даже Маго утратил свой обычный аппетит, только жадно пил сок из холодильника. Рассказывали о случившемся поочередно Таня, Маго, Платон, Володя. Злата не появлялась. Когда закончили, о некоторых событиях в Институте рассказал и Редкий. Еще до приезда ребят было решено, что он промолчит о двух вещах: как досталось Вике ее новое сердце и что произошло с бабушкой Маго.
– Значит, все так и есть, – подвел итог Володя Милич. – А я поверить, честно говоря, не мог: взрослый человек охотится за телом мальчишки, бред какой-то.
– Ну, если он болен, то выбирать не приходится, – из своего любимого угла пробурчал Кинебомба. – Когда тело отказывает, куда угодно перепрыгнешь. И это говорит о том, что мальчишка все еще в опасности.
– Но он дома уже, его родители забрали из Института, – заволновалась и даже привстала Таня.
Брат немедленно оказался рядом, успокаивающе похлопал по плечу, выразительно глянул на Антона.
– И что с того? – проигнорировал его молчаливый призыв Кинебомба. – У Прайда есть охрана, слуги, оболваненные типы из Лиги. И время у него еще осталось. Допустим, сейчас он узнает о смерти секретаря, на котором многое было завязано, сбавит темпы, отложит операцию. Майский тем временем начнет снова ходить в школу, гулять, нормально жить. А ведь чертов Прайд уже все продумал: стать юным и здоровым, вернуться к своему потрясающему плану, только теперь самому стать этим самым мессией, который будет менять мир по своему произволу. Юноша-мудрец, окруженный загадочными апостолами, управляющий чудовищами. От подобного плана так легко не отказываются. И что стоит однажды?..
– Что же делать? – перебила Элла.
– Ну, по уму, нужно говорить с его родителями, вводить в курс, предупреждать. То есть на годы, если не навсегда, лишить семью нормальной жизни. Может, они уедут куда-нибудь, не знаю. Но это если поверят, что тоже под вопросом.
Таня без сил опустилась на стул. Элла хотела что-то сказать, но отвлеклась на звонок мобильного, даже вышла с кухни. Вернулась и произнесла растерянно:
– Звонили из Института. Я все эти дни не могла добиться, чтобы мне позволили навестить Инку. Отвечали, мол, в здание меня без куратора не пустят, ждите, когда начнут вывозить в парк. А я рассчитывала под шумок с тобой, Эд, пересечься. Но вот сейчас вдруг разрешили.
– Не езди, – разволновался Редкий. – Инна никуда не денется, а пока там этот гад засел, как паук в паутине.
– Думаешь, он с горя согласится на мое тело? – хихикнула Котенок.
– А кто его знает? Чего угодно можно ждать от безумца. Нет, серьезно, Эл, а если он тебя в заложницы возьмет? Знает же прекрасно, что мы все – одна компания. Потребует, чтобы этого Майского на блюдечке ему доставили в обмен на тебя.
– Перестань! – отмахнулась Элла. – Я тебе сто раз объясняла, что в Институте полно нормальных, хороших людей, и Прайд там свои порядки открыто устанавливать не может. А поехать надо, Инка уже ждет, и врач со мной хочет побеседовать.
– Тогда я с тобой!
– Не знаю, – заколебалась девушка. – Нужно договариваться, а ты Инне никто.
– Я поеду с Эллой. – Кинебомба встал с табурета, хмурый, полный решимости. – Давай звони им. Скажи, если надо, что я жених Инны.
Элла даже рот приоткрыла от изумления, в молчаливом восхищении уставилась на все больше мрачнеющего друга.
– Ладно, попробую. На это они могут согласиться, Инке сейчас нужно побольше общаться с теми, кого она прежде хорошо знала… любила.
И она унеслась с телефоном в прихожую. Платон воспользовался ее отсутствием, чтобы сказать:
– Думаю, стоит поехать к дому Паши Майского и в самом деле присмотреть за ним. Володя?
Милич оглянулся на сестру, но та наблюдала за Маго, который с озабоченным видом листал сообщения в телефоне.
– Маго, что?
– В больнице меня хватились, – сообщил Угушев. – Мать, понимаешь, не вовремя пришла навестить. Теперь ищут. А еще мне должны сегодня гипс снять. Я про него и забыл совсем.
– Так, поехали в больницу! – распорядилась Таня. – Вовка, не смотри на меня так, я не могу всюду ходить с тобой за ручку.
– Я и не смотрю, – парировал Милич. – Но до больницы я вас подброшу. Потом мы с Платоном в самом деле проверим обстановку, а ты жди возле регистратуры, одна или с Маго. На улицу не выходи.
– Я что, не могу…
– Не можешь! Хочешь, чтобы тебя похитили и потребовали обмен на твоего синеглазого Пашу?
Таня закатила глаза, но все же кивком выразила согласие. Элла с порога подтвердила, что Антону разрешено навестить Инну.
Володя подвез сестру и Маго до шлагбаума, закрывавшего вход в больничный комплекс. Подмывало проводить их через обширный двор к самому зданию, но с ним был Платон. Так что дальше ребята пошли вдвоем, Маго был угрюм и молчалив, а Таня знала причину и тоже помалкивала, но не забывала поглядывать по сторонам.
Конечно, они снова явились не вовремя, часы посещений давно закончились, и вахтерша собственным телом перекрывала проход к лифтам.
– Я пациент, – мрачно доложил ей Угушев, в доказательство скинул куртку и оттянул с плеча толстовку, демонстрируя гипс.
– Так в поликлинику тебе, малыш, – пропела старушка, окончательно добив Маго.
– Он из отделения сбежал, – пояснила Таня.
– Сбежа-ал? Сейчас позвоню, выясню.
Пока она, поднеся смартфон к самому носу, искала нужный номер, ребята отошли в сторонку.
– Маго!
Оба разом обернулись на знакомый голос. От больничного ларька к ним спешила девочка с буро-рыжим толстым котенком на плече.
– Виктория, как круто! – обрадовался мальчик. – Я знал, что ты вернулась к настоящему отцу, хотел тебя повидать.
– Я тоже хотела, – почему-то засмущалась Виктория. – Вот пришла, а меня не пускают, говорят, тут какие-то особые часы, вот странно.
– С этим другом тебя и в приемное не пустят, – засмеялась Таня и почесала за ушком дремлющего котенка.
– Правда? Я не знала. Я бы оставила его с сестрой, но отец жестко дезинфицирует все, что вносит в ее комнату.
– Вика дома? – ахнула Милич.
– Ага. Ее выписали утром, но нужно избегать всяких инфекций и потрясений. Она еще даже не знает обо мне, представляете? А мама – о нас. Маму даже не выписывают по просьбе папы, чтобы он мог ее постепенно подготовить. Вам он тоже пока просил не звонить, говорит, набежите всей командой, а это опасно.
– Я сейчас. – Таня отошла в сторону, чтобы сообщить друзьям экстренную новость.
Котенок начал умываться – кажется, он уже смирился с тем, что жизнь его протечет на руках, плечах и прочих частях тела хозяйки.
– А как твое плечо? – спросила Виктория. – И почему ты здесь? В регистратуре сказали…
– Забей. Я и так там лишнее отлежал. Сейчас вот снимут эту дрынду, и до свидания.
– А как твоя бабушка, она нашлась?
– Нет, – ответил Маго. – Она погибла. Ладно, Виктория, я пойду, вон вахтерша отмашку дает. Круто, что ты теперь с нами. Только нужно разобраться, как вас с сестрой теперь называть, чтобы не путаться.